Читатель

Георгий Вернадский. Русское масонство в царствование Екатерины II. М., «Ломоносовъ», 2014. 272 с.

Герой труда и праздные гуляки

Георгий Владимирович Вернадский (1887–1973) был сыном академика Владимира Ивановича Вернадского (1863–1945), крупнейшего русского ученого и философа ХХ столетия. Вернадский-старший после революции остался в России, его арестовали в 1921 году, но вскоре выпустили. Советская власть терпела его по соображениям прагматическим, несмотря на независимость воззрений, потому что ученым он был действительно блестящим; к 80-летию ему даже вручили Сталинскую премию.
Вернадский-младший обречен был заниматься наукой, как его отец-академик и дед, профессор экономики в Киеве. Он выбрал историю, учился в Москве и Петербурге, в Берлине и Фрайбурге, среди его учителей был сам Василий Ключевский.
С 1920 года Вернадский-младший в эмиграции, преподает в Карловом университете в Праге, участвует в движении евразийцев. В 1927 году перебирается в США. Там его карьера складывалась негладко: с одной стороны, удалось устроиться в знаменитом Йельском университете, с другой – профессором он стал лишь в 1946-м. К трудам его многие относились скептически: дескать, никаких достоинств, кроме добросовестности. Как бы то ни было, написал Георгий Вернадский немало, и ныне его труды постепенно издаются на родине. А его однотомный учебник истории России считается в США классическим, им и ныне пользуются американские слависты и русисты.
Масонство – тема необъятная и неизбежно связанная с конспирологическими спекуляциями. Масонскую символику многие усматривают не только на американских долларовых купюрах, но и в гербе СССР (а еще нагляднее – в гербе ГДР, где к молотку был добавлен не серп, а циркуль). В общем, «та мировая закулиса, что в люди вывела меня…» С масонством были связаны, с одной стороны, розенкрейцеры, которые так хорошо замаскировались, что исследователи сомневаются, что они действительно существовали. А с другой стороны – европейские карбонарии, профессиональные революционеры, связанные и с русскими декабристами.
Монография о русском масонстве, изданная в Петербурге в 1917 году, открывает список главных трудов Георгия Вернадского. Автор обращается к екатерининской эпохе, когда масонское движение в России стало набирать популярность, но вскоре подверглось правительственным гонениям. Дело в том, что масонские ложи в России создавались то по британскому, то по шведскому образцу, и в их членах неизбежно подозревали иностранных агентов – примерно как в нынешних «некоммерческих организациях». Международными связями русских масонов Вернадский занимается особенно подробно, хотя избегает окончательных выводов, сухо документируя адреса, пароли и явки.
Масонские обряды с их развесистой символикой автор вообще почти не рассматривает, замечая лишь, что они в общих чертах верно описаны в «Войне и мире» Льва Толстого. Содержательной стороне масонских собраний Вернадский уделяет больше внимания.
Если верить ему, ранние ложи 1770-х были просто местом приятного времяпрепровождения. Причудливые обряды составляли только занятный антураж. Собирались, чтобы вкусно отобедать, пообщаться с приятелями, почитать газеты и написать письма, провести деловые переговоры, поиграть в карты. По такому же принципу были устроены позднее английские клубы в Москве и Петербурге, вплоть до системы штрафов, если засидишься за картами. Вернадский об этом не пишет, но можно сравнить описания Загоскина и Гиляровского (в книжках с одинаковым названием «Москва и москвичи») или того же Толстого («Анна Каренина»).
Иной характер приняли ложи 1780-х. Русские масоны занялись духовными исканиями, пытаясь извлечь из загадочных ритуалов какой-то высший смысл, стали интересоваться алхимией, каббалой, историей рыцарских и монашеских орденов прежних эпох. Известный издатель Николай Новиков в это время активно издает герметическую и мистическую литературу, в ложах состоят многие видные литераторы и государственные деятели. Центрами масонства становятся Елагин остров в Петербурге и Меншикова башня в Москве. Этот тип лож привел к «созданию того типа, который надолго получил значение в русском дворянском обществе». Имеются в виду не только декабристы, но и славянофилы и другие круги и кружки, увлеченные идейными и духовными исканиями.
Книжка Вернадского написана добросовестно и даже скрупулезно, но, по правде говоря, скучно; на добрую треть она состоит из перечней лож и сохранившихся материалов о них, выписок из уставов и хозяйственных документов, указателей и пр.

Генри Чарлз Ли. Возникновение и устройство инквизиции. М., «Ломоносовъ», 2014. 208 с.

Предтечи Холмса и патера Брауна

На протяжении XIX и ХХ веков сформировался романтический образ сыщика: честнейший аббат Фариа, загадочный Огюст Дюпен, эксцентричный Шерлок Холмс, забавная мисс Марпл, чудовищный Ниро Вульф, простые американские рыцари у Хэммета и Чандлера, меланхоличные шведские детективы у Пера Валё и Май Шевалл, наконец, сиятельный Эраст Фандорин и его многочисленные родственники.
На самом деле сыск всегда был достаточно грязным занятием, даром что у его истоков стояли духовные лица. Первыми профессиональными следователями в Западной Европе были монахи-инквизиторы – доминиканцы и францисканцы (да и опричники Ивана Грозного представляли собою подобие монашеского ордена).
В Советском Союзе историей инквизиции подробно не занимались (хотя в начале Большого террора издали книжку видных следователей XV века Инститориса и Шпрингера «Молот ведьм», вероятно, как учебное пособие). В 1930-е и 1940-е годы подобные изыскания могли вызывать ревнивое раздражение спецслужб. А в позднем СССР тему инквизиции монополизировал Иосиф Григулевич, в прошлом разведчик-нелегал, позднее испанист и латиноамериканист. Книжки его были написаны со знанием дела, но испорчены обязательной атеистической пропагандой, да и изяществом слога не отличались.
Книга американца Генри Ли, впервые переведенная в России сто лет назад, по сегодняшним меркам, конечно, не содержит научных откровений. Зато она хорошо написана и изобилует любопытными подробностями. Перевод столетней давности принадлежал перу А.В. Башкирова; нынешние издатели, похоже, решили его взять за основу, но слегка причесать, адаптировав под сегодняшнего читателя.
К сожалению, делал это человек, малосведущий в истории культуры, отчего в книжку вкралось несколько очевидных ляпсусов. Между тем можно было не стараться: прежний перевод и без того прекрасно читался. Оба варианта доступны в сети, так что всякий может в этом убедиться сам. В издании 1911-1912 годов книжка называлась «История инквизиции в Средние века».
Профессиональная инквизиция возникает в XIII веке. В Восточную Европу вторгаются монголы. «Священную Римскую империю германской нации» возглавляет император Фридрих II по кличке Ступор, которого то и дело отлучают от церкви, а он сидит себе в Неаполе и в ус не дует. Папы вообще стремятся взять верх над монархами, что приведет в следующем веке к их «авиньонскому пленению». Европа между тем охвачена ересями аскетическо-дуалистического толка: на Балканах это богумилы, в Западной Европе – катары и альбигойцы. С продажным духовенством они не имеют ничего общего. Поэтому профессиональных следователей вербуют из нищенствующих монашеских орденов, доминиканцев и францисканцев, которые сохранили хоть какой-то авторитет. Вскоре по всей Западной Европе начинают пылать костры, в которых сжигают еретиков и ведьм.
Содержание дальнейших глав понятно из их названий: «Устройство инквизиции», «Судопроизводство», «Свидетельские показания», «Защита», «Приговор», «Конфискация», «Костер». Написано дельно, лапидарно, занимательно и без упрощений, чем нередко грешат нынешние американские историки и популяризаторы.
Олег ТРЕТЬЯКОВ.

Книги предоставлены магазином «Аристотель».