Перекресток судьбы

Мужчина, попав под трамвай, выжил благодаря оказавшейся рядом чудотворной иконе с Афона

Немногочисленные свидетели, видевшие, как недалеко от перекрестка на Кузнецком проспекте Кемерова красная «морда» трамвая вдруг ударила, подмяла под себя и «проглотила» человека, до сих пор живут с выводом: «Шанс выжить был нулевым».
Тот трамвай тихо, как в замедленной съемке, катился в расплавленное лето. А мужчина, почему-то не видя угрозы, в последнюю секунду шагнул с тротуара прямо на рельсы… И такой общий вскрик был вокруг! И никто не верил ни в тот миг, ни позже, когда с места ЧП уже унеслась машина реанимации, что свершилось чудо. И что продолжение его и дальше возможно.
В повисшей тишине все думали (и я в том числе, оказавшись в соседнем вставшем трамвае, по которому разнеслось: «Ужас! Ужас!») про неизбежный трагический конец. И вообще про один только миг, отделяющий жизнь от смерти. Про обидную до жути случайность последней в жизни ошибки.
Но Дмитрий Борисенко, тот самый кемеровчанин, по которому проехал трамвай, выжил вопреки всему! И уже завтра пожмет руку своему последнему доктору и
выйдет после полутора месяцев лечения с «больничного»!
– Я жив! Я здоров! – готов обнять весь мир 43-летний Дмитрий. – Сам не верю…

21 мая 2016, Кемерово, проспект Кузнецкий, спасатели вытащили Дмитрия из-под трамвая.

Удар

21 мая стало его вторым днем рождения.
– Я помню вечер тот чуть ли не посекундно. Столько раз потом его в памяти прокручивал, анализируя, – рассказывает кемеровчанин, волнуясь, теребя крестик на шее и жадно дыша свежим предгрозовым воздухом, запахами зелени огорода и нагретого бруса недавно перевезенного из деревни под Тяжином и перестроенного родительского дома.
Правая рука его обвязана эластичным бинтом, Дмитрий бережет ее – после перелома. Отросший «ежик» волос прорежен в трех местах, там следы от швов. На правом сбитом плече – новая кожа. И это пустяки…
– Меня же должно было тогда… порезать всего. Но словно невидимая сила, великая, защитила.
…А началось с того, что Дмитрий (вспоминает по порядку) решил помочь сыну, у которого сломалась машина.
– И вот я тороплюсь. Станция техобслуживания, где ждет сын с машиной, работает до шести вечера. Время на исходе. Я объездил на своей машине уже несколько магазинов. Нужной запчасти, именно такого колпачка для свечи, не было нигде. К тому же спешу: вечером мне на работу, на смену…
И в том магазине запчастей, на Кузнецком, я колпачка не нашел. Выскочил из двери магазина. Бегу. До машины – метров семь. Пройти нужно через трамвайные пути. Набрал номер сына. Прижал трубку к левому уху. Смотрю вправо. Шагнул на рельсы. И только тут боковым зрением понял: трамвай слева, сейчас ударит… Да, я виноват. Но почему не заметил трамвая раньше? Солнце ослепило – да. Но еще виной специ-
фика слуха: всегда слева-сзади слышу хуже. Хотя шум близкого трамвая или хотя бы вибрацию я должен был все равно ощутить…
И вот, что-то предпринять, понимаю, не успею. И тут – удар. Странная и страшная чернота сдавила, воздух словно гуще стал. И в том мире – ни звука. Где был, не знаю. Но когда очнулся я под трамваем (причем в самом его конце, так далеко Дмитрия после удара под дном вагона протащило. – Ред.), включился разом. Понял: лежу на спине. От меня до днища трамвая – сантиметров двадцать, какой-то бак рабочий над головой. С боков – свет со всех сторон, он зовёт выбраться поскорее. Но, странное дело, думаю, сил нет. Совсем. Голова разбита. И очень болит шея. Как, думаю, только голову не оторвало. Пошевелил ногами – они на месте. Руками – на месте. Перевернулся с трудом на живот, подумал: пора бы мне попробовать ползти.
Но во рту, осознал, крошево. На земле, вижу, зубы. И испытал второй шок. Ведь случилось то, что было предписано… Мне 20 лет часто снился всё один и тот же сон: будто зубы раскрошенные выплевываю. Я годами не понимал значение сна, считая, что подсознание напоминало, раз за разом, что пора просто снова идти к зубному. Но, выходит, сон-то был вещим…
И встреча с трамваем тоже была предопределена. Я нынче в марте, выезжая из-за снежного наката (сугроб на обочину сдвинули, сгребли тогда только что снегоуборочной техникой), так же чуть под трамвай не попал. Трамвай так же был слева, рядом. Я – по тормозам, а машина моя все равно вперед тянет. И трамвай меня затягивает. Чудом тогда проскочил…
…Все эти мысли пронеслись в голове, в общем, вихрем, признается Дмитрий. А потом из-за трамвайного колеса показалась голова спасателя, и его радостные слова «Да ты живой!» сразу придали сил. И он понял, что будет жить.
После этого парень-спасатель, сдвинув пострадавшего с земли на носилки («типа доски») и впрягшись в лямки, пополз под трамваем, тянув Дмитрия за собой. И как только он показался из-под кабины водителя, руки других ребят из службы спасения разом подхватили носилки, бегом понесли к «скорой»…
– А потом, в больнице, я всё думал: надо же, добро действительно возвращается! Вот и ко мне оно вернулось. Я же давно почетный донор России и за много лет уже больше двухсот раз плазму крови сдал, столько людей спас…
И еще все те больничные дни я пытался решить задачку: «Удар был слева. Я должен был упасть поперек рельсов. А очнулся – лежу вдоль. Так кто же смог меня при ударе, падении развернуть?!»

Та самая икона, которую везли в трамвае.

Знак

Похоже, ответ на вопрос, мучивший Дмитрия, знает пассажирка того трамвая. И знает икона, величиной с ладошку, хранящаяся в кемеровской семье Петрухиных. Икона – с сажей по краям, на фоне которой лики святых – Спиридона Тримифунтского и Николая Чудотворца – кажутся еще твёрже и сильнее в вечной борьбе Добра со Злом…
– Икона написана афонскими монахами. Два года назад она, в составе православной передвижной выставки, была на Урале, и случился в здании пожар. Икона эта и та, что была рядом с ней, явили чудо. Огонь, дойдя до этих икон, остановился, не спалил их. Они лишь закоптились… А потом выставка приехала в Кузбасс, я услышала историю про пожар и попросила оставить эту икону в Кузбассе, – объясняет кемеровчанка, крещенная Иоанной. – И в тот вечер повезла я икону в храм Петра и Февронии. Давно обещала показать ее женщинам… Но как села в трамвай, всё почему-то места себе не находила. Там встану – солнце печет. На другую сторону по вагону перейду – неспокойно как-то. Наконец, села на одиночное сиденье – за водителем. Сумка с иконой – на коленях. Святые на ней – стоя, едут, смотрят вперед. Я везла икону и держала ее, как на крестном ходе. И молилась, потому что опаздывала.
…Она прошептала: «Господи, помилуй!» и в момент удара.
– Мы все на сиденьях от удара аж подпрыгнули. Водитель трамвая, женщина, вышла из кабины, спустилась посмотреть, с чем же трамвай столкнулся. Потом смотрю, поднимается бледная, говорит: «Человек!» Я выбежала. Люди, слышу, вокруг на тротуаре кричат, что мужчина сам шагнул на рельсы, заговорившись по телефону и не глядя по сторонам… А когда его достали, я подумала: всё, не жилец…
И была потрясена настолько, что пешком дошла до храма, а это далеко, за вокзалом. И всю дорогу молилась. Особенно святому Спиридону, про которого осталась память в веках, что он мог воскрешать людей.
Придя в храм, рассказала всё батюшке, и все мы стали молиться за жизнь сбитого трамваем мужчины.
…Молитва за Дмитрия звучала еще много-много дней… А когда раны его начали подживать, на правой руке появился крест. Этот шрам он считает теперь знаком свыше, оставленным ему на память.

Лариса Максименко.