Когда подвиг — выжить

Словно ангелы-хранители вели через всю войну эту семью…

Перед Великой Отечественной семья Нины Ивановны, в девичестве Михайловой, жила в Ленинграде. С первых же дней войны ее отца призвали в армию, а мама с тремя своими детьми и племянником отправилась к свекру, на тихий хутор близ Пскова. Нина из детей была самая маленькая.

«Но как разбомбили наш поезд, я помню, – уверяет Нина Ивановна. – Первое впечатление о войне связано именно с разрывами снарядов. Помню, как от поезда все бежали в рожь, она стояла высокая и еще зеленая. До деда оставалось еще километров 200 пути. Мы шли их два месяца. И дошли, когда Псковская область была уже полностью оккупирована немцами…»

Хутор стоял неподалеку от автотрассы Рига-Ленинград, параллельно проходила железная дорога. Многие местные жители ушли в партизаны. В деревнях остались старики и женщины с детьми, ставшие заложниками страшных обстоятельств. Разве могли они отказать партизанам, которым надо было, например, перевязать раненых? А следом шли фашисты, и, завидев истоптанный лошадьми двор, расстреливали и вешали хозяев «за пособничество врагам рейха»…

Чтобы спастись, люди убегали в лес. Нинина мама с детьми и свекром Миной (он был чистокровным финном) бегали так больше года. А в декабре 1942-го
по какой-то причине не успели. Деда, которому было уже за 80, немцы не тронули. А маму с мальчишками погнали в сторону Пскова. Пятилетнюю же Нину и других маленьких детей, собранных по всем окрестным хуторам, погрузили на фуры и повезли в Латвию.
Официально этот лагерь смерти назывался «Саласпилская расширенная полицейская тюрьма и лагерь трудового воспитания». Среди множества других концлагерей он выделялся тем, что здесь помимо взрослых узников содержалось огромное количество детей младшего возраста. Для них был построен отдельный барак, в котором маленькие заключенные не задерживались надолго. Каждый год погибало около трех тысяч детей: от болезней, голода, холода и медицинских опытов. Еще одной причиной их смерти был… забор крови для раненых немецких офицеров. Обычно малыши умирали от истощения после нескольких кроводач.
Маленькой Нине повезло: она умудрилась выжить в течение двух долгих лет, с февраля 1943 года по март 1945-го. От лагерной жизни у нее осталось несколько ярких воспоминаний-ощущений. Лай злющих собак и лаковые сапоги немок-надзирательниц, стегавших заключенных плетками ни за что, забавы ради… И рвотный запах гнилой мороженой брюквы, которой их кормили… С тех пор Нина Ивановна не любит ни брюкву, ни свеклу.
Наверное, у Михайловых были очень ответственные и очень дружные ангелы-хранители, помогавшие разбросанному войной семейству не удаляться слишком далеко друг от друга. По дороге на Псков Нинина мама со старшими мальчиками умудрились бежать и отправились в Латвию — искать дочь. Но то ли они разминулись в пути, то ли не там искали. Саласпилс расположен недалеко от Риги, а они прошли через территорию всей республики до порта Виндава на северо-западе Латвии (сегодня это город Вентспилс). Здесь их снова схватили и тоже отправили в концлагерь – в Вальдемарпилс.
В начале 1945-го лагеря начали расформировывать, а заключенных расселять по хуторам. «Маму заставили работать на аэродроме в Виндаве, а братьев отдали в остарбайтеры в семью латышского немца, – рассказывает Нина Ивановна. – Хозяин был злой, мальчишки вспоминали, что жили они впроголодь, в кладовке, пристроенной рядом с кухней. А хозяйка их жалела и втайне от мужа совала им через щели хлебные корки. Маму раз в неделю отпускали повидаться с детьми, и она приносила им булку эрзац-хлеба, испеченного из муки пополам с опилками…»

Зато дед Мина все это время не упускал Нину из вида. Дошел за ней до Саласпилса, и как-то перебивался в окрестностях лагеря в надежде вызволить внучку. В марте 1945 года фашисты решили вывезти оставшихся в живых детей в Германию, как тогда говорили, «в онемечивание». Их планировали отправить морем, из Виндавы. Дед вновь пошел за внучкой, а когда увидел, как в порту маленьких заморышей грузят на пароход, впал в отчаяние. Разве мог он, старый человек, прорвать кордон из немецких автоматчиков?
Дед вернулся в город и попросил закурить у немецкого офицера. Может, рассчитывал таким образом легко закончить свою жизнь? Но его ангел-хранитель трудился не за страх, а за совесть. Немец вдруг спросил по-русски: «Что ты здесь делаешь?» И дед рассказал, что всю войну идет за внучкой, а вот сейчас, похоже, потеряет ее навсегда…
Офицер велел подождать, зашел в какое-то здание и вышел уже в сопровождении автоматчиков и с бумагой в руках. Посадил деда в машину и повез в порт. Только спросил, запомнил ли он корабль, на который попала девочка. Они поднялись на палубу, и офицер предъявил охранникам бумагу. Нина узнала деда и бросилась к нему на шею. Офицер сказал: «Быстро на берег. Отвезу вас к родителям, там уже есть русские». Он оказался младшим сыном того самого немца, у которого работали братья Нины. А через три дня навестить их прибежала мама…

«Изо всех сил дед старался угодить хозяину, только бы он получше кормил нас. А хозяин издевался: взял и повесил на проходе копченую свиную ляжку. Хочу, говорит, честность вашу проверить. А у хозяина был еще один сын, который воевал в Красной Армии. Его взяли в плен, но он сбежал и пробрался домой. Увидел ляжку и спрашивает деда, что это такое. Дед говорит: «Да вот, отец твой честность голодных детей проверяет». Тогда этот сын, Карл, принес хлеба, нарезал мяса и выложил перед нами. Прибежал хозяин – и в драку. Но справиться не смог. И мы две недели жили, как господа: садились за стол вместе с хозяевами. Хозяину это надоело, и он выдал сына немцам. А тот опять сбежал – к партизанам».

«Я раньше удивлялась: почему совсем не помню 9 мая 1945 года? – продолжает Нина Ивановна. – А потом уже поняла: да не было у нас там Дня Победы, в Курляндии немцев сбросили в Балтийское море только 14 мая. Накануне дед велел найти красную тряпку, чтобы сделать из нее флажки – встречать наших. А хозяин услышал и чуть не пострелял нас из автомата. Младший сын-офицер, что меня спас, вмешался, отобрал автомат. А нам сказал: «Сейчас начнется канонада. Сядьте в угол, чтоб осколками через окна не посекло. Если прямого попадания в дом не будет, останетесь живы». И вот под этим жутким артобстрелом мы просидели целый день. А вечером, вся ободранная, прибежала мама. Аэродром-то стали обстреливать в первую очередь, но она спаслась…»

С мая по август 1945 года Михайловы вместе с другими перемещенными лицами провели в советской тюрьме в Виндаве. Ждали, пока сформируют состав, который поедет на Псковщину (тем, кто жил на оккупированной территории, запретили возвращаться в Ленинград). Дом их, по счастью, уцелел, хотя ни окон, ни дверей, ни даже полов в нем не оказалось. С собой они привезли банку топленого свиного сала, бочонок мелкой соленой рыбы (мама успела насолить в Виндаве) да немецкие одеяла с бурками (их бросила отступавшая тыловая часть). Но самым главным богатством стала запряженная в телегу лошадь. Красноармейцы подарили ее Михайловым за то, что средний брат Нины нашел и показал им склад бутылок: водка в Виндаве была на разлив, а победители тоже хотели выпить…

Удивительно, но война очень лояльно отнеслась и к другим членам этой большой семьи. Без единого ранения вернулся с фронта отец Нины Ивановны, прошедший три войны: гражданскую, финскую и Великую Отечественную. А из 27 кровных родственников, оказавшихся в блокадном Ленинграде, погибла только бабушка да четверо детей, украденных людоедами…

В Кемерово Нина Ивановна приехала в 1958 году – на свадьбу к брату, перебравшемуся сюда раньше. Братья и уговорили ее остаться насовсем. «Там ты как бывшая лагерная всю жизнь будешь отмечаться в органах, – сказали они. – Здесь с этим проще».
Нина Ивановна окончила Кемеровское медучилище и 40 лет проработала диетсестрой в хирургическом отделении больницы Кировского района. Ее старший брат Вениамин стал заслуженным строителем СССР. Средний брат, Иван, работал главным энергетиком на секретном заводе в городе Остров Псковской области, выпускавшем детали из цветмета для самолетов и космических спутников. Двоюродный брат Александр, прошедший с ними всю войну, с отличием окончил Ленинградскую сельхозакадемию и стал председателем совхоза.
«Ну, а чем вы, узники нацизма, помогали Родине?» – спросил Нину Ивановну во время одного из школьных уроков мужества какой-то дерзкий ученик. «Мы выжили», – просто ответила она.

Валентина Акимова.