Последний Тюльберский князь

В этом году не стало моего друга и соратника Валерия Кимеева. Он был для меня и многих коллег настоящим примером служения тому делу, которое избрал и определил смыслом жизни.

Немного найдется людей такого уровня эрудиции, целеустремленности и поиска. Вспоминать о нем сложно и грустно. Он был из тех, кто любил Кузбасс всем сердцем и делал все, чтобы исследовать, изучить его истоки.

По первому образованию я историк, занимался археологической разведкой. Поэтому с нашими знаменитыми историками, этнографами и краеведами я был знаком и дружил. Так случилось, что с Кимеевым я не раз работал и встречался в разных уголках Кузбасса. И всегда поражался его желанию вникнуть в суть и основы жизни коренных народов.

Более тесно подружился с Тюльберским князем, как его называли, на одном из поворотов моей судьбы, когда, уже будучи журналистом, делал серию репортажей о выдающихся людях области. В Тюльберском городке, где много лет ученый создавал этнографический комплекс, он рассказывал о жизни сибирских племен, показывал и гордился теми укреплениями и атмосферой, которую сам же и создал на основе немногих сохранившихся хроник и исторический данных. Он все время старался там все улучшить, обновить. Как-то я ему сказал, что в моем родительском доме, что в Темире Таштагольского района, сохранились овечьи шкуры, которые выделывал еще мой отец. Я спросил его, нужны ли они ему для музейного комплекса. Он обрадовался и сказал, что нужны, это поможет дополнить экспозицию…

Я знаю несколько историков, которые пытались как бы изнутри понять жизнь и прочувствовать древний народ, который жил на нашей территории в древности. Мой учитель, известный археолог Анатолий Кулемзин, например, пытался делать в ходе наших археологических экспедиций, древние орудия труда и многое другое. Таким же экспериментатором был и Кимеев. Я приезжал к нему и на Томскую писаницу, и был в родном для меня горношорском Усть-Анзасе, где он создавал музей под открытым небом. Это целый этнографический комплекс, где есть реконструкция захоронений по древнему шорскому обычаю в деревянной колоде, которая помещалась на дереве, древняя плавильня руды. Вспомним, что шорцев называли кузнецами и рудознатцами. Все это Валерий Кимеев воссоздавал с такой точностью, чтобы сохранить это для молодых людей, только начинающих изучать прошлое родного края.

Это обращение к истокам, неравнодушный взгляд во многом и определяли его как этнографа и историка. Он много спорил с оппонентами, доказывал свою правоту, но пробиться в этом сообществе, заслужить славу и вес непросто. Он к этому стремился, доказывал. Оказывался прав, что признавали оппоненты. Часто выручало чувство юмора и своя вера в правоту.

Жить в настоящем и представлять прошлое – непросто. Валерию это удавалось. Он был и остается непревзойденным этнографом. А содружество с профессором Александром Копытовым, еще одним неравнодушным к родному краю человеком, позволило издать в соавторстве книги об истории горнорудной промышленности, этнографии Горной Шории.

Презентацию двух новых обширных трудов этих авторов удалось провести буквально накануне этого печального события. Я знаю, что готов еще один исторический труд, который выйдет уже посмертно. Все наше знакомство, общение оставило глубокий след в душе. Все его книги я изучал и еще раз убеждался, что каждая глава, каждый абзац были выверены и продуманы. История нашего края многогранна и не замыкается трехсотлетием. Были на нашей территории разные племена, и каждое оставило свой след в истории и отразилось в работах Кимеева.

Виктор Сохарев.