Между ангелом и бесом

Молодого человека, построившего «детский храм», обвинили в педофилии.

Рабочий поселок на окраине Прокопьевска уже несколько лет бросается из крайности в крайность, обсуждая дела одного местного нескладного паренька.
Сначала Костя К. с недетским упрямством взял и построил рядом с домом церквушку — такую же нескладную, срубленную неумелыми руками мальчишки. И ее быстро прозвали детской. Но при этом спорили до хрипоты, пытаясь понять: имеет ли право крошечный домик, крашенный синей краской, с крестом на крыше ВОТ ТАК стоять на земле. И «слушать» молитвы отрока, самостоятельно-возмутительно надевшего рясу.
Прошли годы, и только поутихли споры по поводу этой «церкви», как снова ахнул поселок: одна из девочек, ходивших в тот самый уже выцветший на солнце, но по-прежнему открытый день и ночь «детский храм», указала на Костю пальцем, обвинив его в секс-играх.

«Чтобы дети горя
не знали»
Про то, что Костя – самый несчастный мальчишка в округе, выросший в избе с часто нетопленой печкой, в голоде, страхе, «его» улица, школа, соседи говорили много лет.
— Мой бывший муж обращался с нами жестоко. И в запое всю ночь мог нас с Костей под прицелом ружья держать, — вспоминает Ирина, мать Кости.
И в пятом классе сын… повесился.
Его тогда случайно спасла соседка, вынувшая ребенка из петли, откачавшая его, отогревшая.
— И с тех пор во мне, раз остался жив, что-то зрело. Я услышал в 16 лет… голос: «Иди, построй церковь. Тебя люди будут отвергать, но ты делай». Мне и место во сне показали. Там, в огороде, за домом, я и начал строить часовню, — не раз объяснял Костя всем, кто подходил посмотреть на юного чудака, пропадавшего на «своей» стройке.
А у него была мечта, пока возводил свой «храм», чтобы тирания из дома ушла и чтобы мама, «сломавшаяся» от той жизни и начавшая пить, стала бы прежней.
— Я стал молиться за это. И получилось! – радовался Костя тому, как уехал, бросив их, отец, как успокоилась и словно очнулась мама рядом с его «часовней».
А потом в тот «храм» (пяти шагов в длину, с обитыми старыми покрывалами стенами, увешанными бумажными иконами) потянулись дети. Со своими проблемами и слезами. И подросший Костя, пропадавший уже в настоящей большой церкви на другом краю города в свои выходные (он устроился на работу в пожарную часть), слушая, запоминая, стараясь во всем помочь батюшке, сшил себе дома черную рясу.
И начал читать вечерние молитвы не у себя дома, возле кровати, а в «детской часовне» в огороде, среди картошки.
Читал каждый день в защиту детей:
— Прошу, чтобы дети воцарили на земле, в радости были и горя никакого не знали!
И посетителям советовал, к какой иконе с какой бедой лучше всего подойти. Когда пьют родители. Когда бьют. Когда тяжело дается учеба. И даже просто когда кажется мальчишке или девчонке, что мама в заботах, работе стала меньше своего ребенка замечать, и вроде даже любить меньше.
…Первая реакция священников по поводу церковки, построенной подростком, была суровой. Ее опечатали. Потом Костя написал «наверх», на важный православный сайт, спрашивал и у кузбасских батюшек, и, получив ответы типа «Почему – нельзя?», «Ты же построил просто уголок для души», снова отворил дверь.
В большой мир. И так, казалось, будет всегда.

Суд
Но то ли и правда Добро и Зло так страшно бьются за каждую душу, побеждая друг друга время от времени… И Зло «отбило» к себе выросшего мальчишку.
— Нет, меня оговорили, — заявил на недавнем (в июне) заседании областного суда 22-летний Костя, отбиваясь от обвинения в «особой» связи его (в мае 2011 года) с 8-летней Людой, девочкой с соседней улицы.
Он не раз помогал старым бабушкам с их края поселка управляться со скотиной. Люда тоже часто забегала к ним, помогала и Косте в работе.
Но на суде девчушка говорила не об этом, а про совсем другие дела. И, не зная взрослого слова «минет», подробно рассказала про «три раза».
И суд, опираясь на то, что в ходе предварительного следствия Костя в разовой связи признался, отметя его последнее объяснение, что признался, потому что было «физическое давление со стороны милиции», вынес окончательный приговор: 14 лет колонии строгого режима – согласно п. «б», ч. 4, ст. 132 УК. С компенсацией морального вреда ребенку в размере 100 тысяч рублей (вместо запрошенных мамой Люды пятисот тысяч).
— Приговор вступил в законную силу 18 сентября, — пояснила «Кузбассу» Елена Тушкевич, пресс-секретарь областной прокуратуры. – Жалоба со стороны защиты оставлена Верховным судом России без удовлетворения.
…Когда Костя выйдет из колонии, почти 40-летним, он вернется на пепелище. За время, пока шло следствие, его старая изба и церквушка сгорели.
В поселке же сейчас говорят о том, что дай Бог девочке забыть весь пережитый ужас, а парню, как выйдет из зоны, придется начать жизнь заново. А если он попал под удар детской лжи, то придется девочку простить.

(Имена героев изменены из этических соображений.)

Лариса Максименко