Любовь к «понаехавшим»

Представьте себе, что вы возвращаетесь домой из отпуска и обнаруживаете, что у вас в квартире уже живет… юная парочка нелегальных мигрантов. Что делать? Понятно, вызывать полицию и выдворять незваных гостей. Но две немолодые сестры-француженки поступили по-другому.

Это завязка пьесы «Скват» Ж.-М.Шевре, спектакль по которой (у нас он называется «Двое за дверью») поставил в кемеровском театре драмы Олег Кухарев. Художник спектакля – Сергей Тарханов. Последнее важно: в этом спектакле оформление сцены имеет, пожалуй, главенствующую роль.
Открывается занавес, и мы видим гигантский экран, на котором, словно сюжеты из последних новостей, спешат люди, прибывают поезда, и приезжающие люди растворяются в городской толпе… А вот они вживую, будто только что сошли с экрана, появляются перед нами: полька Кристина (Евгения Санина), алжирец Самир (Антон Остапенко), его приятель Манюэль (Тимофей Шилов).
И богатая квартира, за которой следит мать Манюэля (Валентина Нефедова), является нам во всем своем великолепии. Наверное, так дикари видят цивилизованное пространство. Роскошь быта явлена тут не через бархат-позолоту, как можно было бы ожидать, а яркими театральными метафорами. Вот кровать, на которой «запрещено валяться». Ну, еще бы! Развернутая спинкой, она обнаруживает столько таинственных, незнакомых и важных лиц, которые, верно, любили, спали, умирали на этом наследном ложе. На заднике возникает лазерное шоу – таинственные фигуры словно материализуются из воздуха. Похожие силуэты – на продолговатых постаментах, окружающих стеклянный стол. Кто они, эти прекрасные, утонченные женщины? Как живут, чему радуются, что их заботит? (Да и есть ли вообще заботы у этих бесплотных, сотканных из грез красавиц?) Пожалуй, соперничать с ними может лишь силуэт юной и гибкой Кристины, принимающей душ за полупрозрачной шторкой…
Собственно, наши юные герои, помещенные в эти фантастические интерьеры, и должны, вероятно, по мысли авторов, проявить простую мысль: они – живые и реальные, а квартира двух сумасбродных богатеньких сестриц – нечто иностранное, «ненашенское» и плоское, как экран. Не случайно и сами они являются нам в первой сцене, обряженные в некие балахоны, на которых те же утонченно-изысканные фантазийные силуэты. Два мира – два образа жизни.
Но эти мысли приходят в голову лишь когда, что называется, «включишь мозги». Непосредственного душевного отклика эти замысловатые образы не рождают. В этом спектакле вообще до середины действия тянется какая-то монотонная пелена. Такое впечатление, что героям не удается поймать какой-то главный нерв.
Странная вещь! Вроде и пьеса не лишена некоего французского шарма, и тема ее – взаимоотношения «наших» и «понаехавших» актуальна, как никогда, и комизм ситуаций налицо, и диалоги есть неплохие, а смотреть на всё это скучно. И вроде умом можешь понять, почему эта пьеса, написанная в 1999 году провинциальным французским актером, уже в 2000-м была удостоена международной премии ООН, а в 2001-м переведена на главные европейские языки и номинировалась на премию «Мольер» как лучшая французская комедия; но опять-таки понимаешь всё это умом, а не сердцем. Чувства остаются холодными. Почему?
В подобных случаях критикам свойственно обвинять актеров, но я не буду этого делать. С поставленными задачами они вроде бы вполне справляются. Обаятелен Антон Остапенко. Его Самир, всегда готовый к неудаче и потому всегда чуть обескураженный, если на него сваливаются какие-то радости, в общем, достаточно убедителен. Запоминается пластичная и игривая Евгения Санина (легкий «польский» акцент она умело держит весь спектакль). Дураковатая мать Тереза (Валентина Нефедова) добавляет необходимую нотку абсурда во всё это действо… Но нужной интонации спектаклю поймать не удалось.
Он, как детский конструктор, весь рассыпается на отдельные (в целом неплохие!) детали. Красивая и умная сценография – отдельно, удачные актерские репризы – отдельно, отдельно эффектные сцены… И уже на двадцатой минуте ловишь себя на ощущении, что смотреть это всё тебе довольно скучно.
А в середине второго действия (в общем, гораздо более живого, чем первое) тебя и вовсе начинают удивлять немотивированные реакции персонажей. Например, жесткая и практичная сестра Маривонн (Людмила Копылова) долго упрямилась добросердечию младшенькой, Жанны (Людмила Усанова), всё пытающейся как-то помочь юной парочке. Но в решительный миг ее позиция диаметрально переменилась. С какой стати? Ну, да, да, ее зацепила несправедливость мира, обрушившаяся на Самира и ввергшая его в полное отчаяние. Но отчего раньше она эту несправедливость так остро не чувствовала? Почему именно сейчас?
Возможно, этот психологический кульбит кажется невероятным еще и потому, что ключевой монолог Маривонны актриса произнесла очень тихо, его не было слышно даже в седьмом ряду. Но дело, мне кажется, не только в этом. В спектакле «Двое за дверью» вообще многие поступки героев не обоснованы предыдущими шагами. Отсюда – нет развития их отношений, нет развития характеров. Вот Жанна. Она ведь поначалу принимает абсурдное решение: оставить мигрантов в своей квартире не только потому, что добра. Скорее, они любопытны ей как очередное развлечение в скучной череде привычных будней. Так богатенькие девочки просят маму взять в дом приблудившегося щенка или котеночка. Нежность к бедным влюбленным, а потом и горячее участие в их жизни нарастают в ней постепенно. Как? Ступеньки этого чувства, пошагово, подробно, зрителю не показаны.
То же самое можно сказать о Маривонн. Где, в какие моменты твердыня ее принципиальности начала давать трещину? Непонятно.
Подобные упреки можно адресовать и другим, гораздо менее мастеровитым актерам. А ближе к финалу действие и вовсе приобретает мелодраматический сладкий оттенок… Но режиссер Кухарев умело справился с опасностью дешевого хеппи-энда. Финальная сцена, где перед нами проходят два клошара-ангела (Светлана Царева и Олег Кухарев), – лучшая и главная во всем спектакле. Кукольно-изысканная история о том, что надо делиться, придуманная как святочный рассказ «для умягчения нравов», она, отчеркнутая диалогом этих двоих, вдруг приобретает и вес подлинности, и глубину, и высокий смысл.

Ольга ШТРАУС.