Читатель

В сегодняшнем обзоре книжных новинок  — один роман   и сборник  из 44 рассказов

НА ВСЕХ ЯЗЫКАХ КАК ПТИЧКА ПОЕТ

Михаил ГИГОЛАШВИЛИ. «Толмач». М.: Эсмо, 2012 г. 576 с.

За роман «Чертово колесо» Михаил Гиголашвили в прошлом году стал лауреатом премии «Большая книга». «Толмач» написан значительно раньше – в 2003-м, но впервые в России он вышел в полном (авторском) варианте.

Гиголашвили родился и учился в Грузии, в Тбилисском же университете в конце 80-х защитил диссертацию по Достоевскому, а с 1991 года живет в Германии. Преподает литературу в городе Сааре и… пишет прозу. На русском языке. Причем владеет он им виртуозно. Иногда для щегольства еще и играет омонимами, аллитерацией и прочими литературными приемами выразительности, что полиглоту, знающему несколько языков (причем разных групп!), удается с особым блеском.

Сюжет романа «Толмач» в общем-то незамысловат. Переводчик (альтер эго автора?) подрабатывает в германской службе миграции: сюда приходят те, кто попросил у властей Германии «политического убежища». На самом деле большинство обратившихся прибыли в Германию всего-навсего из-за желания переменить участь. Задача сотрудников «азюля» (так называется служба проверки мигрантов) – выявить истинные причины и мотивы приехавших.

Линейный способ композиции текста (тут нет развития сюжета, нет завязки, кульминации, развязки) на самом деле отнюдь не делает его заунывным. Кстати, по такому же принципу устроен, например, роман Гашека про «бравого солдата Швейка». Эпизод за эпизодом (чуть не написала «анекдот за анекдотом» – и это не было бы ошибкой!) нанизываются, как на шампур, на одну нехитрую мысль: человеку свойственно искать лучшей доли, свойственно обманывать окружающих, выдавая себя не за того, кто он есть на самом деле. И зачастую делаем мы это так простодушно, так неискусно, так забавно и трогательно, что ничего, кроме анекдота, из этого не получается.

Длинная галерея человеческих портретов проходит перед взором читателя. За каждой человеческой историей – драматическая история постсоветской России. Тут и экономический передел, и чеченские войны, и болезненный разрыв человеческих связей. Впрочем, на мой вкус, эта галерея портретов гораздо менее интересна, чем авторские размышления об окружающей (и его, автора, внутренней!) действительности.

Немолодой, не очень здоровый, не слишком хорошо сам устроенный в Германии, человек перемежает рассказы о своей службе в азюле (о коллегах-переводчиках, о сотрудниках-немцах, о своих подопечных — русскоговорящих беженцах) многочисленными отступлениями, написанными в виде бытовых писем к близкому другу. Тут и повседневные заботы, и случающиеся время от времени любовные интрижки, и описание разнообразных диагнозов, с которыми бедняжке-толмачу то и дело приходится обращаться к местным эскулапам. Порой эти отступления приобретают пафос газетных колонок (всегда очень экспрессивных, не лишенных юмора и – неспособных что-либо изменить).

Юмор – вообще одна из сильных сторон Гиголашвили. Он умеет вычленить его из любой мелочи (описка в тексте, акцент негра-переводчика, каламбурная игра звуков и значений). Особый интерес вызывает умение Гиголашвили пародировать самые «серьезные» темы нашего бытия. Так, например, он уморительно пересказывает научную работу одной немецкой славистки. «По мнению этой апсирантки (вижу опиську, но не исправляю), все герои русской литературы – скрытые латентные гомосексуалисты, а героини – тайные лесбиянки. Из-за этих проблем и не находят себе места, мечутся, ищут, фрустра их грызет, либидо заедает. Поэтому они лишние, ненужные, униженные и оскорбленные… Вот мы, к примеру, всегда думали, что бедный Максим Максимыч плачет оттого, что Печорин его обидел, руки не подал. А дело глубже: Максим Максимыч плачет, потому что такого хорошего е..ча, как Печорин, потерял. Они свою телесную любовь только Бэлой прикрывали. Печорин – типичный скрытый педик и донжуан. А ярый эксгибиционист Грушницкий его на дуэль вызвал из-за доктора Вернера, а не из-за Мери, как многие думают… Теперь отгадай, из-за чего Онегин Ленского пришил?.. Ленский капризничал, кокетничал, не хотел вступать с ним в связь. Вот и схлопотал пулю».

Кстати, сам Гиголашвили, прежде чем стать прозаиком, прославился научной монографией «Рассказчики Достоевского».

О МАЛЮТКАХ НЕ НА ШУТКУ

«РУССКИЕ ДЕТИ». 48 рассказов о детях, сборник. «Азбука-Аттикус», 2013 г. – 800 с.

Взрослые издатели придумали хороший ход: собрать максимальное количество (а лучше бы – ВСЕХ, но всех не получилось) современных писателей, пишущих по-русски, вычленить у них один-два рассказа о детях (такие, безусловно, найдутся!) – и собрать под одной обложкой.

Получилось хорошо. Во-первых, репрезентативно: знаю и люблю примерно половину из опубликованных здесь авторов, при этом кое-кто моих надежд не оправдал (в реальности, когда о взрослых, пишет лучше), но большинство порадовали неожиданной встречей. Во всяком случае, составить представление о стиле и методе каждого из 44 опубликованных авторов можно.

Во-вторых, концептуально: говоря о детях, мы говорим как минимум о будущем страны, а как максимум — о чем-то самом главном в собственном мировосприятии.

В-третьих, это развивает традицию великой русской литературы: каждый классик когда-то отметился своим «детством-отрочеством», и положа руку на сердце зачастую это вышли самые лучшие их книги.

Составители (Павел Крусанов и Александр Етоев) подошли к своему детищу тщательно и не без озорства. Так, рассказы расположены здесь по алфавиту авторских фамилий, только с обратным отсчетом. Открывает сборник чудесный рассказ Леонида Юзефовича «Гроза. 1987 г.», а венчает «Рыбалка, спорт и никаких девочек» Василия Аксенова. Книга сопровождена качественной справкой о каждом авторе. Так что даже не знакомые читателю имена становятся почти родными.

Но это все, понятно, обрамление. Главное – качество текстов. А оно не обманывает ожидания.

Здесь есть прелестные автобиографические воспоминания Татьяны Москвиной о собственном детстве («День мой рай»), где она со свойственной ей смачностью описывает один из дачных дней своего лета («для счастья человеку надо лето и бабушку»).

Есть тексты про трудности взаимоотношений со взрослым социумом «особых детей» (таких рассказов несколько, но лучший из этого ряда, пожалуй, «Аргентус» Анны Старобинец). Сюжет, в котором маленький Юрец сперва подружился со своим соседом-инвалидом, а потом, став его одноклассником, предал его под воздействием социума, заставляет задуматься над тем балансом влияний, которому подвергается растущий человек. Из этого же ряда – пронзительный «Рассказ, который так и не был написан» Ильи Бояшова. Напряженные отношения родителей, их размолвки, измены, словом, вся та «взрослая жизнь», которую стараются не показывать ребенку, на самом деле им отлично замечаема и трактуема по-своему. Иногда желание взрослых «сохранить тайну» приводит к самым страшным последствиям…

Во вступлении авторы подчеркивают: это – не «детские рассказы», это – рассказы о детях, написанные для взрослых. И в этом смысле весьма любопытно читать «мужские тексты», повествующие о собственном опыте переживания отцовства. «Слинго-папа» Андрея Рубанова, «Тебе, сынок» Сергея Шаргунова, «Луке букварь, Еремею круги на воде» Александра Снегирева показывают, как непохоже на женщин осваивает родительскую роль сильный пол.

В сборнике участвуют и те писатели, ради имен которых его следовало взять в любом случае: Владимир Сорокин, Людмила Петрушевская, Сергей Носов… Но как ни странно, не их произведения составили для меня главную прелесть чтения. Один из самых запоминающихся рассказов сборника – «Лукьянов и Серый» Алексея Слаповского. Наряду с популярной в «детской теме» чересчур сладкой интонации (как же без этого о любимом возрасте?), этот выделяется подчеркнутой жесткостью и неоднозначностью оценок. Сюжет: дачник Лукьянов поймал в своем саду пацана, ворующего яблоки. Думал всего лишь пристыдить, но был сражен наглой повадкой грабителя: «Пшел вон, урод!» Тогда наш герой решает ввязаться в воспитательное мероприятие: препроводить мальчишку до дома и сдать на руки родителям с соответствующим комментарием. Эта «правильная» вроде бы логика оборачивается для нашего героя настоящей войной с подростком и его кланом, «войной на выживание», которую прекраснодушный дачник явно проигрывает.

Сегодня жанр рассказа (так принято считать) переживает период упадка. В чести у авторов – большие формы (да и литературные премии дают, как правило, за романы, а не за сборники рассказов). Эта книга показывает: кризис жанра рассказа – да, очевиден. И тем не менее его рано списывать со счетов.

Ольга ШТРАУС.

Книги предоставлены кемеровскими магазинами «Аристотель» и «Буква».