Главное – повиниться

Признавать свои ошибки – это мудро. Это не имеет последствий. Почти всегда. Даже когда это касается жизни людей. Шахтеров, например. Так совпало. На днях Главное следственное управление Следственного комитета РФ завершило расследование уголовного дела по факту взрыва метана на шахте «Ульяновская» в марте 2007 года, в результате которого погибли 110 человек.

Расследование это, напомним, повторное. Первое закончилось привлечением к ответственности рядовых работники шахты. Теперь же виновными названы бывший директор шахты, начальники участков и смен. Общий вывод следствия – гонка за планом по добыче в ущерб безопасности. То есть то, о чем начинают говорить обыватели и разные высокие неугольные чиновники после аварий.

В это же самое время в Кузбассе разбирали причины аварии на шахте №7, произошедшей уже в январе этого года. Принципиальных различий между этими и другими крупными авариями специалисты не находят. Результат всегда один – гибель людей и миллионные (многомиллионные) убытки предприятия с длительной остановкой производства. Сейчас, правда, руководители угольных предприятий сразу научились винить себя.

С 2006 года, считают в Следственном комитете, руководство шахты игнорировало правила безопасности. А рядовые шахтеры под угрозой увольнения продолжали добычу, несмотря на взрывоопасную концентрацию метана и угольной пыли в выработках. Дорогая английская аппаратура, которая должна была автоматически все отключать в случае превышения концентрации, фактически не работала так, как должна была. По указанию директора шахты в системы вносились неисправности, изменения в программную систему. В принципе Следственный комитет только подтвердил то, о чем в Новокузнецке чуть ли не в открытую говорили с 2007 года: «На «Ульяновской» в принципе было опасно, а вдобавок действовала такая система, которая была запрограммирована на взрыв».

Что-то теперь будет в суде. Посмотрим, кто и за что ответит. Есть пример аварии на «Листвяжной» в 2004 году, когда погибли 13 человек. Ответили в суде 9 инженерно-технических работников, правда, условно: суд назначил условное наказание.

Я не призываю никого садить, конфисковывать чье-то имущество. Никому вообще этого не пожелаю. Но чего «заслуживают» люди, которые после всего этого отдают команду установить датчик метана подальше от выработки (датчик на шахте №7, где произошла январская авария, был обнаружен на расстоянии 47 метров от забоя, а на комбайне его не было вовсе)? Как минимум за такое бьют морду. И отлучают от профессии.

Еще из нынешних реалий. Шахта №7 — средняя по степени газовой опасности. Невысокая категория, судя по всему, притупляет степень опасности. Но вот «Листвяжной» после аварии повысили категорию – чтобы «карась не дремал». С шахтой №7, видимо, будет то же самое. Поможет? Не уверена.

На днях руководители самых проблемных по аварийности компаний региона за прошлый год пытались объяснить, что же у них происходит. Точнее им публично задавали об этом конкретные вопросы областные чиновники, представители надзорных органов. Ответов было на рекламный буклет по безопасности. Про жесткий бой с пьяницами и наркоманами, про пересмотр системы оплаты шахтеров, про бесконечные совещания с «разбором полетов», наказания в виде увольнения ИТР и директоров шахт, про сотни миллионов и даже про миллиарды рублей, направленные на оснащение предприятий вентиляционными установками, системами контроля за газовой ситуацией. При этом ни слова о себе. О том, от чего зависит зарплата руководителя компании. От тонн или производительности, от выполнения плана или от уровня травматизма. Это, впрочем, забывается само собой, когда директор угольной компании начинает не с отчета, а с признания прошлых ошибок. Повинную голову не секут…

На днях в Кузбассе сдадут в эксплуатацию еще одну новую шахту – «Ерунаковская-VIII» компании «Южкузбассуголь». Строили ее долго. И начали, кстати, с аварии. Со взрыва на шахте «Есаульская» той же компании в 2005 году. Тогда говорили, что авария отчасти помогла «Южкузбассуглю» выиграть на аукционе на право пользования участком с запасами угля: большинство претендентов на этот участок отказались бороться с компанией, которая только-только пережила аварию. Нет сомнений, что новая шахта действительно современная и даже передовая во всем, в том числе и в сфере безопасности. И дай ей бог хорошего директора и коллектива, чтобы без аварий, а только с углем. Но вот почему-то у нас в последние годы получается так, что аварии случаются не на старых проблемных шахтах, а на относительно молодых, то есть изначально оснащенных так, как требует время и новые нормы законодательства. Объясняется такое, как водится, человеческим фактором. Кто-то недосмотрел, недокрутил, недопонял или, того хуже, сознательно нарушил. То есть, с одной стороны, нечто противное самой сущности человека – чувству самосохранения, с другой – полное отражение советский (российской, халатной…) логики, когда все на авось. Но по факту-то выясняется, что все не так. Все – система. Когда один начальник сказал, где датчики устанавливать, какое оборудование применять, другой – как процесс контролировать. И все работает так, как нужно, несмотря на усиленные в последние годы службы производственного контроля, проверки Ростехнадзора, участившиеся остановки предприятий за нарушения по решению суда.

Все вроде делается так, как нужно. Некоторые угольные директора недовольно качают головой и ругаются на своих коллег, когда узнают о тех же датчиках или неисправном оборудовании. Еще они довольно искренне возмущаются, когда слышат обвинения в гонке за планом, о зависимости зарплаты от добытых тонн. Некоторым даже веришь. Вот только вопрос в том, что это пока «некоторые». И мало у кого из них зарплата зависит от того, насколько безопасно на их шахтах или разрезах (в прошлом году, кстати, больше, чем в 2011-м, было ЧП на разрезах). Или, может, не в этом дело. В этом году часть собственников и руководителей предприятий вопреки традициям не поясняли свои планы и задачи на этот год после того, как зафиксировали их в соглашении о сотрудничестве с обладминистрацией. Видимо, уж слишком занятые они люди стали для этого. Занятость такого рода распространялась и на аварийные ситуации на шахтах.

Татьяна ДУМЕНКО.