Сибирская тайна Ленина

Записки Ушакова, впервые изданные почти через 90 лет после их написания (хотя бы тиражом в 500 штук) стали сейчас сенсацией

Сенсация: ученые нашли записки, оставленные участником покушения на Ильича

К тому же выяснилось: написавший эти записки рассекреченный Герман Ушаков, оказавшийся главным лицом первого покушения на Ленина, подолгу жил и работал в Кузбассе и других «точках» Западной Сибири.
А вообще жизнь дважды подводила Германа к Ленину. В 1918-м – чтобы убить. В 1927-м – чтобы окончательно понять уже новую страну и наследие Ленина, умершего все же своей смертью в 1924-м.
Так почему их судьбы оказались связаны и… зависели друг от друга? Юрий Волченков, историк, найдя уникальные документы, первым в России задал этот вопрос и, наконец, получил ответ.

Новый человек

Нить этой истории ученый нащупал еще в 1982-м.
Он, тогда директор Дома-музея Ленина в Шушенском (в Красноярском крае), наткнулся в Центральном партархиве Института марксизма-ленинизма на старые записи. Их оставил некий Г.Ушаков, в 1927-м побывавший в Шушенском по каким-то делам вроде потребкооперации и за четыре месяца жизни в селе собравший на Ленина досье.
А Волченков нашел записки так. Он мечтал узнать побольше о доме в Шушенском, в котором дольше всего квартировал молодой Ленин во время ссылки при царе. И, отработав, расстроился, что нет ничего. Но тут архивистка принесла папку из закрытых источников.
– Не знаю, чем было вызвано сочувственное отношение пожилой заведующей читальным залом… В папке оказался подлинник рукописи Г.Ушакова. Чтение её сразу захватило меня новизной и необычностью подхода автора, – объясняет Юрий Павлович.
Еще бы! Ему выпало открыть одно из первых воспоминаний о Ленине, живя самому уже в эпоху пика Ленинианы!
И был шок. И изумление. И счастье. Со страниц прорвалась родная сибирская речь, и жители старого Шушенского припоминали случаи из жизни не сверхчеловека, а просто Ульянова-Ленина.
Судите сами.
Про любовь. Ленин действительно любил приехавшую к нему в ссылку Надежду Крупскую. Про которую – есть строка – в Шушенском помнили, что Надежда-то была хороша собой!
И Ленин по ней реально тосковал. «Поселившийся у Зырянова новый постоялец в первые дни ничем себя не проявлял. Был бодр и весел. Завел знакомство со стариком Стульдинским, играл с ним в шахматы… «Потом, – рассказывает Зырянов, – заметно переменился, заскучал. Лежит, ничего не делает». Это обеспокоило хозяев. Ленин признался Зырянову, что скучает по невесте своей, которой не разрешают приехать. Чтоб развлечь влюбленного молодого человека, Зырянов предложил поехать с ним на пашню. Ленин согласился, поехал и прожил у Зырянова на пашне неделю» – записал в 1927-м Ушаков, добавив портрет Ильича – от Зырянова: «Рыжий из себя такой, голова у него, как колено, вот только здесь волосики. А так душевный мужик был».
…И когда приехала Крупская со своей мамой, и молодых обвенчали, село запомнило даже их кольца. Их сделал тоже ссыльный – из монет. Как записал Ушаков воспоминания Ермолаева «…в тую же пору и ко мне постоялец встал. Тоже политический, Оскар Александрович. Часы починял, ко всякой слесарной работе способен был. Он и Владимиру Ильичу на женитьбу кольца лил. Из двух золотых те кольца были слиты».

И молодые жили дружно. Мечтали о детях, судя по тому, что четырехлетний соседский Миша был как унесен сразу после знакомства в дом Ленина, так и был там безвылазно в обожании. На всех спинах, даже ленинской тещи, перекатался. Ильич в город за игрушкой-лошадкой для него ездил… И как закончился срок ссылки в
1900-м, самым трудным было расставание с малышом. Надежда даже грустно шутила, что спрячет его под полой, увезет…
Про хохмы. Об оптимизме Ленина мы, бывшие советские дети, наслышаны. А вот Ушаков записал немало воспоминаний о хохмах и что Ленин был по натуре хохотун. На охоте он раз разыграл товарища. Убил глухаря, привязал его втихую к дереву… А друг, увидев глухаря издали, всё палил, палил в птицу и никак убить не мог. Пока хохот рядом не раздался. И еще на рыбалке было: «Товарищи мои Ульянов да Стародубцев спать улеглись. А я уды караулю. Потом посмотрел уды – есть один. Что бы такое, думаю, сделать? А Владимир Ильич – рядом на подстилке, сверху полушубком прикрыт. Я это, полу-то у полушубка потихоньку, потихоньку поднял да налима туда и сунул. Сначала ничего, а потом как всковырнется мой налим да Владимиру Ильичу под рубаху – мокрый, холодный. Тот вскочил – ой, ой! Смеху было…» (Это Строганов для Ушакова вспоминал.)
Про нужду, агитацию и вредные привычки. Опять же – крушение образа. Ленин на земле ни разу не работал. Писал статьи. С крестьянами о политике не говорил. Приезд к нему гостей проходил, даже в Новый год, без водки, но весело. И в ссылке Ильич не бедствовал.
Это всё поразило и Ушакова, записавшего толстую тетрадь теплых воспоминаний и своих мыслей в Шушенском, оставившего скандальную фразу про ненужное вредное возвеличивание Ленина, про ненужную его иконописность…
И ученого Волченкова, подтвердившего: «Автор сделал очень смелые по тем временам заключения о том, что рассказывать о шушенской ссылке Ленина в трагических тонах, как было принято, неосновательно…»

Террорист №1

– А в 2009-м, читая «Воспоминания о Ленине» Бонч-Бруевича, я обратил внимание на описание покушения 1(14) января
1918-го, на цитирование рукописей Г. Решетова, – продолжает Юрий Павлович. Интуиция и привычка заставили ученого в конце книги найти ссылку. И ахнуть: какой-то Г. Решетов – псевдоним какого-то Г. Ушакова! А вдруг Ушакова – «нашего»?
Дальше ученый нашел в хронике Ленина, в пятом томе, строчку: допустить в 20-х числах января 1918-го наркома на свидание с одним из участников покушения – Г. Ушаковым.
– Рукопись «нашего» Ушакова о Шушенском 1927 года не давала ни малейшего повода заподозрить ее автора в таком преступлении, – говорит Юрий Павлович. – И еще. Как мог террорист оставаться потом в живых?
Прошли годы. И пришло решение. Надо сравнить почерк в рукописи Ушакова о Шушенском и в рукописи Решетова о покушении, которую цитировал ведший следствие Бонч-Бруевич.
Сибирский ученый связался с московскими коллегами. Но в архиве рукописи покушенца Решетова не нашли. Зато нашли в фонде Бонч-Бруевича переписку с ним… Германа Ушакова. Тот писал из Сибири уже в 20-30-е годы! И сличение почерков показало: это один человек!

Так и выяснилась правда. Герман Ушаков с Вятки, Георгиевский кавалер, дворянин, участник Первой мировой, считал Ленина опасным для России. Именно он должен был бросить бомбу в проезжавшую мимо машину с Лениным. Но, впервые послушав его на митинге, Герман засомневался в теракте. И после митинга бомбу не бросил. Покушение №1 довели до конца соратники, начав стрелять и ранив в машине с Лениным другого человека.
А Ленин помиловал Германа, попросившего отправить его на фронт против «белых».
– Фактически Ушаков, не бросив бомбу, спас Ленина, – убежден Юрий Павлович.
…После Гражданской войны, поселившись в Турочакском районе нынешней республики Алтай, недалеко от нынешнего Таштагола, Герман много ездил, жадно изучал менявшуюся страну.
– Отец подарил Ленину шесть лет жизни и всё хотел понять получше, что Ленин за человек, – говорит «Кузбассу» дочка Германа Людмила Солопова с Алтая. – Он принял Советскую власть, хотел написать книгу о великом времени, ездил по Сибири, и на кузбасских стройках, что совсем рядом с нами, бывал, конечно, не раз. Работал фотокорреспондентом, писал статьи в охотоведческий журнал, брался за любую работу ради семьи. А в Шушенское попал и случайно, и желанно, когда еще там были люди, знавшие Ленина.
Он на 10-летие Октябрьской революции, записывая воспоминания о Ленине в ссылке, в том числе пояснил, что же стало с семьями, с которыми дружил Ленин. Соседский малыш умер от менингита. А старое село при социализме вконец обнищало. «Умиранием, нищетой веет…» – записал Ушаков.
Его смелость не была безрассудной. Он хотел сделать как лучше, отправив записки Бонч-Бруевичу с надеждой на издание и на то, что поднятые им проблемы заметят. А закончилось всё… расстрелом Германа в 1937-м.
– О том, что отец оставил записки о Ленине и что покушался на Ленина, мы узнали совсем недавно, когда нас нашел историк Волченков, – объясняет Людмила. – И этой зимой рукопись отца музеем-заповедником в Шушенском впервые издана книгой. Я читала ее и всё думала, как же отец успел схватить, запечатлеть эпоху! А в 1937-м его погубил и след покушения, и эта рукопись. Но он не мог иначе и поплатился жизнью за честность.
Только он мог так написать про идущее вперед главное село страны… И про вконец обнищавшего друга Ленина, обрадовавшегося от безысходности принесенному соседкой заказу – развалившемуся в куски старому ведру… «Вечерело, и ветер за окнами крепчал. Лоскутья стекла на оконных дырах трепетали. Становилось темней, и старик ниже склонился над работой».
Лариса Максименко.