Всем кавалерам кавалер

Признаюсь, еще до встречи с Устином Александровичем решила я назвать очерк о нем «Последний герой». Потому как знала, что из 246 земляков-фронтовиков, удостоенных звания Героя Советского Союза, и 40 полных кавалеров ордена Славы (а они тоже приравниваются к Героям), на весь Кузбасс остался только один он – топкинец Устин Мокрушев.

Но вот приехала я к нему на тихую улицу, зашла в светлый, как и его хозяева, дом, поговорила с героем, и совсем другой заголовок сам собой родился.

— Я люблю жизнь и жить, — признался Устин Александрович. — Но как вернулся с войны, так и не покидает меня чувство вины перед теми, кто там остался. А среди них – друг мой закадычный Петя Мезенцев. Мы с ним в ночное ходили, коней сторожили. А днем этих коней в речке мыли. Как детей малых. Всю войну мне кони снились. И дом наш маленький в деревне Глубокой. В Глубокую Устин уже в начале пятидесятых годов вернулся. Потому что после победы еще почти шесть лет дослуживал. В гимнастерке с наградами не ходил. Неловко было. Правда, один раз все-таки надел. Это когда в военкомат пошел, чтобы спросить о третьем ордене Славы. Потому что уже перед победой сказал командир, что будет ему, Устину, третий орден – I степени. 14 мая 1945 года погиб его командир Иван Васильевич Глушко. Он солдат, словно сыновей своих, берег, а сам вот не укрылся от пули-дуры…

I.
Военком Топкинского района, к которому, чуть смущаясь, подошел Устин Мокрушев в гимнастерке с погонами старшего сержанта на плечах и орденами на груди, не только удивился, но и рассердился вопросу о награде:
— Ты что, парень? Двух орденов тебе, что ли, мало? Ты уже получил свое. Вот и иди.
И он ушел, думая о том, что больше никогда и никому не расскажет о недостающем ордене. А может, и прав военком: есть два ордена Славы, есть медаль «За отвагу», и хватит с него. Главная награда-то – жизнь. Да еще с Марьюшкой. Она была не из местных, приехала к ним в деревню бухгалтером по распределению после техникума. Впервые он увидел ее, когда стоял с другими парнями у сельсовета. А она как раз воду несла на коромысле. А потом она в клуб на танцы пришла. Парней в клубе мало. Вот и кружились девчата в вальсе друг с дружкой. Под баян… Устина Мокрушева. Его как раз завклубом и назначили. Утвердили кандидатуру единогласно. Фронтовик, непьющий, некурящий. Одно слово – первый парень на деревне. Любая бы замуж за такого жениха пошла. Но ему-то нужна была только Мария. И ей – только он.

II.
Про то, что муж ее – кавалер больших наград, Мария узнает уже после рождения сыновей — Анатолия и Александра. На торжественные собрания Устин надевал простой пиджак. Но крепко жал руку тем, кто носил награды.
А в 1967 году, то есть через 22 года после победы, позвонили Устину Александровичу из военкомата. Велели приехать при полном параде. Вот тогда-то и достал он свои ордена. Ахнула, всплеснула руками Мария Андреевна:
— Какой же ты герой у меня, Устинушка!
Слух про то, что награда через много лет нашла героя, быстро прокатился. Стал Устин Александрович получать приглашения на встречи. То в школы, а то и в Кемеровское училище связи. Оно ведь раньше было пехотным. Там перед отправкой на фронт и проходил курс начальной военной подготовки 17-летний Устин Мокрушев из Топкинского района. А командиры в училище уже побывали на фронте: шел сорок третий год. Строжились командиры над курсантами. До подзатыльников дело доходило. Потому что там, на фронте, на линии огня даже мелкая оплошность стоила жизни.
Попало однажды и курсанту Устину Мокрушеву. Было это на стрельбищах. До сих пор Устин всегда в «яблочко» попадал, а тут… Нет, не промахнулся, тоже — в «яблочко», но на чужой мишени.

III.
И все-таки не зря он в училище старался. Зоркость и меткость уже в первых боях пригодились… Враг захватил высоту. Косит наших.
— Взять высоту! – приказывает командир.
Приказы командиров не обсуждаются. Вперед!
А потом вместо горящего Днепра вдруг появилось что-то белое-белое. Как мамины простыни, которые полоскала она в речке, а потом развешивала во дворе. И стены, как у него дома. Тоже белые-белые, будто только что побеленные. Подумал, что опять дом снится. Только нет маминого голоса. Вместе него совсем чужой рядом:
— Очнулся, герой! Вот и хорошо. К награде тебя представили. Молодец, парень!
Понял: он в госпитале. А высоту, значит, все-таки взяли, если о награде говорят.
В тот день, когда Устина из госпиталя выписали, исполнилось ему 18 лет. Мама бы сейчас пирогов напекла, гостей созвала, сестру свою – тетю Устина. Это ведь она, тетя, настояла, чтобы родившегося племянника Устином назвали. Потому что своего сынка Устина схоронила.
— А твой сынок, помяни мое слово, в огне не сгорит, в воде не утонет.
Пророческими оказались тетины слова. В Днепре, когда форсировали его, не утонул и от фашистов, с которыми сразу после контузии столкнулся, не погиб. Было это под Шепетовкой. Прибыло к ним в часть пополнение. И совсем мальчишки, как Устин, и такие, кто в отцы годился. За плечами белые котомки с едой, взятой еще из дома. Уже было приготовились переодевать новобранцев в солдатские шинели, как обстрел начался… Когда очнулся Устин, увидел, что полегло разновозрастное пополнение. Так и не опустошили они своих мешков. Впереди церковь. Вспомнил Устин, как кричал командир: «Раненых в церковь несите!» Пошел туда, надеясь, что уж там-то будут живые. Голова гудит, ноги словно ватные, но автомат не бросил. Открыл дверь церкви, а там все мертвые. Видно, добивали их здесь фашисты. Повернул Устин назад и — глаза в глаза с двумя фрицами.
На какое-то мгновение те растерялись. Тут-то и опередил их Устин очередью из своего автомата…

IV.
А потом он, шатаясь от контузии, от увиденного, от пережитого, пошел искать своих. Вышел на русскую речь. Его проверили. Показал и рассказал все, что мог. Поверили. Предложили остаться в новой артиллерийской части противотанкового полка. А в бывшей, недосчитавшись вместе с другими убитыми и Устина Мокрушева, отправили на родину «похоронку». Оплакали Устина. Потом-то он сам весточку домой отправит. И снова в его деревне плакали. Уже от радости.
А на фронте уже командир орудийного расчета Устин Мокрушев продолжал бить врага. Только подбитых танков в Польше и Германии на счету сержанта Мокрушева было девять. Но закончилась война для Устина в Чехословакии. Сюда их перебросили на помощь танковой бригаде. Здесь и после 9 Мая он потеряет немало друзей фронтовых… И всю жизнь будет думать о погибших, вспоминать их и чувствовать себя виноватым. Переубеждать его напрасно. Вот и жена Мария Андреевна не спорит, а просто слушает.
Недавно Устин Александрович и Мария Андреевна вновь были женихом и невестой: они отмечали бриллиантовую свадьбу. А это значит 60 (!) лет вместе. Рука об руку. И в горе, и в радости. Только радости все равно больше. Задержится Устин Александрович на работе (он машинистом строительного крана много лет работал) – Мария Андреевна места себе не находит. А как залает собака, скрипнет калитка, так слезы быстренько смахнет и скорее на стол собирать.
Они всегда хозяйство держали. Потому и не пустовал стол. Правда, из-за домашних хлопот постоянно отказывались Мокрушевы от льготных санаторно-курортных путевок.
Да они, посовещавшись, много еще от чего отказывались. Никогда не пользовались услугами соцзащиты. До недавних пор сами справлялись, а теперь сыновья, снохи, внуки каждый день навещают.
А по праздникам гостей много. Приходят работники военкоматов, военного гарнизона из Юрги, специалисты районной администрации. Еще благоухают букеты, которые приносили Мокрушевым в ноябре.
— Вы прожили в любви и согласии? – спрашиваю доброжелательных хозяев.
Кивнули «хором». Правда, Устин Александрович еще сказал:
— О любви, правда, вслух не говорили. Но ведь Мария знает, что была она у меня единственной. И я ее любовь каждый день чувствовал.
Такое вот завидное и тихое объяснение в любви истинного кавалера ордена Славы и просто настоящего мужчины Устина Александровича Мокрушева.

Галина БАБАНАКОВА.
г. Топки.