Чудесный шанс

Умершая дочь вернулась с небес

Загорелая чемпионка Новой Зеландии, с белоснежной «заграничной» улыбкой, гордой статью и точеной фигуркой всадницы, привыкшей к кубкам, много лет мечтала об особом призе. Маме!
И, приехав на днях в Кузбасс, новозеландка Смит нашла свою маму…

Встреча

…Свежая коровья «лепешка» у скрипнувшей калитки. Петля старого засова на двери в избу по-русски доверчиво и беззаботно накинута на дужку – без замка.
Всмотревшийся пес машет, стесняясь, хвостом. Горький запах ромашек у горячего забора. Бабы договариваются в соседних огородах, примеряясь, куда лучше пойти за земляникой, как схлынет солнце…
И девушка-иностранка стоит, жадно дыша Родиной…
– Я глазам не поверила, как увидела… мою Наташу. Узнала дочку сразу. Хотя почти 16 лет считала: нет ее на белом свете, – тихой тенью появляется, как и тогда, и то вытирает слезы, то светится радостью, вспоминая невероятную встречу, 55-летняя Ольга Ломаева. – Прости меня, доча! Будь счастлива!

Грех

Семью Ломаевых из Ушаково «сломали» тяжелые 1990-е.
– В деревне не стало работы. Спасались огородом. Жили без зарплаты, тяжело. А только вроде налаживаться стало – и тут дефолт… Муж раз, другой позвал меня c ним выпить. Я попробовала и втянулась, – рассказывает Ольга, глядя мне в глаза, не прячась, не щадя себя, краснея и «стегая» виной, которая никогда не уйдет. – У нас тогда уже было четверо детей и родилась Наташа… Ей было пять месяцев, приехали из отдела по делам несовершеннолетних, с проверкой. Дома пусто. Еды нет. Наташу забрали – в детдом.
Когда девочке исполнился годик, мать поехала младшую дочку проведать, обнять, не надеясь пока забрать назад.
— Но мне сказали: Наташа умерла, – вспоминает Ольга. – Где могила? Не искала. Горе было легче принять с водкой… И так прошло шесть лет… Уж выросли старшие дочки. Родилась первая внучка. А подошло время родиться первому внуку, я сказала второй дочери: «Если и правда родишь внука – брошу пить навсегда!» Что это было? Не пари. Прозрение… И родился внук, и я десять лет уж не пью (и село это подтверждает. – Прим. ред.), как отрезало… Но то были годы и радости, и тоски…
Несколько лет назад старая цыганка, проходя через село и постучав в первую попавшуюся незапертую дверь, попросив воды, взглянув мне в глаза и на разметку судьбы на ладони, сказала строго:
– У тебя есть грех.
– Какой? – говорю, и сердце упало.
– Была еще дочка? Где?
– В детском доме.
– Нет.
– Умерла, сказали в детдоме.
– Нет…
Больше цыганка ничего не сказала, подарив надежду Ольге, подавшей банку с вареньем, хлеб – в подарок… Ушла цыганка, а с ней и вздох надежды – при размышлении…

Пока, Россия!

Но в начале нынешнего июня к старшей дочке Ломаевых – 31-летней Олесе – приехала издалека девушка-поисковик, выполнявшая заграничное поручение. Она объявила, что сестричка, которую 15-летняя Олеся нянчила и потом ревела, не отдавая в детдом, живет… в Новой Зеландии!
– Я, посмотрев фото девушки со светлыми волосами, решила: «Не может быть, Наташа умерла, и она была черноволосой. К тому же новозеландку зовут Ириной, а мне только что сказали: приемные родители сохранили русское имя. Значит, или ошибка, что мы – родня, или розыгрыш, – рассказывает Олеся. – Я тогда в упор не замечала, что Ира на фото и я – копия. Но в гости мы ее с мамой из вежливости позвали, не веря…
А следом из Новой Зеландии пришло письмо от Шейна Смита, приемного папы Наташи-Ирины. Он ничего не знал о том, когда и в каком очередном русском детдоме девочке сменили имя, не знал и про ошибочное извещение о смерти. А просто благодарно рассказал о том, как он и жена его Линн, бездетные и отчаявшиеся, много лет назад решили стать папой и мамой для двух русских сирот.

Ира сейчас, с новозеландской мамой Линн.

Шейн и Линн отправились за детьми из Новой Зеландии в апреле
2001-го, проехав Австралию, Японию, Лондон, Москву, Новосибирск… И в Кузбассе, в детдоме, влюбились в малышей-погодков Иру и Игоря.
«Мы нашли два красивых русских детей, – написал папа Шейн на ломаном русском – с помощью компьютера-переводчика. – Ирина была настолько великолепна с огромной лентой в волосах… Мы были эмоциональными… и начали долгий процесс, чтобы получить документы… 24 мая был суд по сыну (по усыновлению. – Ред.). 26 мая – Ирина».
Правда, со скорым отъездом не получилось. Как раз 26 мая малышка с грустными глазищами упала в детдоме и сломала ногу. Ее отвезли в больницу. Новые мама и папа приходили к ней каждый день. А как только через месяц врачи разрешили ехать, Смиты отправились с детьми домой. Старший Калеб (так назвали Игоря) – с мамой Линн за ручку. Ира – всё еще с гипсом, в детской «переноске» – у папы Шейна на спине.
В Москве вся семья специально подошла к Кремлю, чтобы малыши попрощались с Родиной. Но не навсегда. Приемные родители решили растить сына и дочь, не скрывая, что те – из России. Для детей потом каждый раз ставили русскую новогоднюю елку. Их окрестили в православной церкви. Учили в лучшей школе (теперь – в колледже). А осенью 2014-го, когда сыну и дочке исполнилось 16 и 15 лет, Шейн и Линн решили найти их родных. Поиск считался безнадежным. Но удался!

Под знаком Лошади

В Ушаково Ира с Калебом и любимыми приемными родителями пробыли полдня. Удивлялись тайге, жаре, окрошке…
– Я, как Иру увидела, на колени упала: «Доченька!» И дальше – сидела напротив. И как она посмотрит – у меня слезы градом, – вздыхает русская мама.
– Ира потом написала: «Мама Ольга, я не волнуюсь (то есть не переживаю по поводу того), что выросла в приемной семье», – говорит, обняв мать, сестра Олеся. – Я тоже считаю: важно уметь прощать и просто любить… Спасибо, что новозеландские мама и папа нашу Наташу этому научили…
А еще породнившаяся русская и новозеландская семья Ломаевых-Смитов узнала друг от друга удивительные подробности. Оказывается, Ира обожает лошадей, успешна в верховой езде, чемпионка, тренером у нее – мама Линн. А любовь к лошадям у ее русского рода – в крови: дед, отец были конюхами…
…Прощаясь, Ира с Калебом бросили в речку Каменку камешки, загадав желание приехать еще…

Лариса МАКСИМЕНКО.