Война и мир

	200 лет назад на войне с Наполеоном встретились и полюбили друг друга парень с Салаирских гор и красавица иностранка.

Узнай в свое время Лев Толстой легенду о любви француженки и сибиряка (защитника Отечества, оказавшегося с армией, гнавшей Бонапарта, в 1813 году за границей), он вполне бы мог задуматься, не включить ли в создаваемый роман «Война и мир» еще одну сюжетную «ветвь». Еще бы: парень, солдатский сын, заброшенный судьбой на войну, попал на ВСЕ важные битвы 1812 года! И в заграничном походе по Европе, когда «наши» уже жили ожиданием штурма Парижа и близкой победы, встретил любовь всей своей жизни. И привез с войны, на родину, в Сибирь, жену-иностранку. Корреспондент «Кузбасса» нашел подтверждение этой легенде.

«Плохая им досталась доля…»
В формулярных списках служителей Салаирского рудника, хранящихся в Госархиве Алтайского края, разворот двух выцветших листов уже почти два века бережет краткую биографию Флегонта Ложникова.
…Писарь, оформляя прибывшего с войны 25-летнего Флегонта на работу, добросовестно перечислил все его жизненные победы. И то, что, направленный на учебу из Барнаула в Санкт-Петербург, в медико-хирургическую академию, Ложников окончил ее в канун войны – в марте 1812 года. И то, что, став младшим лекарем 2-го класса, он был определен в 17-ю артиллерийскую бригаду.
«…в походах был во время вторжения неприятеля при первой западной армии, битв под витебском, смоленском с 4 по 7 июля 1812, при бородинском с 24 по 27 августа, тарутинском 6 октября, малоярославском 11 октября, при вязьме 26, под дорогобожем 5 ноября, при березине» — свидетельствуют бледные чернила. (Так и записана История писарем – без заглавных букв. Скорее всего, от волнения. Ведь герои Отечественной войны, уцелевшие в аду боев, в наших краях были редки.) Есть в формулярном списке и запись про то, что через две недели после Бородинского сражения Ложников был откомандирован «…в главное дежурство его светлости князя кутузова смоленского».
— Это значит: оказался в медицинском сопровождении Кутузова! Врачевал его. И можно предположить, судя по письмам Кутузова к жене, лечил неплохо, — говорит алтайский историк Сергей Тепляков, много лет изучающий боевой путь сибиряков в Отечественной войне. – На фоне предыдущих писем – с начала года, где жаловался жене на большие и малые недуги, Кутузов в сентябре и почти весь октябрь рапортует после Бородино: «здоров». А после отправки Ложникова в авангард, в связи со сменой медиков, Кутузов стал себя чувствовать неважно: «…от устали припадки; например, от поясницы разогнуться не могу».
…Впрочем, сам Флегонт знакомством с Кутузовым не хвастал и выгоды от этого не искал. А отвоевав свое и получив направление в глушь, на рудник Салаира, поехал туда с женой-иностранкой.
Они были вместе. Отныне – навсегда, обвенчавшись в барнаульском храме.
И были счастливы, ведь оказались ТАК далеко от еще не закончившейся войны.
…В формуляре Ложникова значится ее имя: Фригарита. Но на окраине Салаира, там, где почти два года прожили Ложниковы, запомнили Фредерику.

Изба Флегонта стояла на этой улице

Сила любви
Где именно познакомились Флегонт и Фредерика на войне, точных данных нет. Историки предполагают: при госпитале, где служил Флегонт. И наверняка в период с мая по сентябрь 1813 года (в то время, судя по архивным записям, он в составе «нашей» армии шагал с боями уже за границей).
7 мая 1813-го после работы в госпиталях в Белавичах и Гродно из-за недостатка врачей в «главной квартире» его перебросили туда. Неделей раньше уже умер в Бунцлау Кутузов. Пять дней назад Наполеон потерял в большом бою 15 тысяч солдат. Через день после полученного Флегонтом нового назначения «наши» займут правый берег Эльбы. Через 20 дней Наполеон предложит России и ее союзникам перемирие. И оно наступит, до 4 августа.
Приказ об отзыве его в Россию и затем – в Сибирь, на работу врачом, на Колывано-Воскресенские рудники (от которых, по направлению, он, в общем-то, и выучился на врача), Флегонт получил 7 сентября.
И дальше война пошла без него.
4 апреля 1814-го в Фонтенбло Наполеон отрекся от трона. В тот же день в Сибири Флегонт получил повышение, стал штаб-лекарем. А в августе он с женой приехал из Барнаула на молодой тогда Салаирский рудник.
— Я слышал про героя войны 1812 года, жившего здесь, и про его жену, немку или француженку, в детстве, от бабушек с улицы, в середине 1960-х, — рассказывает Алексей Собин, живущий неподалеку от сохранившейся на вершине крутой горы старинной одноэтажки с парадным козырьком, той самой первой Салаирской горной конторы. – Помню, бабушки, заговорив о любви, вспомнили о француженке, ее локонах. Я запомнил, потому что не знал тогда слова «локоны». Память о них сохранилась, получается, у женской части рудника. Все объяснимо: у местных женщин в начале XIX века в наших краях лица были скуластые, а волосы, как правило, прямые, черные и блестящие, как конский хвост.
…Жили же Флегонт и Фредерика внизу, под горой, правый бок которой сейчас круто обрезан. Там лежало все серебро Салаира. И глубокие ямы, глубиной в триста метров, в цветах и березах, — это отработанные разрезы серебряного рудника.
А самые первые штольни, глубиной в 5-8 метров, рудокопов с которых и лечил доктор Флегонт, давно засыпаны. В десяти минутах ходьбы от них вниз с горы, жили в казармах и избах все эти крепостные рудари и мелкие служащие. Их жены отвоевывали у тайги огороды, стирали, варили. Они брали воду из речки. Но особенно ценили воду из родника Кирика и Улиты, который признали святым лет двадцать назад. К тому святому источнику жены первых рударей всегда ходили с мольбой о здоровье и семейном счастье. Синее небо и тихий плеск прозрачной целебной (из-за близкого серебра) воды дарили надежду и помощь.
Флегонт и Фредерика (имя которой в переводе – мирная властительница) жили здесь, рядом. В мире и согласии.
Святой родник их наверняка помнит. Ведь он черпает силы не только у матушки-земли и в святом покрове, но и в земной любви…

Лариса МАКСИМЕНКО.

	.

Последняя воля
Медаль, которую Ложников хотел иметь, добралась до его дома… через 200 лет!
По данным историка Теплякова, Флегонт не получил медали в память об Отечественной войне, хотя с прошением обращался и в 1826, и в 1836 годах — уже живя в Центральной России. Ему отказали – в связи с «пропущением срока».
— Медаль он упустил потому, что награждать ею стали в армии с 20 ноября 1813 года, а Ложников был уволен из Военного ведомства раньше, — объясняет историк. — А закончили награждать в начале 1820-х. Мы с музеем «Горная аптека», решив открыть в конце сентября стенд о Ложникове, заказали в Москве копию медали, о которой он до самой смерти в 1845 году так мечтал. Правда, пришла не серебряная, а из простого сплава. Но надпись – та же, из Писания: «Не нам, не нам (Господи), а имени твоему (дашь славу)».