На похоронах Гагарина боялись волнений…

49 лет назад в Москве всем миром хоронили Юрия Гагарина.

Геннадий Федоров, парень из таёжной деревушки, с юга Кузбасса, неожиданно оказался в центре этого исторического события. И, несмотря на строгий запрет, сделал фотосъемку. Потом хранил её втайне много лет. И вот, наконец, показал землякам…

«В ружьё!»

Напомним, 27 марта 1968-го военный самолет с экипажем Серёгин–Гагарин выпал из облаков и врезался в землю. Не оставив летчикам ни единого шанса. Вызвав шок и массу вопросов, главный из которых: «Почему?»

Госкомиссия, отработав на месте авиакатастрофы в Подмосковье и исследовав воронку с обломками «МиГ-15 УТИ», выяснив, что летчики, спасая самолёт, не успели и даже не пытались катапультироваться, выводы скрыла на годы. Ряд гипотез просочился в СМИ сразу же, еще часть прозвучала в разных интервью с членами комиссии лишь несколько лет назад, и многие из них кажутся убедительными… Но, по народным выводам, последняя точка в расследовании причин гибели классных летчиков – Владимира Серёгина, командира, инструктора, и Юрия Гагарина (первого в мире человека, слетавшего в космос 12 апреля 1961 года, окончившего потом Академию и вернувшегося к полетам в феврале-марте 1968-го) – так еще и не поставлена. От удара с чем увернулся, ушёл в пике самолет и сорвался в штопор? От стаи птиц, аэрозонда? Или он попал в след другого сверхзвукового самолета, выскочившего вдруг на пути в снежных облаках, на сложной в тот день трассе неба?

– Это я сейчас раздумываю над тем, что же с Гагариным и Серёгиным по-настоящему произошло, – говорит 70-летний Геннадий Михайлович из Таштагола, в прошлом – горняк, начальник участка, и в его сухой бодрой фигуре легко угадывается молодой Гена, призванный в армию в 1965-м, прослуживший в Москве три года, прошедший путь от рядового до старшего сержанта. – А тогда, в 1968-м, мы, солдаты, и не знали, из-за кого нас подняли в семь вечера по тревоге. «В ружьё! Полный боезапас!» И привезли на Красную площадь…

Я служил в дивизии имени Дзержинского. В части ВВВ и КО МООП (во Внутренних войсках внутренней и конвойной охраны Министерства охраны общественного порядка РСФСР. – Ред.). Про гибель Гагарина никто из нас и подумать не мог. Ни в одной казарме радио не было. Телевизор, единственный, стоял в красной комнате, его включали поздно вечером на два часа. И кто футбол по нему смотрел, кто просто слушал, подворотнички пришивая…

А уже на Красной площади объявили задачу: очистить площадь, чтобы ни одного человека не было. Мы встали цепью – от собора Василия Блаженного до Исторического музея. Я – товарища за ремень. Он – меня. С другого моего бока – такая же связка. А за нашими спинами другая цепь пошла в сторону ГУМа. И так освободили площадь, всё проверили, всё осмотрели, чтобы предупредить волнения, теракт, чтобы событие предстоявшее прошло бы без происшествий…

2017 год, Федоров помнит похороны Гагарина и Серёгина так, словно они были вчера.. Фото: Ларисы Максименко

«Настроился на бесконечность»

Прошла ночь. С Москвы-реки тянуло мартовским сквозняком. Солдатам разрешили (по очереди, во дворе Исторического музея) перекусить всухомятку, сходить оправиться. И снова встать в цепь. А с половины десятого утра стали ждать начала…

– Я стоял в цепи напротив мавзолея Ленина. Спиной видел: вот уже пропустили на площадь людей. Их было много, вставших за нами. И все молчали. А как показалась процессия вдали, и я понял, что похоронная, и узнал портрет Гагарина, рука сама в карман полезла, и я достал фотоаппарат, мою «Смену». Я давно увлекся фотоделом и в части, став замкомвзвода, фотолабораторию даже устроил. Ребят всё снимал. Они меня с одного взгляда понимали. И тут я достал «Смену», настроил расстояние на бесконечность, поднял фотоаппарат над головой. Ребята вмиг прикрыли меня, сдвинулись. И так несколько раз…

…Проехали первые машины.

Лафет с двумя урнами с прахом.

Прошли родные и близкие. (На похоронах Гагарина не было только его отца. Авиакатастрофа пришлась на… его день рождения. По семейным планам, отмечать хотели днем позже, чтобы все успели приехать. А как пришла страшная весть, отцу Гагарина стало плохо с сердцем, и съездить попрощаться с сыном врачи ему запретили. – Ред.).

– И вот продолжались похороны Гагарина, Серёгина. Уже молодежь иностранная венки пронесла. И я её сфотографировал тоже, но тут мне из правительственной ложи, напротив, пальцем погрозили. И фотоаппарат я убрал…

Сзади, за нашей цепью, в толпе, по-прежнему стояла тишина. Никто даже не плакал, не всхлипывал…

– Так люди были подавлены, прощаясь с народным героем?

– Осознание, что погиб всенародный любимец, герой, думаю, пришло позже, с годами… Но все чувствовали: это исторический день…

– А вообще начиналось волнение в народе?

– Один человек сзади крикнул: «Как допустили, что первый космонавт погиб?!» К нашему участку цепи сразу заспешили люди из КГБ. Один из них на бегу ответил: «Вы кем работаете?» – «Пекарем!» – «А если вас отстранить от работы, будете стремиться назад?» – «Да!» – «И он так же. Летчик, ему надо летать. Отказал двигатель, система». – «Так ищите, кто за нее отвечал, и почему отказала?!» Криков больше не было, мужчину того увели…

А урны с прахом захоронили в кремлевскую стену. Народ разошелся. И как только площадь опустела, нам скомандовали: «Первое отделение, напра-во! Шагом марш! Второе отделение…» Мы погрузились на машины, уехали в часть.

По дороге тоже молчали. Тяжелое чувство. Еще, казалось, совсем вчера – в 1961-м, мы все так ликовали, что Гагарин – в космосе! И что мы – впереди американцев! А сегодня уже его нет…

Иностранные студенты пронесли венки…

В части Федоров сразу бросился в фотолабораторию.

– Проявил плёнку, успел напечатать несколько фото, убрать их… И не прошло и часа – за мной приехали из госбезопасности. Вызвали. «Зачем снимал?» – «Для себя. Я из деревни, из Сибири, думал: вернусь домой, будет, о чем рассказать». Я говорил правду. И по мне было видно, что запрет на съемку нарушил, потому что порыв был… Плёнку у меня тут же изъяли. А проверить, успел ли я, деревенщина из глухой тайги, фотографии напечатать, никому и в голову не пришло. И я смолчал… И хотя на отпечатанных фотографиях секретного ничего нет, позже, уже дома, после службы, и дальше, всю жизнь, я их никому не показывал.

Но все годы, глядя в звездное небо, я вспоминаю незабываемое «бип-бип» первого советского спутника, и гений наших ученых, и Гагарина, и других первых, подаривших нам чувство прорыва и Победы…