Лесная фигура, замри!

Творения Владимира Смирнова «обитают» далеко за пределами станции Судженка. Их можно найти даже на Дальнем Востоке. А уж по всей Кемеровской области – и подавно. Бывший шофер, железнодорожник и милиционер, сегодня Владимир Григорьевич больше известен как чучельник или, если говорить по-научному, таксидермист.

Даже простое перечисление зверей, над которыми он работал, можно считать достаточно полным описанием фауны Яйского района. За редким исключением.

– Не работал я ни разу с такими крупными зверями, как волк и медведь, – сразу оговаривается Владимир Григорьевич. – Не доводилось делать и косулю в полный рост.

Начал я 20 лет назад. По совету Геннадия Спиридонова – с ворон и сорок. Работа у меня спорилась, охота – тоже. Поэтому взялся за более крупных зверей, вроде лисы.

Кто-то, возможно, осудит добытчицкую «жестокость» Смирнова. Но видели бы вы, как загораются глаза детей, рассматривающих его зверей и птиц, изучающих по ним нашу сибирскую природу. Поэтому многие работы Владимир Григорьевич даже не продавал (спрос есть), а отдавал – в музеи, школы.

– Я никогда не пользовался нарезным оружием, оптическим прицелом, потому как это нечестно, – рассказывает старый охотник. – Да, именно так! А вы думаете, раз чучела делаю, так и стреляю без жалости? Пусть заяц плутает, спасается. Распутаю следы – хорошо, нет – гуляй, косой, до встречи!

Для коллекции в доме выделена отдельная комната. Там одних только зайцев – четыре. И все в динамике, в естественных позах, прямо как живые: этот присел на задние лапы, прижав чуткие уши, двое других напряглись в мускулистом беге. Оно и понятно, ведь на хвосте у последнего повисла рыжая лисица. А вот рядом и ее товарка, но в другом, черно-буром, наряде. Чуть в стороне скалится на обглоданную веточку крупный бобер с искристой шерстью и жирным плоским хвостом. Сверху навис в вечном токовании огромный глухарь. А еще выше – целый выводок рябчиков, хищные соколы, неясыть, множество белок, хорей и горностаев.

Есть у Смирнова и настоящие редкости: болотная птица чомба с пышным «жабо», распластанная в полете белка-летяга, скрытный коростель, воробьиная сова.

Показывая и рассказывая, Владимир Григорьевич словно молодеет, морщинистое лицо становится гладким и румяным, глаза горят, словно он снова в лесу идет по следу, чутко подстерегая чей-то стремительный взлет или прыжок. Здесь, среди застывшей жизни, он становится тихим и благоговейным.

Мы делаем фотографии, закрываем занавес на входе. И хитрющий черный ворон с куском сыра в клюве, последняя, двухнедельной давности работа Владимира Григорьевича, словно провожает нас цепким взглядом своих черных глаз.

Олег БЫКОВ.

Фото автора.