Роза, роза, я букет

Разведчик, оставивший после войны свою фронтовую любовь, разыскал ее в старости, чтобы сказать: «Люблю!»
То, что с ними произошло, – готовый сюжет для фильма.
Он позвонил ей с Урала в Новокузнецк, когда пронеслась уже целая жизнь после войны. Порознь…
– И после звонка я металась по комнате, места себе не находила, – улыбается Мария Андреевна Рыбакова. – А приехал ко мне, вместе век доживать – волосы седые, непривычно длинные, до плеч. Но даже с такими кудрями он всё тот же Генка Игнатенко из штаба армии, отвечавший за разведку.
Его позывной на Великой Отечественной войне был Букет. Её, связистки из штаба 289-й артдивизии, откликом было – Роза…
В конце войны, когда не ко времени, казалось, и не к месту, их накрыла любовь, Букет, вызывая Розу и передавая важные для боёв данные, успевал в конце прокричать, что любит.
– Вот и снова успел сказать, – говорит 90-летняя связистка с нежностью.

Платье
Машу, маленькую, худенькую, взяли на войну лишь со второй попытки. В первый раз ее с призывного пункта прогнали со словами, что детям на фронте делать нечего.
– Но я пригодилась связисткой, – вспоминает Мария Андреевна.
Ведь ее легкий вес и ловкость ящерицы, когда тянула провод или соединяла порыв, воткнув штык, заземлив, в землю, не раз Машу спасали. Воевала же на севере, среди болот, ходивших от весны и бомбежки ходуном. Та светло-зеленая болотная вода, жадно проглатывая разрывы, «гасила» осколки и прятала ползущую по «волнам» связистку от смерти.
– Мы все мечтали о Победе. А те, кто постарше, – еще и о любви. Но я и не думала о парнях, – жмет плечами Мария Андреевна.
…Но судьба уже вела Машу и Гену навстречу друг другу. Он приехал в их дивизию. Утром сделал зарядку, закончив крутить «солнце» на самодельном солдатском турнике. И в тот самый миг Маша вышла из палатки.
В ее глазах мелькнуло удивление, восхищение. А бравый разведчик это засек и сразу ошеломил:
– О, вот ты и станешь моей женой!
Маша засмеялась, убежала. Но сердце «проснулось»…
Разведчик, уехав, уже не улыбался своей шутке. Он думал о Маше…
– А когда мы «взяли» Петрозаводск, Гена на очередном сеансе связи и сказал мне: «Все, поехали регистрироваться!» И отвез в загс. Была очередь. В освобожденном от немцев Петрозаводске мы стали парой номер 138, – вспоминает Мария Андреевна.
Город (гражданские и военные, а еще было много партизанских пар!) спешил узаконить свое долгожданное право на мир и счастье.
«Фронтовую» свадьбу помог сыграть комбат, добыв яблоки и даже шампанское. Невеста Маша была в светло-зеленом платье, которое «провоевало» с ней всю вой-ну, дожидаясь своего часа в вещмешке. Это новое платье она, собираясь на войну, взяла с собой, чтобы оно напоминало о доме. Кто-то из девушек-солдат вот так хранил платок, цветок, а Маша – платье, ставшее ей на фронте неожиданно свадебным.

Разлука
А после Победы Маша с мужем через несколько лет переехали на родину Гены – в Новокузнецк.
– И как вышли из вагона, пошли по железнодорожному мосту, я схватилась за мужа: «Это же тот самый мост! Видела во сне, еще на фронте, помнишь?!» Не поверил, сколько же в стране одинаковых мостов! – волнуясь, рассказывает Мария Андреевна. – Но я шла и «знала»: это он… За войну прошла много мостов, но все они были не те… И вот же они, знакомые из сна перила, ступени. И иду с радостью, но сердце почему-то щемит… Что ж, позже я узнала, увидеть мост во сне – к долгой разлуке.
Так и вышло.
В институте красавца-разведчика сразу стали штурмовать девчата. С «его» третьего курса из 100 парней, уходивших с ним на фронт, вернулись 17. И одногруппница, красивая и смелая, увела Гену.
– Его назначили главным инженером на «секретный» завод на Урале. А так как он жить не мог без сына (нашему Володе было четыре года), то уехал, тайно забрав с собой Володю. Я в тот день была на дежурстве на сутках (работала воспитателем в детприемнике с сиротами), – с болью рассказывает Мария Андреевна о том, как пережила шок, как искала адрес, но «секретный» завод имел только номер и рос где-то в чистом поле. И о том, как бушевала, но с годами смирилась, а еще годы спустя вышла замуж за другого хорошего человека, родила дочку, осталась вдовой. И всё ждала, ждала…

Прощение
– Я разыскала адрес Гены, когда сын был уже школьником. Двое суток промучилась в гостинице в Свердловске, прилетев, но так и не решившись поехать в поселок. Утешала себя: сын в хороших руках. А отцу его на том очень важном отрезке жизни, когда Гена ставил завод, была нужна, по судьбе, наверное, именно та спутница: инженер, соратник, – размышляет Мария Андреевна.
…Сына она все-таки обрела. Он нашел ее сам, когда вырос. И любит ее так, словно и не расставались.
– А Гена, доктор наук, выполнив задание страны и построив завод, много думал обо мне. И вернулся через 53 года, как только жена умерла. Он сказал: фронтовая любовь – самая настоящая, – задумывается Мария Андреевна. И глаза ее сияют.
Фронтовики умеют жалеть и прощать. Ведь ценить жизнь их научила война.
Лариса МАКСИМЕНКО.