А бил ли мальчиков директор?

Даже убийцы-рецидивисты нередко раскаиваются в совершенных преступлениях и просят прощения у родных своих жертв. А вот в ходатайстве о помиловании теперь уже бывшего директора школы-интерната – ни строчки об униженных и избитых им воспитанниках.
Всё написанное на имя российского президента – только о себе: «Ранее не судим, не привлекался, не пью, не курю, занимаюсь приусадебным хозяйством и вообще всегда вёл и веду законопослушный образ жизни».

Убегали от «наркологички»

Школа-интернат, где Михаил Иванович директорствовал без малого шесть лет, особенная, специальная, коррекционная. Её воспитанники – внешне здоровые и крепкие – отстают в развитии от обычных детей. Может быть, поэтому их реже берут в приёмные семьи, а уж тем более усыновляют или удочеряют. Вот и эти четыре мальчика – Боря, Костя, Коля и Петя – были из сиротской группы. А это значит, что они всегда находились в стенах интерната – и в выходные дни, и на каникулах. Но однажды вечером этих пареньков в стенах интерната недосчитались. Это было настоящее ЧП не только интернатовского, но и районного масштаба. Во всяком случае, в «эпоху» директорства Михаила Ивановича «бегунков» до того злополучного дня не было.
Как потом и в показаниях следователю, и на суде скажет Петя, лично он побежал от «наркологички». Именно ею всегда пугал парня строгий директор.
– Но я никогда не употреблял наркотики, – объяснял Петя. – А директорских угроз испугался. Вот и решил убежать. А ребята со мной за компанию.
Нашли беглецов быстро. И наказание последовало прямо на месте задержания. Директор интерната взял Петра руками в области шеи и поднял вверх. Затем, отпустив эту жертву, подошёл к Николаю и стал тянуть его за волосы. Потом, повалив подростка на землю, ударил его головой о бордюрный камень. Но и на этом экзекуция не закончилась. Два раза директор ударил Колю о дорожный знак…
Все эти жуткие картины – из приговора и показаний потерпевших ребят, а затем и свидетелей директорского «воспитания». Ведь, привезя «бегунков» в интернат, Михаил Иванович продолжил избиение и унижение провинившихся.

«А разве можно с ними по-другому?»

Ещё из строк приговора: «Уже в помещении медицинского блока директор поочерёдно тянул за волосы Борю, Костю, Колю и Петю. Двух мальчиков директор сбросил с кроватей на пол и требовал, чтобы они на коленях просили прощения…»
Озноб пробегает по телу после прочитанного. Но к директорскому «делу» прилагаются и другие бумаги – характеристики на него. И в них описывается как будто совсем другой человек, прямо-таки представляемый к награждению. Уж такой он со всех сторон положительный! В свою директорскую бытность отремонтировал и реконструировал здание школы. При его руководстве резко пошла на убыль подростковая преступность. Он требователен к себе и к окружающим, в общении с людьми вежлив и корректен. А ещё он много лет занимается садоводством. И усадьбу свою содержит в образцовом порядке. И так далее и тому подобное.
Весьма любопытны и заключения психолога: «Интенсивная деятельность Михаила Ивановича – до самоистощения…»
В общем, характеристики никак не вяжутся с жестокостью директора по отношению к провинившимся паренькам.
Да и сам Михаил Иванович на суде всё отрицал. Да, ругать, мол, воспитанников ругал, но не избивал.
Однако к показаниям директора суд отнёсся критически. А вот свидетелям (тем, что были не в защиту подсудимого) поверил. В их числе были не только воспитанники, но и сотрудники школы-интерната. Одна из них, услышав в тот поздний час крики из медицинского кабинета, поспешила туда. Приоткрыв дверь, увидела, как директор таскает мальчиков из сиротской группы за волосы. Ребята плакали и просили прощения. Педагог, подойдя к директору, пыталась взять его за руку, то есть остановить столь жестокое наказание. В ответ же услышала:
– Вы считаете, что с ними надо по-другому?!
Понятно, что дети в коррекционных интернатах особенные и работать с ними непросто. Но ведь Михаила Ивановича в директорское кресло никто насильно не усаживал. По собственному желанию он занял это место. И покидать его по своей воле не хотел. А о педагоге, которая выступала на суде не в его пользу, так сказал:
– Она хотела занять моё место, потому и настраивала воспитанников против меня.

Их было уже тринадцать

Уже после расправы с первыми беглецами в школе-интернате случился ещё один побег. На этот раз недосчитались сразу тринадцати человек.
– Мы пошли с жалобой в райцентр, – так объяснял свой поступок один из сбежавших. – Мы решили рассказать, как несправедлив к нам директор. Он постоянно угрожал, что за любую провинность поместит нас в «психушку» или «наркологичку». Он относился к нам, как к уголовникам…
И эти показания суд тоже приобщит к своему рассмотрению, заметив, что доверяет свидетелям.
Судили директора по статье 286, п. «а», ч. 3 Уголовного кодекса (превышение должностных полномочий, совершённое с применением насилия). Приговор — три года лишения свободы условно с испытательным сроком три года и с лишением права заниматься педагогической деятельностью сроком на три года.
Вообще-то санкция по этой статье предусматривает даже лишение свободы до десяти лет, однако при назначении наказания суд учёл первую судимость, возраст подсудимого (ему за 60 лет), состояние здоровья (ишемическая болезнь сердца), мнение потерпевших о назначении наказания, положительные характеристики. Так что из зала суда Михаил Иванович отправился домой, на свою ухоженную и облагороженную усадьбу.
Как и положено «условникам», он отмечается в уголовно-исполнительной инспекции. Последняя была за помилование бывшего директора. А вот члены областной комиссии по помилованию единогласно сказали: «Нет!» Многие посчитали, что «лёгким испугом» отделался бывший директор за своё наказание «бегунков». И было удивление, что он, избежавший «колючки» (то есть реального лишения свободы), ещё и ходатайствует о помиловании.
А в той школе-интернате теперь новый директор. И порядки, слава богу, не старые.
Галина БАБАНАКОВА.

P.S. Имена участников этого ЧП, переросшего в уголовное дело, изменены.