«Ах, мамочка, на саночках…»

«…каталась я не с тем. Ах, зачем я в полюшке повстречала Колюшку, ах, мамочка, зачем?».

Пока звонкоголосая гостья из местного клуба исполняла эту песню, хозяйка дома подтанцовывала. Да так легко и красиво, что, допев, гостья спросила:

– Вам, Валентина Дмитриевна, действительно 85 лет? Всем бы молодым такого задора!

Улыбнулась юбилярша, сказала:

– За песню спасибо! А годочков своих я никогда не скрывала. Сколько есть – все мои. Правда, Володя?

Этот вопрос она адресовала мужу. Улыбнулся и Владимир Петрович, кивнул:

– Правда, Валя, правда! Только к своим годам ты и мои прибавь. И будем мы на своей улице – да что там, во всём посёлке! – самые богатые.

Бурёнка с шахтёрской зарплаты

– Валюха, где же ты нашла такого парня? – спрашивали знакомые девчата, мечтающие выйти замуж.

– Под землёй встретила и приметила, – весело отвечала Валентина.

– Всё шутишь, – обижались подружки. – А, ну тебя! – и бежали в клуб.

Но Валентина-то говорила правду. В шахтёрской лаве глубоко под землёй и увидела она впервые Владимира. В ту смену их, шахтёрок-мотористок, отправили на соседний участок набирать глину. Нагнулась Валентина над ведром и вдруг ощутила, что кто-то на неё смотрит. Подняла голову и встретилась взглядом с парнем. Из-под его каски с лампочкой выбивались чёрные кудри…

– Вот за кудри я Володю и полюбила, – не перестаёт улыбаться Валентина Дмитриевна.

– А я свою Валю полюбил за румяные щёчки, – открывает секрет любви с первого взгляда Владимир Петрович.

– Да как же вы разглядели румянец в тёмном забое? – удивляюсь я.

– Так щёчки-то её под лампочкой так горели, и глаза так блестели! – слышу в ответ.

Ну вот, а ещё бытует мнение, что шахтёры – грубоватый народ. Убеждаешься в обратном, глядя на эту чету Зубковых – Валентину Дмитриевну и Владимира Петровича. Кстати, он заранее вежливо меня попросил, чтобы имя супруги при упоминании их пары называлось первым:

– Ведь это она у нас основатель шахтёрской династии. Я – за ней.

– Нет, это я за твоей спиной, как за каменной стеной, – тут же жена дала понять, что всё-таки мужчина в доме хозяин.

Сама-то она росла только с мамой – Анной Кирилловной. Отец умер, когда Валентинке всего три года было. Жили бедно. Ели то, что в огороде росло. Ну, и еще за грибами в лес ходили. Мечтала Валентина: «Вот вырасту я большая, пойду работать, и купим мы с тобой, мама, корову. Ох, и напьюсь же я тогда молока вдоволь. И сметанки наемся!»

Выросла, окончив десятилетку. И – прямиком в отдел кадров шахты «Промышленской». А других предприятий в их одноимённом посёлке и не было.

Да и вообще, Валя слышала, что на шахте платят неплохо. А потом и на пенсию шахтеры раньше уходят. Вот заработает она подземный стаж и будет отдыхать молодой. Заживёт в своё удовольствие, книжки станет читать, в кино ходить. А можно и путешествовать.

– Молоденькой была, страха перед спуском в шахту не испытывала, – вспоминает Валентина Дмитриевна своё подземное «крещение» в мотористки. – О плохом и в забое не думалось. Да и некогда было думать. Столько обязанностей было у мотористки. Мы ведь не только с моторами дело имели, но и руками работали, лопатами. Чистили скаты, носили глину, инертную пыль, помогали взрывникам, готовили порожняк, грузили уголь. И всё в темпе, быстро, быстро.

Почти всю свою первую зарплату Валентина сохранила, не потратила. Как и вторую, и третью… Копила деньги на покупку коровы. И вот она, родимая, замычала в стайке. И молочко у неё было вкусное, сытное. Ещё румянее стала Валентина.

Однако пришла беда: заболела корова, погибла. Пришлось на вторую бурёнку деньги копить. Хотя уже хотелось Валентине и платье, и пальто, и ботиночки новые купить, когда с Володей познакомилась. Сам-то он был не из местных. Приехал из Ленинграда (там работал на заводе) познать шахтёрский труд. До этого только читал про горняков, да в фильмах видел, что шли они в забой, как в бой. И вот в Кемерове устроился на «Промышленскую» (потом она станет шахтой имени Волкова). Снимал «угол» в частном доме. И, конечно, мечтал о доме своём.

В «примаках» не задержался

В забой Владимир молодой тоже не сразу отправился. Поработал вначале навальщиком. 35 рублей получал тогда навальщик (считай, разнорабочий на подхвате), а забойщик – 54 рубля. Так что прежде, чем начать зарабатывать больше, не одну профессию под землей освоил бывший ленинградец.

Правда, город на Неве не был Володе родным. Туда переехал вслед за сестрой. Ей-то Ленинград нравился, а ему – не очень. Зато в сибирском шахтёрском посёлке его всё устраивало. Через три месяца стал в забое правой рукой бригадира. Это, во-первых. Хотя, нет, это, всё-таки, во-вторых. Главное – очень-очень понравилась ему мотористка Валентина.

Потому-то и без особых раздумий предложил он ей свою руку и сердце. А потом и свою шахтёрскую получку жене стал отдавать. Уже вместе они решали, что купить в первую очередь. Вот Владимиру, например, нужны были и часы, и новые брюки. Пошли в магазин за часами. Брюки же (а ещё лучше – вместе с пиджаком) справят со следующей получки.

Щи с борщом у молодых супругов тоже были не пустыми, а наваристыми, с мясом. «Спасибо, мама!» – благодарил заботливую тёщу Владимир. Он и сегодня вспоминает Анну Кирилловну только добрым словом:

– Моя Валентина вся в неё. Такая же добрая, неворчливая, трудолюбивая. Всё-таки не зря говорят, что жену надо выбирать, глядя на её мать.

Да, жилось им в доме тёщи и не в тесноте, и не в обиде. Но всё равно мечтали молодые о своей крыше над головой. Тем более что даже друзья-шахтёры нет-нет да и подначивали Владимира: «Ну, и как тебе живётся в примаках?»

Незлобивый Владимир просто отшучивался. Но после очередной своей подземной смены (он тогда работал на проходке) шёл на земельный участок, где уже строил свой дом.

Валентина помогала мужу по мере сил. С дочкой Галочкой водилась Анна Кирилловна. И она же утешала Валентину, когда та однажды вернулась с шахты в слезах.

– Меня вывели, мама, – сообщила Валентина.

– За что уволили? – не поняла Анна Кирилловна. – Ты же ничего не нарушала, ни разу не опоздала. И хвалили тебя всегда. За что ж так?

– А за то, мама, что я – женщина. Приказ вышел: не будут теперь женщины в шахтах под землёй работать, – объяснила Валентина. – А я ведь так хотела большой подземный стаж иметь!

Потом услышит Валентина, что на соседней шахте «Лапичевской» подземных мотористок ещё не выводили. И там ещё два года поработала. А потом снова на родную «Промышленскую» вернулась, но уже машинистом подъёма (окончила специальные курсы). Нередко их с Владимиром смены совпадали. Он, опускаясь в забой уже на свой проходческий комбайн, успевал помахать любимой жене. А друзья-шахтёры, здороваясь с ним, говорили: «Мы уже по «почерку» твою Валентину узнаём. Когда она дежурит, клеть как по маслу идёт: легонько, без тряски».

Общий шахтерский стаж у ветерана труда Валентины Дмитриевны – 45 лет. А у Владимира Петровича только подземный стаж – почти 35! Плюс годы наземной работы. Тоже ответственной.

Его любовь хранила

По труду была и честь Зубковым. И его, и её портрет красовались на Доске Почёта. И ей, и ему – денежные премии по случаю разных праздников. А в пору тотального дефицита поощряли ещё и вещами, мебелью. Вот этот немецкий шкаф-стенка – тоже премия лучшему подземному комбайнеру. И путёвки в санатории шахтком им выделял. Ездили вместе. Не потому что не доверяли друг другу, а потому что друг без друга не могли.

Умницы дочки – Галина, Светлана, Нина – родителей не подводили. И в школе хорошо учились, и в вузах. А ещё каждая занималась в музыкальной школе (и пианино в доме было, и аккордеон). В общем, во всех отношениях благополучная семья. Потому-то и была Валентина Дмитриевна больше двадцати лет председателем уличного комитета. Имела полное право пожурить кого-то за неухоженный двор, за пробелы в воспитании детей, за скандалы в семье. Но такое случалось редко. Хороших-то семей на улице куда больше. Тепло, по-соседски строились отношения. Хорошим новостям радовались всей улицей. А если у кого беда случалась, то разделяли её, сочувствуя…

…Однажды Валентина шла на смену одна, без Владимира. А он уже должен был возвращаться с шахты домой, где его ждал готовый вкусный обед.

Идёт Валентина, то и дело отвечая на приветствия, и думает, что бы ещё такое интересное провести на их дружной улице. Навстречу человек из шахтового управления. Остановился, взял Валентину за руку:

– Крепитесь, всё будет хорошо с Владимиром Петровичем… Как?! Вам ещё не сообщили, что он в больнице? Но самое страшное уже позади…

Оказалось, что пачка угля в забое упала прямо на Владимира… Врачи констатировали перелом основания черепа. Четыре месяца пролежал он в больнице, и редко в какой день Валентина не бывала в его палате. «Ваша жена – настоящий ангел-хранитель» – говорил медперсонал Владимиру Петровичу. А он уточнял: «Её любовь меня хранит».

Вот и сейчас он говорит, что с годами любовь не меркнет. Прежде всего она, любовь, а уже потом привычка.

Уже более шестидесяти лет Зубковы вместе. Радуются каждому дню. И каждому празднику, конечно. Валентина Дмитриевна знала, что даже к Новому году муж непременно преподнесёт ей цветы. Он сам выращивает их с осени. И будет в доме сказка. И новые юбилеи тоже будут. Наверняка вновь заглянут с песней самодеятельные артисты из местного клуба. И снова станцует под весёлую мелодию Валентина Дмитриевна. А Владимир Петрович залюбуется её разрумянившимся лицом. «Ах, мамочка!».