Чемодан безутешной вдовы

Конечно, это была не любовь. Просто на склоне лет встретились два одиночества. Она, вдова, и он, именуемый в округе не иначе как бобылём. Адрес этого пожилого мужчины подсказала ей знакомая. Сходи, мол, напросись в квартирантки, с сыном-то и снохой тебе всё равно не ужиться. И она, пересилив стыд, пошла, держа в руке потёртый от времени коричневый чемодан…

Раздельное питание

– Бабуля, тебе помочь?

Екатерина Михайловна не сразу поняла, что два парня, приостановившись в нескольких шагах, обратились именно к ней. Хотела рассердиться за «бабулю», отречься от таких явно подвыпивших «внуков». Но вместо этого кивнула головой.

Один из парней, подхватив чемодан, хохотнул:

– Я думал, что там у тебя кирпичи, а там – или воздух, или пух.

– Или деньги, – добавил второй парень. – Ты нас, бабуля, не бойся. Не грабители мы.

– Я уж вижу, что просто шутники, – миролюбиво сказала Екатерина Михайловна. И, вздохнув, добавила: – А мне, ребятки, не до смеха. На ночлег пришла проситься! – и уточнила, к кому именно.

– Не пустит тебя, бабуля, бобыль. У него и снега-то зимой не выпросишь, а не то что комнату. Хотя попробуй.

Екатерина Михайловна уже приняла и бесцеремонное «ты» в свой адрес. Чего с ней, почти с бомжихой, церемониться. Да, половинная доля в трёхкомнатной «хрущёвке» – её собственность. Другая половина – собственность единственного сына Андрея. Сноха Ирина просто зарегистрирована. В приватизации не участвовала. Три года назад привёл её Андрей. Но Ирина сразу поставила себя главной. Прямо-таки командир в юбке. Точнее, в джинсах. В них она ходила, как говорится, и в пир, и в мир. Даже из ванной появлялась не в халате, а в джинсах.

– Терпеть не могу халатов! – каждый раз напоминала Ирина, презрительно окидывая взглядом свекровь, любившую свой цветастый халат.

– Мам, выкинь ты его! – вскоре потребовал и Андрей.

Но одним халатом всё не ограничилось. Ирина выселила Екатерину Михайловну из большой комнаты в самую маленькую. Перестановка мебели состоялась в отсутствие хозяйки. Вернувшись домой и обнаружив перемены, женщина заплакала.

Андрей не стал утешать мать. За ужином изрёк:

– Выкинь хлам, который уже давно не нужен, и будет тебе просторно. А вообще-то, нам лучше жить отдельно.

– И кушать отдельно можно уже с завтрашнего дня, – добавила Ирина.

На следующий день на кухне появился новый холодильник.

– Надеюсь, что вы, Екатерина Михайловна, не будете брать наши продукты, – процедила сноха.

Плакать Екатерина Михайловна ушла в свою маленькую комнату.

А был ведь маменькин сынок

Андрейке и десяти лет не исполнилось, когда Екатерина овдовела. Тогда-то и оборвалось её женское счастье, казавшееся вечным. Муж не пил, не курил, на других не заглядывался. Жили – не тужили. И квартиру получили трёхкомнатную. С сыном тоже проблем не было. Хвалили его на родительских собраниях. В пример другим ставили. Екатерина стала думать о втором ребёнке. И вдруг – телефонный звонок из цеха, где работал муж Алексей.

– Екатерина Михайловна, вы только не волнуйтесь. Но сегодня Алексея Андреевича домой не ждите. Его увезли на «скорой» в больницу. Мы узнавали: сердечный приступ. Кто бы мог подумать…

Она не дослушала. Бегом в больницу. А там ей выразили соболезнование…

Завод помог с похоронами. Пообещали и впредь не оставлять без внимания. Но Екатерина сама взяла себя в руки, перестав плакать. И чёрный платок сняла. Она старалась, чтобы сын не чувствовал себя «безотцовщиной». И, возможно, перестаралась. Потому что и во дворе, и в школе Андрея называли маменькиным сынком. А он и не огорчался по этому поводу. Знал, что мама не накажет за двойку, заступится, если кто-то обидит. И непременно купит то, что ему захочется. А ещё мама умудрялась за год скопить денег на поездку к морю. Вот с этим коричневым чемоданом они и отправлялись в дальнюю дорогу на поезде.

– Выучишься, станешь инженером и уже позволишь себе летать на самолёте, – озвучивала Екатерина Михайловна вслух свои мечты о будущем любимого сына.

Андрей после школы поступил в институт. Но диплома так и не получил: отчислили его с третьего курса за «неуды». Восстанавливаться не стал: женился. Забот и трат у Екатерины Михайловны прибавилось. Брала подработку, не гнушаясь и половой тряпки. Кто и отговаривал её, так это сноха Ольга.

Две Катюши

Ольга звала свекровь мамой. А ещё она настояла, чтобы дочку назвали Катей. Как бабушку.

– Две Катюши в доме – это же так весело, – говорила Ольга Андрею.

А он словно и не торопился к жене и Катюшам. Ворчал по любому поводу. Намекал, что две хозяйки на одной кухне – это как два медведя в одной берлоге. Но Ольга-то с Екатериной Михайловной ладили. И это замечали знакомые.

– Как будто Ольга тебе дочка родная, а сын – зять, – говорили они.

Андрей и впрямь стал будто чужим. И не только по отношению к матери, но и к Ольге, и к дочке Катюше. Девочка в маму уродилась: добрая, послушная, внимательная. Бабушку любила. Вернее, бабушек. Вторая – мама Ольги – жила в Омской области.

Катюша уже в одиннадцатый класс перешла, когда Ольге вдруг очень захотелось навестить свою маму. И вообще побывать в родных местах. Чемодан для поездки Ольга купила новый. Большой, на колёсиках. А чемодан Екатерины Михайловны уже давно стал невостребованным.

И годочки под горочку

Ольга с Катюшей из той поездки не вернулись. А Андрей не очень-то расстроился.

– Моя женитьба была ошибкой, – сказал он матери. А через три года своей свободно-разгульной жизни привёл Ирину. И та потом просто выжила Екатерину Михайловну. Андрей же занял сторону гражданской жены…

…До дома бобыля оставалось всего несколько метров, когда Екатерине Михайловне захотелось повернуть назад. Вроде, и под горку была дорога, и чемодан по очереди несли два «внука», а так тяжело вдруг стало Екатерине Михайловне.

– Бабуль, тебе плохо, что ли? – заметил перемену в ней один из парней.

Второй побежал вперёд. Вернулся с кружкой воды, протянул Екатерине Михайловне. Та попробовала даже пошутить:

– Ну вот, а я переживаю, что воды будет некому подать…

Бобыль, а точнее Степан Николаевич, был во дворе. К появлению потенциальной квартирантки отнёсся равнодушно. Но хоть не прогнал – и на том спасибо.

А уже на следующий день (округа слухами полнится) приехали два его сына.

– В кои-то веки заглянули, – буркнул отец. – Испугались, что женюсь и дом делить придётся. Ха-ха…

– Я просто квартирантка, – стала оправдываться Екатерина Михайловна.

Кажется, сыновья успокоились, уехали. И опять надолго их след простыл. Правда, позванивали уже каждую неделю.

Вот так прошло два с лишним года. Андрей не уговаривал мать вернуться домой. Появлялась она там изредка, всё с тем же чемоданом. В нём и перенесла почти все свои вещи. Обновок не справляла. Это бы всё доносить. Да и не молоденькая уже наряжаться. В аптеку за лекарствами для Степана Николаевича и так сходит. Туда – в горку, оттуда – с горки.

Болеть Степан Николаевич стал всё чаще. Полежал и в больнице. Легче не стало. Выписали домой исхудавшего и ослабевшего. Вновь приехали сыновья с жёнами. Проверили: всё ли цело. И это вместо «спасибо» Екатерине Михайловне за то, что ухаживала, варила, в доме мыла, в больницу передачи носила. Продукты и фрукты покупала со своей пенсии…

…Похоронили Степана Николаевича рядом с могилой его жены, матерью его сыновей.

Поминальный обед сыновья заказали в столовой. «А к девяти дням надо бы в доме всех собрать», – подумала Екатерина Михайловна. Но, вернувшись домой, она увидела на веранде свой старенький чемодан. Намёк поняла: ей явно предложили покинуть чужой дом. Села она рядом со своим чемоданом и заплакала. Но тут зазвонил её мобильник. Нет, это был не Андрей, а бывшая сноха Ольга. С ней-то Екатерина Михайловна связь не оборвала. Как и с повзрослевшей, но оставшейся доброй внучкой Катей.

– Мама, что-то на душе у меня тревожно. Как вы там? – голос у Ольги и впрямь был взволнованным. – Что-то случилось?

– Случилось. Ещё как случилось, – зарыдала Екатерина Михайловна. И рассказала о новой беде.

Только самое необходимое уложила она в чемодан. Всё остальное – в мусорный контейнер.

– И мне с чемоданом пора на свалку, – вот так сказала Екатерина Михайловна соседям, повздыхавшим над её незавидной участью.

Пару дней пожила она у приятельницы. А потом вновь позвонила Ольга:

– Мама, мы здесь посоветовались и решили, что вы можете жить с нами. Не гостьей, а хозяйкой. Сразу можете не отвечать. Подумайте.

При всём желании Екатерина Михайловна сразу ничего бы не смогла ответить. Разрыдалась. А в Омск потом всё-таки поехала. Всё с тем же ретро-чемоданом.