Комиссия по вопросам помилования посетила женскую колонию в Юрге

В России нет женских колоний строгого и уж тем более особого режима. Режим для осуждённых только общий, и неважно, по какой статье Уголовного кодекса назначен срок наказания. Кстати, к пожизненному лишению свободы женщины тоже не приговариваются, даже если они жестокие убийцы. Как, например, Елена Г. Она была первой, чьё ходатайство рассматривалось на выездном заседании областной комиссии по помилованию в исправительной колонии №50. На сегодняшний день здесь содержатся 306 осуждённых женщин. В основном «первоходки».

Жестокость от жестокости

Весеннее солнце уже пригревает, но всё равно по телу пробегает озноб, когда оказываешься по ту сторону «колючки». А когда читаешь дела с описанием преступлений тех, кто просит помиловать или снизить срок наказания, в который раз задаёшься вопросами: «Почему этим осуждённым не жилось нормально на воле? И по какому праву они сделали несчастными чьих-то (а нередко и своих) матерей, отцов, детей?!»

Председатель комиссии Сергей Моисеенко просит пригласить Елену Анатольевну Г. Срок ее наказания – 14 лет и 10 месяцев. Отбыто почти двенадцать лет. Вошла с поникшей головой, повязанной белой косынкой. Даже в зоновской тёмно-зелёной униформе выглядит нормально. Встретишь такую на улице – не испугаешься и не убежишь куда подальше. Хотя это было бы вполне оправданно. То, что совершила Елена в мае 2005 года (а был ей всего 21 год), не укладывается в голове. Она уже была молодой матерью, но добровольно, по собственному желанию стала еще и воровкой, и разбойницей. Вместе с двумя приятелями взломала замок в чужом доме. Среди украденного ими были электрочайник, машинка для стрижки волос, кожаная кепка.

А уже через несколько дней было совершено садистски жестокое двойное убийство. Вместе с подельниками пьяная Елена через открытое окно проникла в чужой дом. 30 ударов топором нанесла она хозяевам – 17 женщине и 13 мужчине. Добивали несчастных ножом. Потом поживились чужими вещами. «Навар» – две кожаных куртки, босоножки, электрочайник и 130 рублей. Такова цена двух загубленных жизней…

Сейчас дочке Елены 14 лет. Своего опекуна, с кем живет, девочка называет мамой.

– Вы посылаете дочке деньги? – спрашиваю Елену.

– Нет. Мне не дают с ней общаться, – последовал ответ.

И правильно делают! Даже в местах «отсидки» эта женщина непредсказуема. Вслед за поощрениями – взыскания. Именно поэтому после колонии-поселения (куда она была переведена из колонии) Елена вновь оказалась в зоне общего режима. В содеянном, как пишут в характеристике, раскаивается. Это же подтверждает и начальник отряда.

Начальники отрядов тоже женщины. Симпатичные, привлекательные, не потерявшие женственности и в форме с погонами. Но главное, что они неравнодушны к судьбам осуждённых. Постоянно беседуют с ними не только о том, что было, но и о том, что будет. После выхода на волю. Не озлобились бы на весь свет…

Как, к примеру, Екатерина Р. (1991 года рождения). Она отбывает наказание за убийство… матери. Та была лишена родительских прав. Катя жила в детском доме. А ещё у тёти. Есть также бабушка и дедушка. В общем, не безродная. К тому же она знала, где живёт биологическая мать. Вот к ней-то и отправилась Екатерина в свой день рождения с бутылкой спиртного. Но вместо поздравления услышала матерную брань. Покинуть бы ей этот чужой дом от греха подальше, но именинница схватилась за топор. И двадцать раз ударила им женщину, которая её на свет родила…

Сейчас Екатерина состоит на учёте у нарколога и психиатра.

Породила и… убила

На диспансерном учёте у врача-нарколога и Наталья К. Этой женщине 58 лет. Конец ее срока наказания – в марте 2023 года. Социально-полезных связей с воли ни с кем не поддерживает. Единственным родным человеком был сын. Но его Наталья убила. Ножом в шею.

– Не убивала я! Он сам лишил себя жизни. Я просто принесла и подала ему нож. Я думала, что с помощью ножа он откроет крышку DVD-проигрывателя. Его надо было отремонтировать. Не убивала я… Это же сын мой, – уже в который раз повторяет Наталья Викторовна.

Но следствием-то доказано, что убила именно она. И вот ещё одна строка в деле, которую уже не вырубишь топором: «Вину признаёт полностью и раскаивается». Однако и на это у женщины есть свой довод:

– Мне адвокат посоветовала согласиться с предъявленными обвинениями.

Сыну было 34 года. Жил вместе с матерью. И выпивал вместе с ней. Вот и в ту роковую мартовскую ночь они тоже пили. Потом разругались. Нож… кровь… смерть на месте преступления. Осуждённая мать вновь утверждает:

– Сын просто устал жить. Ни с работой ему не везло, ни с женщинами…

Так и хотелось добавить: «И с матерью не повезло тоже». Но вспомнилась пословица: «Лежачего не бьют». Не стоит сыпать соль на раны и без того уже наказанным. Пожизненный приговор преступницы вынесли себе сами. То есть до конца жизни им придется винить только самих себя.

Ещё одна детоубийца, Марина 3. (она из колонии-поселения), при встрече призналась мне, что сын, которого она убила, ей часто снится. И потому, когда выйдет на свободу, она сразу же пойдёт на его могилу. А ведь и в её случае трагедии могло не быть, не выпивай она вместе с сыном спиртное. Слово за слово – пьяная ссора, перешедшая в поножовщину. Со слов осуждённой, она защищалась от кулаков сына. Он первым начал. Но тут есть вот какая деталь. Нынешняя судимость у Марины (1964 г. р.) – уже вторая. Первая была за превышение пределов самообороны. Защищая мать, Марина убила… отца. Страшно, жутко от таких вот женских криминальных историй…

…Между тем, в зал, тяжело дыша и прихрамывая, входит ещё одна женщина в белом платочке. Ей 65 лет. Но, увы, это вовсе не «старушка-божий одуванчик». Надежда К. тоже осуждена по тяжёлой статье – умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее по неосторожности смерть потерпевшего. Потерпевший – её муж. Жили плохо. Из материалов дела следует, что Надежда Николаевна постоянно избивала своего мужа. При напоминании об этом женщина удивляется: как будто не про неё сказано. Нет, именно про неё. А вот и последнее избиение мужа деревянным костылём. Нанесено более 20 ударов в различные части тела. Костыль был разбит вдребезги. Мужчина скончался на месте.

Глядя на пожилую женщину, то и дело корчившуюся от боли, трудно представить её яростно-воинствующей. Хотя это и вообще немыслимо – что женщина, рождённая для доброты, любви, ласки, становится убийцей. И не только своих собутыльников, но и самых близких людей.

– Он издевался надо мной. Вот и получил по заслугам, – сказала однажды в своё оправдание осуждённая, отбывающая наказание в мариинской колонии.

– Зачем же надо было терпеть? – спросила я её.

– Потому-то я и здесь, что терпеть надоело, – после этих слов она засмеялась, а потом игриво произнесла: – Как говорят французы: «Шерше ля фам»!

Стало грустно. Как и от факта, что в женские колонии мужчины приезжают к своим законным и гражданским жёнам нечасто. Это подтвердили мне и руководители ИК-50. И заключение браков в женских колониях – тоже редкость. Другое дело – в мужских. Известно, что в одной из кузбасских колоний строгого режима за год было 33 регистрации браков. Хотя, по словам сотрудников загсов, заключенные в колониях браки непрочны…

Тут сразу вспоминается дело осуждённого Евгения П. Он отбывает четыре с половиной года в наказание за умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, совершённое с особой жестокостью, издевательством и мучениями для потерпевшего. Точнее, потерпевшей. Она – сожительница П. И вот однажды, напившись, мужчина богатырского телосложения дал волю своим кулакам. Беспричинно избил женщину, а потом начал топить её в ванне…

У несчастной был ушиб головного мозга, перелом свода черепа, левой скуловой кости и рёбер. И что вы думаете? Уже на следующий день она пришла в отделение полиции с просьбой отпустить её мучителя. Не отпустили. А простившая всё женщина сейчас звонит ему, пишет, шлёт посылки.

– Она на меня давно не сердится, – говорит Евгений. – Но я не столько о ней, сколько о своей двенадцатилетней дочке скучаю.

Хорошо, что хоть не слукавил.