«Берегите меня до последнего дня…»

«…Берегите меня до последнего часа».
Эти строки поэта Василия Фёдорова звучат как реквием, как завещание всем, кто его знал, уважал, любил. Особенно на его малой родине – в селе Марьевка, что в Яйском районе.
Вот уже 31 год, как Василия Дмитриевича не стало. Но в Марьевке берегли, берегут и будут беречь всё, что связано с их именитым земляком – дважды лауреатом Государственной премии.Едем в Марьевку!

«Он – марьевский,
и поступью, и родом»

«Я даже не представлял, что можно было бы жить где-то, кроме Марьевки», – признавался Василий Дмитриевич, которому всё-таки пришлось сменить деревенскую жизнь на городскую.
Случилось это после окончания школы, когда встал вопрос: кем быть? Правда, и учёбу в школе Вася, девятый ребёнок в семье, совмещал с работой. Отец, шахтёр анжерских копей, умер от тифа, когда мальчику было пять лет. Мама Ульяна Наумовна второй раз замуж не выйдет. Все в округе потом будут удивляться, как это она, неграмотная, всем девятерым смогла дать высшее образование. Но в города-то сыновья и дочери Фёдоровых ехали уже знающими, почём фунт лиха. Вот и Василий до поступления в Новосибирский авиационный техникум успел поработать в колхозе пастухом, пахарем, водовозом, помощником бригадира. В 15 лет он был уже членом правления колхоза, секретарём комсомольской ячейки.
Жаль, что не сохранился домик, где жила большая семья Фёдоровых. Поскольку они были не местными (переехали из Щегловска, когда Васильку и года не исполнилось), обосновались, считай, в чистом поле. Сначала землянку соорудили, а уже потом дом с печкой. Лёжа на палатях, Вася наблюдал, как учат уроки его старшие братишки. Они всегда торопились на улицу, чтобы поиграть. А Вася слезал с палатей и листал учебники, оставшиеся на столе. Постепенно стал складывать буквы в слоги… Потом он напишет в своих воспоминаниях: «Читать я научился до школы, а писать — до того, как прикоснулся к чистой бумаге. Случилось это от большой нужды. Из-за отсутствия бумаги я писал по воздуху, чаще всего в темноте и полумраке – так слово долго светилось перед глазами». И своё первое стихотворение он тоже написал по воздуху.
Когда Василий был уже студентом Новосибирского авиатехникума, осмелился отправить свои стихи в газету. Подписался псевдонимом: «Василий Лёхин».
– Стихи те не прошли, их не напечатали, – поясняет заведующая литературно-мемориальным музеем в Марьевке Марина Савина.
Но писать стихи Василий не бросил, даже когда уже работал на авиационных заводах Сибири. А когда началась вой-на, написал ещё и заявление с просьбой отправить его на фронт. Не отправили, потому как на него, старшего мастера завода, была наложена бронь.
Работали сутками: всё для фронта, для Победы! Но даже в такое лихое время у него рождались стихи. Их печатали уже не только в заводских многотиражках и городских газетах, но и в литературном журнале «Сибирские огни». Несколько стихотворений вошло в сборник «Родина». А это дало шанс попробовать поступить в литературный институт. Поступил. Правда, лишь на заочное отделение. Но судьба улыбнулась Василию Дмитриевичу. Вернее, улыбнулся поэт Александр Твардовский, когда прочёл «Марьевскую летопись».
«Отрадно! Отрадно!» – сказал тогда Твардовский и помог Фёдорову перевестись на дневное отделение Московского литературного института. В те же годы лишь двое студентов этого вуза могли легко опубликовать свои стихи. Это были Расул Гамзатов и Василий Фёдоров. Трубка Гамзатова – подарок Фёдорову – тоже хранится в марьевском музее.

«Как сок берёзовый, как слёзы о тебе»

Редко в какое лето не приезжал Василий Дмитриевич из Москвы в Марьевку со своей женой Ларисой Фёдоровной. Познакомились они в литературном институте, студенткой которого была и Лариса. У неё вышло девять книг, а у Василия Дмитриевича – более сорока! Но Лариса Фёдоровна не стремилась перегнать супруга в творчестве. Ей была приятна роль жены поэта. А 17 замечательных стихов она посвятила мужу.
Жили поэты Фёдоровы в дачном доме, что стоит на Назаркиной горе близ озера Кайдор.
Поезд в Яю приходил рано-рано. И вот, чтобы не беспокоить родню, Василий Дмитриевич и Лариса Фёдоровна шли на свою марьевскую дачу пешком. А это семь километров. Получалось, что озеро было первым, с кем здоровался поэт.
Потом Василий Дмитриевич садился на свой мотоцикл «Урал» и объезжал земляков. Останавливался у ворот, кланялся улыбающимся хозяевам, приглашал в гости на свою дачу. Можно было подумать, что в каждом доме у него родня. Но дольше всех прожила в Марьевке двоюродная сестра Василия Фёдорова. Звали её Мария Васильевна Арышева. Славная, трудолюбивая и гостеприимная женщина. В Москву на Кунцевское кладбище, где похоронен поэт, она отвезет саженцы березок. Уже стали большими березы из Марьевки…
Про брата Мария Васильевна так мне рассказывала:
– Как был простым, таким и остался. На даче своей управится: траву покосит, печь в баньке натопит – и ко мне с вопросом: «Чем тебе помочь, Мария?»
И Лариса у него славная была. Душа в душу жили 37 лет.
Лариса Фёдоровна пережила мужа ровно на десять лет. Но она и одна приезжала в Марьевку. Уже через год после его смерти состоялись первые Фёдоровские чтения. Приехали на них и поэты, и писатели, и самые обыкновенные люди.
– Пятнадцать тысяч неравнодушных почитателей фёдоровского таланта собрались тогда на Назаркиной горе, – уточняет Марина Савина, заведующая музеем.
Говорят, что когда-то на этой горе жил дед Назар. Отсюда и название. Но вот как-то пришли в музей ребята из местной школы, и Саша Суржанский сказал:
– Гора потому Назаркина, что здесь солнышко встаёт. Зарево здесь.
Вот такие тонкие натуры подрастают в Марьевке. Недавно, например, ещё один мальчик, Егор Савин, читал стихи Василия Фёдорова в доме творчества. Вернувшись, рассказывал:
– Все в зале встали и хлопали мне.
А Люба Астафьева, прочитав «Озеро Кайдор», победила в международном конкурсе чтецов.
А уж как сам Василий Дмитриевич читал свои стихи! Сердцем читал! Марина Владимировна ставит диск, и снова с нами наш великий земляк:
Прощай, село!
Я сын твоих полей.
Или вот уже другой голос волнует душу – Виктора Егорова, кемеровского барда и композитора. Более сорока стихов Фёдорова переложил он на музыку. И сам поёт. В Марьевке Егоров частый гость. Своим стал. А такое признание дорогого стоит!

«Есть тайна жизни
в каждом роднике…»

Первое время Фёдоровский музей обосновался в местной школе, когда её директором был Николай Герасименко.
Николай Михайлович дружил с поэтом. Хотя начиналась эта дружба явно не поэтически.
Одна из жительниц Марьевки написала Василию Фёдорову, что новый директор школы занимается самоуправством: огораживает территорию вокруг учебного заведения. Приехав в Марьевку, Василий Дмитриевич направился в школу. И там, узнав, что директор вместе с ребятами стадион строят, руку Николаю Герасименко пожал. Дело-то доброе. Потом Николай Михайлович и Василий Дмитриевич вместе посидели под берёзками, поговорили «за жизнь». Решили снова встретиться на «тихой» охоте: то лето было грибное.
– У меня корзина уже почти полная, а у Василия Дмитриевича всего-то несколько штук. Он грибы почти не рвал, он разговаривал с ними. Чудным мне это вначале показалось. Такой же забавной была потом и настоящая охота, и рыбалка. Пойманную на удочку рыбу Василий Дмитриевич снова в речку отпускал. И в зай-ца не стрелял. Он любил природу и всё живое в ней…
Николай Михайлович признаётся, что, окончив исторический факультет, был равнодушен к поэзии. И к тому, что в Марьевку приезжает настоящий поэт, отнёсся безразлично. Но вот однажды учитель литературы принесла директору поэму Фёдорова «Женитьба Дон-Жуана».
– Я всю ночь её читал, оторваться не мог, – вспоминает Николай Михайлович.
Он и сейчас читает стихи Василия Дмитриевича. Наизусть! Да и не только он. Атмосфера в музее такая. Люди переходят из зала в зал уже не молча, а вспоминая вслух разные фёдоровские строчки. Вот такую, например:
«На родине моей повыпали снега…»
…Топятся печи в Марьевке и на улице имени Фёдорова. А в дачном доме печь остыла. Но всё равно здесь не студёно. Заслоняют деревья (все посажены поэтом) дом от ветров. Кажется, что сейчас откроется дверь и войдёт сюда хозяин с охапкой им же нарубленных дров. И теплее станет вокруг…

Галина БАБАНАКОВА.
Яйский район.