Ах, какой же сладкой черешня была!

…Уж пять лет как закончилась война, а он, старший сержант Ярослав Панчишин, всё ещё оставался в Берлине. Дослуживал в последнее время в комендатуре советских войск. Поручений выполнял немало самых разных. А однажды ему было велено встретить геологов, командированных в Германию из Советского Союза.

Ярослав ожидал познакомиться с загорелыми и «просоленными» от работы на жаре и ветру мужчинами. А геологами оказались… девушки. Симпатичные, стройные, улыбчивые.

– Пожалуйста, покажите нам, где здесь рынок! – попросили они молодого ветерана.

Было лето, разгар фруктово-ягодного сезона. От прилавков исходил такой запах, что голова кругом. Все, кого сопровождал Ярослав, купили черешню. И вдруг одна из девушек протянула кулёк с ягодой старшему сержанту.

– Угощайтесь, пожалуйста! – предложила она, чуть смущаясь. – Меня Валентиной зовут. Я из Кемерова. Сибирячка.

Обстрелянный день рождения

А Ярослав Панчишин родился на Буковине, в Черновицкой области Украины. В их селе Звенячка ветки черешни и вишни прямо-таки гнулись от спелых плодов. Но такой сладкой ягоды, какой угостила его Валентина, Ярослав ещё не пробовал.

После 22 июня 1941 года черешня на его родине вообще была горькой. Хотя с утра в тот день жизнь казалась Ярославу отличной. Ещё бы, ведь 22 июня ему исполнилось целых 15 лет! По такому случаю мама достала из погреба банку ягодного морса:

– Вот, угости друзей!

С этим морсом отправились на берег реки. Там красиво. Искупаться можно, позагорать, о будущем помечтать. Кто кем хочет быть? Вот он, Ярослав, в школе считался одним из лучших по всем предметам. Учителя хвалили, да ему и самому учиться нравилось. Но надо было помочь семье. У родителей – восемь детей! До сих пор парнишка не имел своего костюма. Всё что-то за кем-то донашивал. Но встречали-то его не по одёжке, а по уму. Именно за сообразительность приняли Ярослава на время каникул на работу топографом. А в день его 15-летия старший в бригаде руку имениннику пожал. Чем не подарок?

Тем временем солнце поднималось всё выше и выше. Уже был выпит морс, съедено сало и хлеб. Ещё немного – и домой. По дороге полакомятся черешней. Сколько ж много уродилось её в то лето! Но вдруг солнце закрылось. Нет, не тучей, а невесть откуда взявшимися самолётами. Задрав головы, парнишки стали считать хором:

– Один… три… пять… девять!

И тут их голоса утонули в визге падающих, а потом взрывающихся бомб. Рубашка на Ярославе сразу взмокла, прилипла к телу. Потянул он рубашку – и… рука стала красной. От крови. Ранило и друзей Ярослава. Но боль они почувствовали, лишь добравшись до села, до своих хат.

И там из радио-тарелок, висящих на стенах, они услышат страшное: «Война!»

Не прощу Гитлера! Отомщу!

Мать смоет кровь с Ярослава, мазями, травами и ласковыми словами залечит его раны и будет плакать, вздыхать. А Ярослав закончит свои «университеты» на восьми классах. Устроится разнорабочим на сахарный завод. Но жизнь и там будет, конечно, не сладкой.

22 июня 1942-го, а потом и 1943 года прошли уже без друзей, без морса. Не до дня рождения, в общем. Его родное село то сиротело (от «похоронок» и проводов), то становилось многолюдным. Через него проходили военные части. Вошла в Звенячку и бригада 1-й Гвардейской танковой армии. В тот же день офицеры собрали мужское население села.

– У кого год рождения, начиная с 1900-го и по 1926-й? Поднимите руки, сделайте шаг вперёд!

Отец Ярослава и он сам вышли одновременно.

– А есть ли тебе семнадцать с половиной лет? – переспросил офицер, глядя на невысокого и худенького Ярослава.

– Как раз семнадцать с половиной! – отчеканил Ярослав.

Он мог быть оставлен на заводе, потому как получил бронь. Но не остался. А в ответ на слёзы матери выдвинул свой довод:

– Я ещё 22 июня 41-го поклялся, когда в меня гитлеровские стервятники стреляли и ранили, что отомщу. Вот и пришла пора.

Сразу двух дорогих людей мать провождала на фронт – мужа и сына.

Какое-то время Марк и Ярослав Панчишины воевали вместе. Но потом всё-таки разминулись. С фронта отец вернётся раньше сына. Главное, что вернётся! Ведь многих своих фронтовиков Звенячка так и не дождалась. И поэтому даже в наше время каждый раз, когда Ярослав Маркович слушает песню «Журавли» в исполнении Марка Бернеса, он вспоминает всех погибших земляков, а также тех, кого потерял на фронтовых дорогах и… реках.

…Случилось это на Шпрее. Эту реку срочно надо было форсировать. По заминированному немцами мосту первыми пустили три танка. В одном из них находился миномётчик Панчишин. Время военное, вот по приказу командиров и становились бойцы универсальными. А тогда наши танкисты понадеялись на скорость. Думали проскочить опасный мост. И два танка (в одном из них был и Ярослав) действительно проскочили, но третий взорвался. Вместе с мостом…

В общем, песню про журавлей ветеран Панчишин вспоминает и по этому поводу тоже. На Руси издревле существовало поверье: журавли, покидающие родные края, уносят с собой души усопших. И потому так печальны крики этих птиц.

– Но сейчас-то весна. И журавли вернутся, – тихо говорит Ярослав Маркович. Его память возвращает из небытия и его журавушку по имени Валентина. Ту самую, угостившую его сладкой черешней. Вместе с ней они жили в любви и согласии 63 года!

22 июня 2017 года Ярославу Марковичу исполнится 91 год

Дотанцевали до свадьбы!

Уже в первый день знакомства Ярослав пригласил сибирячку Валентину на танцы. И сам же опоздал на свидание. Опять выполнял поручения командиров.

Когда Ярослав пришёл в Дом офицеров, там уже звучал духовой оркестр. Кружились пары. И поскольку девушек было немного, мужчины выстраивались в очередь за тем, чтобы после первого круга танца перехватить партнершу.

Дождался своей очереди и старший сержант Панчишин. Однако, протанцевав с Валентиной один круг, не отпустил её, а увёл из зала через запасной выход. Сам от себя не ожидал такого. Отчаянным, смелым был Ярослав на фронте. За это и Орден Красной Звезды получил, и Гвардейский значок, и медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина». А вот в отношении девушек держал дистанцию. До ухода на фронт только с одной станцевал пару раз. Уже из побеждённого Берлина написал ей письмо. Но ответа не было. Потом узнал: его землячка вышла замуж. И особо не расстроился.

Но с Валентиной совсем другое дело. Каждый час встречи ждал. Кемеровчанке и предложил руку и сердце. Свадьба была в Берлине – с танцами под духовой оркестр (такой вот музыкальный подарок преподнесли командиры). И многие из гостей, произнося тост за счастье молодых, напоминали невесте, что жених у неё очень смелый. С таким хоть в огонь, хоть в воду. Ещё бы: Рейхстаг штурмовал!

– Но я же не один там был, – напоминал Ярослав.

…Конечно, со временем он рассказал Валентине о всех первых майских днях 1945 года. И над какими-то эпизодами улыбался сам.

Вот как сейчас, вспоминая, как он в танковом экипаже ожидал приказа о штурме вражеской крепости. Но приказа всё не было и не было. А в это самое время их лейтенант стоял недалеко от танка. И вдруг Панчишин увидел, как прямо на этого нашего офицера идёт большая группа немцев. Приподнял Ярослав крышку, кричит, сигналит товарищу лейтенанту, чтобы тот поберёгся. А лейтенант как-то беспечно махнул рукой и прокричал в ответ:

– Они уже не враги!

Оказалось, акт о капитуляции был уже подписан. Ур-ра! Что тут началось: объятия, стрельба в воздух, смех, песни с плясками!..

Поводов для радости у бывшего фронтовика Ярослава Панчишина и потом будет немало. Рождение двух сыновей, получение двух дипломов о высшем образовании, награды за доблестный труд (ордена Октябрьской революции и Трудового Красного Знамени), появление на свет внуков… А два года назад в Москве Ярослав Маркович принял участие в юбилейном (70 лет!) Параде Победы. Говорят, что от Кузбасса он был единственным фронтовиком. Как бы вновь гордилась своим любимым мужем любящая Валентина! Но увы: уже несколько лет она рядом лишь на фотографиях.

– За 63 года совместной жизни никто из нас не хлопнул дверью. И голоса не повысил, – рассказывает Ярослав Маркович. – И ревностью друг друга мы не обижали. Хотя у неё, геолога, были многомесячные командировки. И у меня, занимавшего руководящие должности, то совещания, то собрания, и тоже командировки. Но мы доверяли друг другу. И это тоже называется счастьем в личной жизни…

Вот такая она – первая, последняя и вечная любовь. Начавшаяся с угощения сладкой ягодой через несколько лет после войны