Областная газета
Подавать ли попрошайкам?
«Люди добрые, подайте кто сколько может на операцию!» — читаю на картонке, которую держит в руках еще не старая женщина. Эту просительницу с печальным лицом я уже лет пять постоянно вижу то у одного магазина, то у другого.
На этот раз она стояла у «Пенсионера». Я подошла к «несчастной». Но не с подаянием, а с вопросом:
— До сих пор еще не сделали операцию? Может, выбрать другую клинику?
Женщина молча смотрела на меня, не моргнув.
— Чего привязалась к человеку? – эта реплика со стороны сердобольных покупателей была уже в мой адрес. И я «отвязалась», зайдя в магазин. А когда вышла на улицу, женщины с картонкой уже не было. Видно, сменила точку своего «бизнеса».
Да, постоянные встречи с уже знакомыми просящими не могут не вызывать подозрений. Но за попрошайничество совершеннолетних у нас не наказывают. Есть лишь статья 151 УК РФ «Вовлечение несовершеннолетних в совершение антиобщественных действий». Среди этих действий и попрошайничество. А взрослых попрошаек можно лишь осудить словесно или с помощью полицейских попросить покинуть «насиженное» место. Правда, они могут тут же перебраться на другое. И там все равно кого-то удастся разжалобить. Так надо или не надо подавать милостыню? Спросим об этом земляков.
Глеб Курлюта, иерей, настоятель храма святого мученика Трофима:
— Обязательно надо подать просящим. Ведь в Евангелии сказано: «Будьте и вы милосердны, как милосерд Отец ваш Небесный!
Подавая (неважно сколько), мы творим добро и добрее становимся. Если человек просит, значит, ему это надо. Я не спрашиваю «зачем?» и бродяг, бездомных людей, которые приходят в наш храм за подаянием.
Предлагаю поработать, если вижу, что у человека есть руки, ноги, силы. Кто-то не отказывается, а кто-то, взяв деньги и поблагодарив, уходит.
Если это воскресенье или большой церковный праздник, то перед дорогой человек может покушать в нашей трапезной. В остальные дни мы не кормим: наш храм небольшой.
При желании люди рассказывают, почему они остались без крыши, без крова, без денег. Есть обманутые «черными» риэлтерами, а есть такие, к кому жестокими оказались близкие. Не будем равнодушными к чужой беде. Добро добром аукнется.
Елена Малахова, председатель правления Кемеровского регионального отделения Российского Красного Креста:
— Попрошайкам не подаю. Однако отхожу от них не сразу. Вначале выясняю, почему они просят. И на что. Если на еду, то предлагаю пройти в столовую, обещая заплатить за обед. Не соглашаются. Им нужны деньги. Но мне-то они тоже нужны.
Бывает, что раздражают инвалиды-колясочники, лавирующие среди машин. Ведь они усложняют и без того непростую дорожную ситуацию. Да и пенсия у них по инвалидности значительно выше прожиточного минимума.
Отделения нашего Красного Креста есть почти во всех городах Кузбасса. Конечно, и там человека с улицы расспросят о его ситуации. В этом нет ничего унизительного. Унизительно просить на водку. Но ведь просят, всуе поминая Христа.
Людмила Каткова, г. Гурьевск:
— Мне интуиция подсказывает, кому подавать, а от кого отвернуться и мысленно посетовать, что человек опустил себя «ниже плинтуса». Но никому, кто постучится в мою дверь и попросит либо хлебушка, либо денежку, я не отказываю. Недавно приходила молодая женщина с грустными глазами. Сказала, что она погорелица с улицы Некрасова. Я не стала спрашивать ее, почему она не обратилась за помощью в администрацию. Слышала, что не так уж много денег выделяется погорельцам. Да и то не сразу — надо собрать разные справки. А жить и кушать надо сегодня, сейчас. Да и попросила у меня эта несчастная всего лишь хозяйственного мыла. К мылу я приложила пару полотенец, а еще дала 50 рублей. Как говорится, от меня не убудет.
А в церковь я приношу вещи уже без всякой просьбы. Радуюсь, если кого-то эти вещи согреют. Ведь холода подступают. Вот и потянутся бездомные и неимущие в храмы. Не стало бы только привычкой для людей лишь брать, а самим не трудиться.
Валентина Александровна Шевелева, классный руководитель:
— А вы заметили, что маленьких попрошаек в Кемерове почти не видно? Мне как учителю, не однажды занимавшемуся благотворительными акциями, это отрадно. Знаю, что и многодетным семьям, и тем, кто оказался в трудной ситуации, помощь оказывается на всех уровнях.
Например, в моем 7-м классе трое ребят из многодетных семей. Так вот, за обед в школьной столовой они платят только 18 рублей. А 50 рублей в день – социальная дотация. Если нет возможности доплатить 18 рублей, то меню составляется в расчете на 50 рублей. Все кушают вместе. И те, кто платит за обед полностью, и кто доплачивает. Я не представляю, чтобы кто-то из моего класса протянул руку. У всех есть чувство собственного достоинства, независимо от бюджета семьи.
Ирина Антоновна, 76 лет:
— Как ни включишь телевизор и какую газету в руки ни возьмешь – везде говорится о помощи малоимущим. Для них везут уголь, овощные наборы, им устраивают бесплатные обеды, к праздникам вручают не пустые конверты. Мне уголь не нужен: нет печки, живу в квартире. И овощные наборы не нужны: у меня есть дача, где я вкалываю с ранней весны до поздней осени. Собранного урожая и заготовок хватает до нового урожая. Это ли не прибавка к пенсии? А в это самое время, когда я земле кланяюсь, удобряя ее и поливая, моя ровесница (или моложе) стоит у торгового центра с протянутой рукой. Но у нее ведь тоже есть пенсия!
Знала я в Белове одну такую просительницу, «божьего одуванчика». Ежедневно, прямо как на работу, приходила она к магазину, что на вокзальной площади. Продавцы ее даже подкармливали, жалели. И продолжалось это до тех пор, пока не стало известно, что милостыню она просила не «Христа ради», а для покупки машины своему сыну. Когда же машиной обзавелся старший сын, новую «тачку» захотел и младший. Вновь пожаловала «божий одуванчик» к магазину. Но продавцы ее прогнали. И правильно сделали.
Анатолий Целищев, юрист Кемеровского центра социальной адаптации населения (ночлежки):
— Я подавал, подаю и буду подавать людям и деньги, и еду, и вещи. Считаю, что все должны быть милосердными к тем, кому плохо. Да, наверное, для кого-то попрошайничество стало своеобразным бизнесом. Кто-то использует попрошаек ради своих корыстных целей. Но ведь большинство тех, кто просит, кто живет в нашем центре, действительно оказались в трудном положении.
Вот только что к нам пришел человек из мест не столь отдаленных. Пока отбывал срок, его наказали и на воле – выписали из коттеджа. Коттедж продала уже бывшая жена этого человека. Идти некуда. И денег нет. В колониях люди не работают не потому, что не хотят, а потому, что нет работы, нет госзаказов. Да и на воле бывших осужденных не очень-то жалуют работодатели. Вот и получается, что кто-то предпочитает вновь что-то совершить противозаконное, чтобы угодить в зону. Там и накормят, и есть где спать.
А в нашем центре на сегодняшний день живут 150 человек. Больше не позволяет лимит. Многим мы помогаем оформить документы, найти работу. В центре их кормят, дают одежду.
Да, я знаю, вижу, что те, кто живет в нашем центре, все равно стоят с протянутой рукой и шапками. Я их не стыжу. Я кладу в эти руки не такие уж большие деньги. Ведь у нас в центре проживание временное. А может, человек копит деньги на билет. Вдруг он нашел родных. И этот билет уже не будет «в никуда», а окажется счастливым.
Записала
Галина БАБАНАКОВА.
Лично знаком был с двумя людьми, сделавшимися бомжами. Один — бывший военный, завсягдатай ура-патриотических митингов, банально спился и перестал работать, после чего живенько выброшен был на улицу своей очередной благоверной. Второй — случай особый. Этот, будучи и без того от природы психически не очень здоровым, в течение многих лет ловко мимикрировал. Откосив от службы в армии по т. н. «крезе», получив основное высшее гуманитарное образование (Историко-архивный институт) и ни дня по специальности не проработав («пылью-то бумажной чихать!»), купил где-то липовый второй (!) диплом по т. н. «психологии». Так и не сумев с двумя высшими (!) устроиться на приличную работу и категорически не желая вкалывать, занялся т. н. «чайным бизнесом», состоявшим в следующем. Приобретая, по его собственным словам, не у перекупщиков (как все), а у «самих поставщиков», т. е. — напрямую у китайских деревенских хозяйств, специализирующихся на выращивании чая, т. н.»элитные» сорта, снял в столице пару небольших комнатушек, обозвав все это сомнительное заведение «ООО». В течение нескольких лет (по его собственным словам — целых 11) без особого успеха пытался впаривать посетитетям эти «коллекционные» чаи небольшими порциями в пакетиках, стоимостью — по 1 000-8 000 рублей за 100 грамм (это — не шутка!). В ответ на осторожные замечания бывших однокашников по институту, намекавших на то, что цены надо бы сбавить, чтобы покупали чаще, безапелляционно отвечал, что все это — «маргинальные разговоры», свойственные «социальным инфантилам» и «лузерам», а у него, у «забуревшего», чай — «не простой, а золотой», т. е. «эксклюзивный», отборный. Сколько в Москве чайных бутиков и чайных магазинов, думаю, знают все. И надо ли объяснять, что в течение буквально пары-тройки лет накопились колоссальные долги за аренду, в налоговую и пр. Назанимав у однокурсников, родственников, знакомых и просто «лохов» несколько миллионов рублей и несколько десятков тысяч баксов, в конце концов, разорился окончательно. В довершение всех бед, как это делают многие «россиянские» горе-бизнесмены, свои «родимые пенаты» предусмотрительно переписал на жену (чтобы их не арестовали коллекторы). Последняя, убедившись, что он — полный м…к и, кроме прочего, изменяет ей с другой, скоренько вышвырнула на улицу «чайного эксперта». Сейчас бывший «генеральный директор ООО» прячется где-то в далекой морозной Якутии, беззастенчиво «трахая» всех, кого знает в интернете, настойчивыми просьбами «срочно перечислить» ему, «обиженному» и «обманутому», по 5, 10, 20 000 рублей, а «еще лучше в долларах». Дескать, теперь он — бомж, голодающий и холодающий, которого «ограбили» и выгнали «недобрые люди». Вдумайтесь, все это — не про неграмотного заезжего цыгана из «незаможней», а про непьющего (!) русского москвича — с двумя дипломами о высшем образовании! В далеком Якутске «униженному» еще и отморозило пальцы на руке (выставили на 50-градусный мороз на неуплату?), и теперь он — инвалид! Но, чтобы получить инвалидность легально, тоже необходимы время, деньги, а главное — регулярный уход и жилье. И, разумеется, во всех этих несчастьях «мастера чайной церемонии» (так эти придурки себя обзывают в интернете) «виноваты» буквально все: президенты («россиянский», американский, украинский, китайский), премьер, глава нацбанка, министр финансов, ФНС, служба приставов, покойный Ельцин, здравствующий Горбачев, «коварные» евреи (которые, между делом, в основном ему и давали взаймы — у русских, татар и хохлов с белорусами — просто нечего было дать), «мировая закулиса» и т. д., и т. п. А, между тем, ничего бы этого не было, если бы официальные разрешения на ИПД у нас давали не за взятки, а лишь после тщательного медицинского освидетельствования каждого такого не в меру «предприимчивого» гражданина, а также ввели законодательные ограничения на цены, устанавливаемые в торговле хотя бы продуктами питания. И работал был такой вот «хитрожопый вася» где-нибудь на фабрике или в сфере ЖКХ — исключительно за ту сумму в «деревянных», во сколько оценивается его собственная дурость или шизофрения!