Насмешливый и нежный мачо

В Кемерове состоялись встречи читателей с писателем Захаром Прилепиным.

Обладатель двух десятков престижных премий, в том числе – «Национальный бестселлер десятилетия» (за сборник «Грех») и «Большая книга» (за роман «Обитель»), он сегодня, пожалуй, одна из самых заметных фигур российского литературного истеблишмента. Встречается с президентом, лично собирает и отвозит в Донбасс гуманитарную помощь, широко издается за рубежом, снимается в кино…
И все это – в свои неполные 40 лет.

На встрече с журналистами Прилепин признался:
– Год литературы для меня начался в 3 часа ночи в Кемеровском аэропорту. Я вышел сонный и оглушенный, ожидая увидеть сурового сибирского водителя, который встречает с табличкой, чтобы отвезти в такую же суровую гостиницу… Вместо этого оказался окруженным толпой возбужденных людей в майках с надписью «Захар Прилепин». Они приплясывали, пели, что-то выкрикивали – и вообще были очень веселы. Оказалось – это участники проекта «Лучший», которые вечером собрались читать вслух отрывки из моих книг…
Программа пребывания Прилепина в Кемерове была насыщенной: награждение юных победителей библиоконкурса, встречи с читателями. К слову, в зале ДК шахтеров, где проходила главная встреча, был переаншлаг: собралось более 400 человек, пришлось ставить дополнительные стулья. Публика – самая разношерстная, от интеллигентных старушек до студентов, много мужчин, много людей самого «нечитающего», как принято думать, возраста – 30+.
О чем же писателя спрашивали и что он отвечал?

О датах

– В этом году роману «Санькя» исполняется 10 лет, вам – 40. Как думаете отмечать юбилеи?
– Да никак. Ну, вот собрание сочинений, семь томов, в этом году выйдет в АСТе. Пусть мама на полку поставит, порадуется.

О славе

– Как вы относитесь к тому, что после «Саньки» вас назвали «новым Горьким»?
– Как меня только не называли… Новым Хемингуэем, новым Ремарком, новым Виктором Некрасовым… Не знаю, на кого равняться. Если относиться к этому всерьез, косоглазие может развиться… Меня переводили во Франции, в Италии – всего на двадцать языков. Во всех тех странах я побывал. Во Франции, помню, мы с Бегбедером по очереди читали вслух свои тексты. Я горжусь, что на встречу со мной пришло раза в два больше народу (у него человек 200, у меня – 400). Потом, когда выходили, я так выстрелил в него из пальца, типа, победил в дуэли. Он сделал вид, что падает.

О политике

– Новороссия уже никогда не станет частью Украины. Военным путем победить ДНР и ЛНР невозможно. Это очень идейные, очень пассионарные, очень мотивированные люди. Я счастлив, что принадлежу к народу, в котором есть эти молекулы мужества, чести и безбашенности. Кстати, за неделю, только через соцсети, я собрал 13 миллионов рублей для гуманитарной помощи Донбассу.
– С президентом Путиным встречался дважды. Задавал вопрос, на который никак не получу ответа: куда в итоге делись все эти новые «пионеры» и «комсомольцы» («Молодая гвардия», «Наши» и пр.), на создание которых было потрачено столько денег. Ведь триллионы ушли! Что-то никого из них я не видел в пунктах сбора гуманитарной помощи, в волонтерских отрядах.

О литературе

– Самосознание страны определяют те, кто читает. Когда я слышу, что 90 % сегодняшних детей ничего не читают, я всегда говорю: а управлять ими будут те 10 %, которые читают. Литература – средство выживания, самосохранения нации. Пока в современной литературе есть такие авторы, как Александр Терехов, Леша Иванов, Михаил Тарковский, ей ничего не угрожает.

О семье

– Ваш герой – всегда такой брутальный, жесткий, словом, «настоящий мужчина». При этом вы, как никто сегодня, умеете очень нежно сказать о любви, о семейной любви – к жене, к детям. Кого же вы стараетесь воспитать из своих детей? И как это делаете?
– Детей у меня четверо, все от одной жены. Любимой. Лиле 3 года, Кире 8 лет, Игнату 10, Глебу 16. Как воспитываю? Ребенок, мне кажется, просто должен воспринять тот образ отца и деда, модель их мужского поведения, которая существует в семье. Никаких домашних разговоров типа «ну, дал бы ему сдачу, чтобы заткнулся!» мой отец никогда со мной не вел. Вообще меня мутит от этой густопсовой мужской бравады. Когда мой отец умер, мне было 17 лет, я очень тосковал о том, что он так со мной и не поговорил, не сказал чего-то самого главного о жизни. А потом понял: да он всё сказал!
Например, я не помню, чтобы отец повышал голос. Не помню, чтобы по его адресу кто-то когда-то отпускал бы шуточки. Даже в дружеской компании. Правда, он росту был под два метра… Помню, однажды, придя со своим сыном на тренировку (он хоккеем занимался), я заметил, что веду себя совсем не так, как другие. Я садился вверху на трибуне, ставил рядом коньяк и открывал книжку. А другие отцы толпились внизу, у бортика, и непрестанно что-то орали своим детям. Это было омерзительно. Хотелось сказать: че ты орешь-то на маленького? Встал бы сам на коньки, если тебя так распирает. Не сумел добиться, чего хотел, – теперь на сына сваливаешь…
А когда появились дочки – у меня сразу решились все проблемы с женой. Я тогда все наконец про нее понял. Потому что дочка уже в год – такая же, как моя жена была в 25. И ее капризы – это вовсе не капризы, а способ удержать твое внимание. Ну, как ее воспитывать? Сердце просто должно нежностью обливаться – и все.
Насчет брутальности… Когда пошел в ОМОН, я довольно быстро сделал там карьеру, хотя все мои бойцы были раза в два крупнее меня. И сильнее. Но я зато быстрее думал.
Помню, как я впервые предстал перед женой – бритый, с полной выкладкой, думал, ух, она сейчас восхитится! А она спросила: «Тебя там не обижают?»
– Известно, что Захар – это ваш псевдоним. По паспорту вы – Евгений. А жена дома как вас называет: Женя или Захар?
– Не так и не так, а как – не скажу.

О романе «Обитель»

– Его экранизировать не собираются?
– Есть такие планы у режиссера Александра Велединского. Я ведь из-за него и книгу эту написал. Приехал как-то к нему в гости, а до того мы с ним вместе ездили на Соловки. Он говорит: напиши про это роман. Хорошо, говорю, подумаю. И ни черта, конечно, думать не стал. А тут приехал пиво с ним попить, он чего-то такой скучный… Я, чтобы его развеселить, стал рассказывать, какой якобы уже придумал сюжет. На ходу сплел какую-то интригу, разошелся… А он говорит: как интересно, пиши скорей! Я и написал.

И снова о литературе

– Как вы начали писать? И долго ли вы писали «в стол», прежде чем стать знаменитым? А если бы не стали – продолжили бы это делать?
– В стол? Нет! Это чудовищно неоправданные трудозатраты. А писать начал так: уволился из ОМОНа, подумал: стану-ка я журналистом! И стал. Однажды подумал: напишу-ка я роман о любви. И написал о любви к жене. Три абзаца получилось. Всё, дальше не знаю, что писать. И стал писать о войне. Так получился роман «Патологии».
– Степень таланта и степень успешности в писательских судьбах не всегда совпадает. У вас – да. В чем секрет?
– Надо довольно поздно начать писать, потом два раза съездить на войну, родить четверых детей и активно заниматься гуманитарной помощью – всё, успех обеспечен!

Ольга Штраус.