Хранитель Крещения

Кузбассовец спас из ледяной воды больше 20 человек.

Александр Пирожков из поселка Степной, что близ города Белово, ждет сейчас приближения 19 января, праздника Крещения, с нетерпением и радостью. И машет рукой на то, что его в великую ночь у прорубей-иорданей или купели часто принимают за… великого грешника.

Ведь как уже бывало не раз?

Мороз трещит запредельный, крещенский. К купели тянется длинная очередь. По два-три часа народ в ней своего самого важного в году поступка ждет, настраивается и с Богом говорит. И с удивлением примечает: один и тот же мужик, заняв несколько очередей, наконец, окунувшись в первый раз, постояв у купели, убегает в раздевалку-палатку. Но вскоре выскакивает назад с еще мокрыми волосами. И во второй раз – в крещенскую воду, «Во имя Отца и Сына и Святаго духа…». И, снова постояв, бегом в палатку. А немного погодя, еще погревшись, Пирожков в третий свой «подход» бежит окунуться.
И, выбираясь из купели, уже много лет слышит за спиной: «О, сколько же у этого человека грехов накопилось… »
А он и после последнего раза от купели не уходит. Пока льдом не покроется, пока сил терпеть хватку 30-градусного мороза не останется. И это не испытание. Не наказание. Не гордыня.
Он стоит у купели на посту. Чтобы успеть вытащить любого, кому станет в воде плохо…
Стоит и позже, уже одетый, уже не узнаваемый быстро меняющейся очередью…

Грех

— Я вырос на Алтае в набожной семье, благодаря бабушке и ее соседке-монахине, — вспоминает 55-летний Александр Михайлович, бизнесмен, в прошлом – партийный работник и советский руководитель. – И крест с шеи снял лишь раз в жизни… Даже на службе в армии сберег крестик, пряча, носил, хоть в те времена было это запрещено. А демобилизовался и с дипломом товароведа устроиться на работу не мог (без протеже это сделать было сложно). И, увидев объявление о наборе «дембелей» на курсы трактористов, со стипендией в 109 рублей (в СССР то были хорошие деньги. – Ред.), пошел еще учиться.
Потом пришла весна, время большой уборки… И на субботнике мы, уже без пяти минут трактористы, получили наряд – разгрузить и перенести 30 бревен.
Солнце пригрело. От работы стало жарко. Я рубашку снял. И вот: мы с ребятами бревна несем. Я впереди всех. На голой груди новенький крест издалека виден (старый крестик, совсем стертый, я накануне как раз на новый сменил).
Навстречу директор курсов. Заметил крест — почти сдернул, мне ниткой шею порезав. Но я перехватил: «Не вы вешали, не вам снимать». Директор: «Не снимешь – отчислю».
Он ушел. Товарищи: «И не жаль тебе? Выпуск же на носу». Я и сдался… Правой рукой бревно на плече придержал, а левой крестик снял и на землю кинул.
Потом закончили мы работу и встали, ждали последнего бревна. Наконец его принесли, сбросили рядом с нами. А оно упало прямо на то место, куда я крест выбросил, и… другим концом, подскочив, ударило меня по зубам!
Позже, придя в сознание, ощупав свежие швы на губах, носу, посчитав, сколько выбито зубов, Пирожков бросился с парнями к тому последнему бревну. С мыслями о кресте и предательстве.
Подняли они бревно — нет креста. И сколько ни искали – не нашли. Саша купил тогда в церкви новый, но на душе его было тяжело…

Прощение

Лишь через пять лет, на Пасху, он получил прощение…
В поселке Степном, где уже жил с женой и маленьким сыном Пирожков, работая управляющим, церкви не было. Но старики о Пасхе вовсю говорили. А сам праздничный день был залит солнцем и… вешней водой.
— Половодье было ранним, очень мощным. Мне было нужно по работе пройти через мостик по озеру к ферме. Доярки передо мной пробежали. А как я ступил на мостик – через него, по носкам сапог, уже журчало, шумело, переливалось разбухшее озеро. И на середине мостка меня смыло… волной, — вспоминает Александр Михайлович.
Швырнуло головой вниз на четырехметровую глубину. Едва не ударило о бетонный блок на дне.
— Но чудом увернулся. И тут меня выбросило. Выскочил. Небо синее. Подо мной толща воды. Льдины плавают. Так что опасность не исчезла. (Меня и протащило потом по воде 30 метров еще, а могло бы и дальше – в другое озеро, потом в бешеный ручей утянуть да в Беловское море; там – серия озер, переполненных снежной водой с полей.) И вот меня несла вода, а я был… счастлив, смеялся и думал о Пасхе, семье, работе…
Вынесла его вода в тихую заводь. Доплыл до берега, улыбаясь, и с таким легким сердцем, удивляясь, как же прозрачна снежная вода, как она милостива, празднична и сильна…
А пришла зима – и на Крещение Александр Пирожков впервые окунулся в крещенской проруби. И испытал то же, что и в пасхальной нечаянной «купели»…

Рука помощи

К тому же он еще и 30 лет «дедморозит».

С тех пор за 30 лет он не пропустил ни одного крещенского купания (и нынче готовит с товарищами две проруби), говоря, что Крещение – это обновление. Это вера… И поддерживается она не только молитвами и святой водою, но и рукой человека, стоящего рядом.
— Ведь при погружении в крещенскую купель от перепада температур, бывает, останавливается дыхание. В прошлом году на святом источнике в Гавриловке только я, окунувшись, потом 20 человек спас. Бабушек, женщин. Успевал схватить за ночную рубашку. От остановки дыхания человек вмиг уходил головой вниз, тонул. Одну бабушку вытянул, тряхнул: «Дыши! Дыши!» Пришла в себя, но словно без памяти стала, мы ее укутали, в теплую палатку завели, передали в «скорую», — вспоминает Пирожков.
А когда он сам в тот день замерз вконец, устал, следя за окунающимися и помогая, его сменили на посту другие мужики. Такие же хранители Крещения, которые встают по всей России у купелей и иорданей в святую крещенскую ночь…

Лариса МАКСИМЕНКО.