Областная газета
Не втоптать!
Аргентинец хранит спасенный им стяг с русского корабля, 25 лет назад потерпевшего бедствие у берега этой латиноамериканской страны.
…Поседевший 65-летний «Луис Альберто», постояв у хакаранды, перед нежным и странным для любого русского аргентинским деревом с цветками-колокольчиками, заторопился домой. Он, аргентинец, так похожий на героя телесериала «Богатые тоже плачут», живя в двенадцати кварталах от Параны (серебряной реки), одолел неблизкий путь, не заметив. Мысли его были далеко…
Уже дома, достав из шкафа, развернув кусок ткани с серпом и молотом – советский корабельный флаг, он завернулся в него, как в полотенце. И его обняла… Россия, далекие от Аргентины Родина, Кузбасс, прокопьевская улочка Вторая Соловьевка с простыми, от земли, пыльными колокольчиками…
Аргентинца зовут Феликс Рощупкин. Он – бывший прокопчанин, в начале 1990-х оказавшийся на русском корабле у берега Южной Америки и переживший столько, что любой киносценарист позавидует…
Последний крах Пролетарской Революции
На заработки на корабль «Пролетарская революция» известный «сухопутный» доктор Феликс попал в 1993-м. Уже позади – распад СССР. Уже по стране – задержки зарплат. И мы, неизбывно советские люди, учимся жить по-новому, веря, ошибаясь, веря…
«Пролетарская революция» – траулер, рыбзавод. Получив приглашение, врач ушел в свой первый и последний рейс. Через Атлантику. Он хотел заработать и увидеть Огненную Землю…
«…Посмотреть на рассветы над проливом Дрейка, расправить паруса бригантины в душе», – пишет Феликс в воспоминаниях, пояснив «Кузбассу»: «Всё – ПРАВДА!».
Но вместо вала работ на краю света судно вдруг встало близ Аргентины.
«Стояли в гнилой воде у берега. Прибудет вода – на плаву, нет воды – на брюхе…»
И так – месяцы простоя, ставшего бедствием для всех.
«Устали моряки. Затеяли свару с начальством, – вспоминает доктор. – Работать не давали, в море не выходили…Судно лежало на дне, потому что было арестовано в связи с иском моряков против администрации. Я в этом не участвовал…»
(Ну, в общем, всё, что происходило в конце 1993-го в России, – с «кидаловом» и т.д., произошло и на этом борту, и часть экипажа, не в силах выбить заработанное, стала искать справедливости через суд. И всё пошло по кругу…)
Переговоры моряков, перебои с продуктами. Наконец, настала не жизнь – выживание…
«Стали искать работу на берегу. Кто красил, кто штукатурил… Платили мало, без документов ведь! Но можно было что-то собрать, семьям отправить. Там всех «дураков» объявили «невозвращенцами»! Очень по-русски! Завезли и бросили!»
Просили заплатить экипажу по минимуму Аргентины, «за три месяца по 500 долларов» и отправить моряков домой, но нет. И в конце концов, как пишет доктор Феликс, «продали судно «хозяева-моряки» с «молотка» за 340 тысяч долларов, меньше, чем не за самый лучший «Феррари»!».
А когда судно было продано, всем сказали – убираться…
«Прошёл по каютам, нашёл красный флаг с серпом и молотом, втоптанный в мусор и грязь, стыд-то! – продолжает доктор.– Собрал реликвии, оказалось – три стяга. Один «боевой», послуживший славе Родины, потрепанный, и два новых, все из крепкой ткани, из собачей шерсти, постирал, погладил… Негоже славу отцов и дедов марать, да ещё и напоказ перед иноверцами…».
Потом, на берегу, доктору Феликсу предлагали продать флаг аж за 300 долларов. Это один аргентинец в городе хотел в своей витрине поставить «олицетворение «перестройки» – в акульи челюсти просунуть флаг с серпом и молотом. Но Феликс, хоть и отчаянно нуждался в деньгах, Родину не предал.
Закон обочины и Победы
Он оказался в Аргентине без копейки. При себе – только два символа Родины: стяги да родовой крест. Крест и «привел» Феликса в православный храм в Аргентине. Там, познакомившись с русскими эмигрантами времен Октябрьской революции, нашел работу медика. Его пригласила Ирина Лаарáге-Сперáнская («…из Сперанских, что в Зимнем дворце жили, под рукой государя. Она платила за массажи, дорогу и за беседы на русском»). Потом эмигранты рекомендовали доктора друг другу. Но жили далеко. Он ходил к пациентам за 20 километров…
Да, это был край, переполненный старыми эмигрантами, за каждым из которых была история России…
Доктор похудел. В 40 лет выглядел на 30. Вспоминал уроки мамы, учительницы французского. Скрывал, что заработок отправляет семье в Россию, себе оставляет только на морковку, капусту. Пару раз сыграл в лотерею, помечтав… А еще – открыл «закон обочины», потом не раз выручавший его.
«Оказывается, «бегущий за отходящим автобусом человек никогда не возвращется за оброненной им монетой». Решив проверить, пошёл по обочине и очень скоро в руке оказались: серебряная серьга, перламутровая пуговица, монета в двадцать пять центов…».
Итак, Аргентина его приняла, оценив силу духа, честь, знания и… стихи Феликса!
«Помогли руки и голова. Нина Александровна Смирнова, дававшая уроки испанского два года бесплатно. Анна Потель де Сальмондар, приютившая на пять лет в своём доме, помогавшая «вытащить» семью в Аргентину. Ирина Гедда, Ирина Лаараге-Сперанская и её муж Питер… Постоянное место жительства в Аргентине получил по личному распоряжению Карлоса Рукáуфа, вице-президента», – пишет Феликс.
Он, кстати, в Аргентине снова (экстерном) окончил медвуз и все годы работает в клинике врачом. А еще он – поэт, прозаик, счастливый дед и просто аргентинец с русской душой.
…А с родным Кузбассом его соединила и к первому признанию на родине привела прокопьевская поэтесса Любовь Хабарова. Они оба оказались из школы №2. Зайдя на сайт своей школы в интернете, она вдруг «набрела» на рассказы и стихи аргентинца о прокопьевском детстве… И не смогла их забыть. Передала в «Шахтерскую правду». Земляки, прочитав напечатанные «Обвалы» Феликса (и другие его стихи о Прокопьевске), стали передавать их по городу, что редко бывает. И вот в начале сентября уже выйдет городской сборник стихов, где будут и стихи Феликса.
«Если любить Родину в себе, а не себя на Родине, то какая разница, где жить! – говорит Феликс Федорович с аргентинского берега. – Море… Оно одно, большое. Живу у реки Параны, она впадает в Атлантический океан, а значит и в Чёрное море…»
…А когда все же зов далекой Родины, приходя с волной от моря Черного в Аргентину, лишает покоя, Феликс достает стяги с «Пролетарской революции». Они – и связь, и память, и лекарство.
«Если завернешься во флаг, то что-то лечит, – пишет русский аргентинец. – То ли кровь предков…»
Четверть века в Аргентине… Феликс — врач, поэт, счастливый дед.
О главном
Мы и они
Феликс Рощупкин поделился с «Кузбассом» наблюдением: русские и аргентинцы больше похожи, чем нет…
«Годами переубеждаю аргентинцев, – пишет он, – что Россия – это не СталИн, ЛенИн, водка, очи чёрные, ПутИн… Что есть Чайковский, Толстой, Гагарин, что есть города в Сибири, метро, и медведи не разъезжают на трамваях… А вообще, люди везде одинаковы… Но в Аргентине меньше суют нос в твои личные дела. Женщины не красятся перед походом на рынок и магазин… Аргентинцы менее агрессивны. Как и русские, любят похвастаться достижениями своей страны. Варёную сгущёнку придумали они, шариковую ручку… Никогда не экономят на еде и отдыхе. Могут всю жизнь поколениями жить в съёмной квартире, но каждый год едут в отпуск, и на столе каждый день имеют здоровенный кусок свежего, зажаренного на углях мяса и салат из свежих овощей. Хотя в конце месяца, 29-го, день ньёков, ленивых вареников из картошки… Очень раскованно, но не пьяно, веселятся. Могут одну литровую бутылку пива или вина пить весь вечер вчетвером… Любят секс и знают в нём толк…
Не морочат себе голову, если ребенок ползает НА ХОЛОДНОМ ПЛИТОЧНОМ ПОЛУ. Категорически отрицают аборты! По воскресеньям навещают родителей…»
ОТ РЕДАКЦИИ: Стихи Феликса Рощупкина (Аргентина) о Родине – Прокопьевске, Кузбассе, России
(«Кузбасс» печатает лишь малую часть стихов русского аргентинца, пишущего их всю жизнь. Напомним, Феликс родился в России, в семье военного и учительницы, отец погиб, когда сыну было полгода. Рос в Прокопьевске, окончил прокопьевскую школу N2, физматшколу при НГУ в Академгородке (Новосибирск), мединститут. В 1990-е в свои 40 лет доктор Рощупкин отправился – судовым врачом – в рейс через Атлантический океан. И, вместе с экипажем пережив ЧП, вынужден был выживать, остаться в Аргентине. Со временем смог вызвать из России жену и детей в Аргентину, снова работать врачом – уже аргентинским… Сейчас ему 65 лет. На прошлый юбилей семья сделала ему подарок – издала в Буэнос-Айресе книгу стихов Феликса Рощупкина. Среди стихов Рощупкина – много, связанных с его малой родиной. В них – незабываемое время детства и привет любимой родине.)
«Дрожали мокрые в трусах,
Прилипших складками сатина,
Сбросив рубашек паруса,
Штаны на вытоптанной глине.
Рябила мутная вода,
И трудно выдумать грязнее,
Коль мелких капель борода,
Потёком высохнув, бледнеет.
Но нужно тело искупать,
Куная в воду в сладкой дрожи,
Пустив мурашками по коже.
И запрещала, хоть не строже
Других была, родная мать.
Кто нас впервые уводил
В обвалы? Детство не догонишь.
Мать говорила мне: «Утонешь –
Смотри, домой не приходи!»
Мой сверстник иногда тонул,
Но было воздуха нам мало,
И брали волю на обвалах,
Как прежде деды на Дону!
Пекли картошку на кострах,
Играли в карты, зоску, чику,
Дрались, выветривая страх,
Взяв в руки меч, щит, саблю, пику
И деревянные мечи,
Стуча по крышкам от кастрюлек.
Учили нас не для бирюлек,
Каля, как в пламени печи!
Бросали на Даманском в бой,
Для шахты подрастали дети,
В Афгане, под землёй в забой
Нас гнали, будто на убой,
Скомкав бумагою в клозете!
Но мы гордились, и всерьёз,
Той кровью, выступившей ало,
От боли не пуская слёз,
И если спрашивали, вскользь
Цедили : «Дрáлись… на обвáлах!».
Видно, ссылали неспроста
Отцы народов и тираны
Дедов, отцов в Сибирь, в бураны.
Мы пеплом посыпали раны
И салом мазали уста!»
(«Обвалы. Моим друзьям из Прокопьевска». Ф.Рощупкин.
Одноклассникам
Я – рождённый в Кузбассе отчаянном,
Где Кузнецк, Маяковским воспетый,
Есть и буду всегда прокопчанином —
Сыном угольных, дымных рассветов!
Южный, Тырган, за Красною Горкою,
От Берёзовой Рощи до Зиминки…
И судьбою замыканный горькою,
Заплетённою стужею в зим венки,
Вспоминаю морозные сумерки
И сугробов слоёные сэндвичи,
И друзей, что без времени умерли,
Как неоновых сумерек стенд включил.
«Кафетерий» — словечко испанское,
К нам забредшее в год гагаринский,
Облепиховый вкус шампанского,
Был когда-то и я с вами парень свой!
Земляки, детских лет одноклассники,
Помню всех, всё и вся, как заветное,
Музыкальная школа и «классики»,
И черёмух дыханье конфетное.
***
Вынес его, как с боя, из огня…
Был продан с кораблём МОЙ красный флаг!…
Под ним сражалась вся моя родня!
Жизни отняв, он не давал нам благ,
Но, присягнув на верность, шли на смерть,
И эти жертвы в кумаче его,
И пусть земная покачнётся твердь
Я помню всех, весь строй до одного!…
И надругаться и топтать мой флаг
Не дам, как наших женщин оскорблять!
Зубы скрипят, сжимается кулак
Желающим плевать и очернять,
В нём и моя есть тоненькая нить,
И не позволю память осквернить!
Отец
Завидовал всем, у кого отец,
Пусть инвалид, но шёл домой под вечер,
И сверстника, подняв, сажал на плечи,
Я будто слышал ладный стук сердец.
Казалось мне, что можно заменить,
Занять другим в душе моей пространство,
Искал и ждал с завидным постоянством
На лавке под акацией в тени…
И сердце билось радостно-тревожно,
Когда другой меня на руки брал,
И, может быть, как с куклою играл,
И понял я — дождаться невозможно,
Ты не придёшь, и фото – всё, что есть!
А боли и обид… не перечесть.
Веники
Поспешу до сумерек,
До холодных рос,
На опушке ждут меня
Семеро берёз,
Лопухи-репейники,
Чага, девясил,
Заготовлю веники,
Сколько хватит сил.
Вечерами зимними
В лёгкий пар войду,
И не помня имени,
Веником пройду
По рубцам и ссадинам,
По больной душе.
Баня мне от прадеда,
По углам замшев;
Пусть пылает каменка,
Ухнет гулко пар,
В доме в синих ставенках
Веников сто пар.
Другие стихотворения Феликса Рощупкина можно прочитать ЗДЕСЬ
