Не плавный лесоплав

В то время как начал работу общественно-экологический совет при главе Новокузнецка (для взаимодействия администрации Новокузнецка с экологическими организациями, научными учреждениями в решении самых наболевших природоохранных проблем), Анатолий Шевченко, старший инспектор заповедника «Кузнецкий Алатау», обратился в нашу редакцию с тревогой за реку Тайдон. Вот уже не первый год, по его словам, несмотря на время нереста ценных пород рыб, некоторые местные лесопользователи сплавляют лес прямо по реке. И никто им не указ.

Когда указ по барабану

Старший инспектор заповедника Шевченко человеком слывет неудобным. Ввязывается в войну со всеми, кто, по его мнению, нарушает законы природного жития. Скандалы, суды, письма во все инстанции. Патрулирование охранной зоны – дело очень нелегкое. Он искренне недоумевает: «Почему сегодня все живут ради денег? Я в заповеднике работаю уже 17 лет, и с каждым годом мне все обиднее и обиднее: за что бьюсь, воюю с нарушителями? Ведь государство должно приветствовать это дело – охрану своих владений, но всё буксует на месте. Нарушителя поймал, протокол на него написал, но с этим протоколом я должен полгода бегать – суды-пересуды. О чем речь? Вот фотоаппарат, вот протокол, вот свидетели. Что ещё надо? Но нарушители находят всякие лазейки в законе. У меня просто война идет, самая натуральная. В прошлом году дом сожгли…»

Сегодня у Анатолия на новый уровень выходят война с лесозаготовителями. Одно частное предприятие (все данные есть в редакции), невзирая на штрафы рыбинспекции, уже несколько лет пускает плоты по Тайдону до поселка Зеленогорский. Там, на берегу, плоты пилят, складируют и торгуют.

— Проблема заключается в том, что эта территория не наша, не заповедника. Но мы ездим по Тайдону, контролируем, и на своей территории, и за её пределами. И с рыбинспекцией у нас рейды бывают совместные. Вот апреле-мае наш рыбинспектор один протокол составил на них за складирование леса на берегу, второй протокол — прямо на плоту поймал. Им все равно неймется. Конечно, я понимаю — производство, люди работают, но делайте так, как надо. А то идет рыба на подъем: идет хариус, идет таймень, а они плавят плоты. Смолье от пихты — в речку. А если идет грязная вода во время нереста, то рыба разворачивается и уходит. По закону у нас лес в плотах сплавлять можно, но не в нерестовый период. И специальное разрешение нужно брать, судно должно быть определенное. Ну, пусть плавают с нарушениями, нас это не интересует, утонете – это ваше дело. Нас «бьет» то, что в нерестовый период безобразничают. Тихая зона, всем черным по белому написано, что движение по реке ограничено, только тем, кто пасеки держит по согласованию с ГИМС, рыбинспекцией, главой администрации, дают пропуска – и все. И мы, государственные инспектора, берем разрешение на сплав лодки на этот нерестовый период, который продолжается от вскрытия речки ото льда по 25 мая. А они стараются сплавляться ночью, когда и рыбинспекция, и ГИМС, и мы не имеем права работать. И это каждый год такая ситуация. Бьемся, рисуем, пишем, лаемся, воюем. Бесполезно. Вот года два, как эти же лесозаготовители не стали сети ставить, а до этого вылавливали нерестового тайменя и торговали. Схватились мы с ними до драки, дошло до суда, они прекратили этим заниматься. У них и баня была прямо в Тайдоне, пока глава администрации в прошлом году не вмешался. Баню убрали.

Гласный кодекс

Как сообщили в территориальном отделе департамента лесного комплекса, по их профилю к этому ИП особых претензий нет. Предприятие работает по договору подряда между департаментом и АУ КО «Комитет лесного хозяйства» на основании государственного контракта, осуществляет работы по воспроизводству лесов, расположенных на землях лесного фонда Крапивинского лесничества. По контракту предусмотрено выполнение работ по воспроизводству лесов с одновременной продажей лесных насаждений для заготовки древесины.

«В 2012 году запланировано проведение выборочной санитарной рубки силами ИП *** в Медвежском участковом лесничестве, в урочище Тайдонское. Состав насаждения – смешанное, с преобладанием пихты и осины, интенсивность рубки – 16% от общего запаса. Рубка назначена по результатам лесопатологического обследования. Обязательства по сохранению подроста. Условия заготовки: вывозка одновременно с заготовкой».

Какая именно вывозка, в договоре не указывается.

Справка. Лесосплав — массовый, наиболее дешёвый, а в некоторых районах и единственный вид транспорта древесины. В СССР ежегодно сплавлялось 105—120 млн м³ древесины, длина водных путей, использовавшихся под лесосплав, достигает 80 тыс. км. Различают молевой (россыпью), плотовой и кошельный лесосплав. В прошлом по рекам Кемеровской области проводился молевой сплав древесины. Постепенно объем сплава сокращался, проведение его запрещалось, и по состоянию на 1991 год сплав древесины по всем рекам области запрещен. В плотах же, по законодательству, лесосплав разрешен. В этом нет ничего преступного, если имеется соответствующее разрешение.

В принципе, специалисты считают, что для окружающей среды такой способ транспортировки даже экологичней, чем наземным транспортом. А уж что гораздо дешевле, тут и говорить нечего. Ущерб рыбным запасам, констатируют ихтиологи, наносится в основном при молевом сплаве, когда затонувшие бревна гниют и разлагаются. Поэтому в обязанности таких сплавщиков отдельной строкой вменяется очищение реки, по которой они отправляют лес. В ограниченном количестве (не в промышленных масштабах) сплав плотами существенного влияния не оказывает. Но стоит ли пускать плоты по Тайдону – одной из очень немногих чистых рек, которые у нас остались – вот в чем просто огромный вопрос.

Что касается разрешения по сплаву леса на плотах, то оно выдается департаментом природных ресурсов и экологии Кемеровской области. И лично у меня (на основании информации из личных источников) есть предположение, что у данного ИП такое разрешение на сплав леса по Тайдону на момент написания материала отсутствовало.

От хариуса до тайменя

— Уничтожить всё вокруг, это как дважды два четыре, — говорит Анатолий Шевченко. — Когда я пришел в заповедник работать, например, у нас почти исчез тогда ленок, редкий вид, внесенный в Красные книги России и Кемеровской области. Нерестится эта рыба только в чистых горных реках, одна из них — Тайдон. Так вот, оставалось его 2-3-5 экземпляров. В 90-е годы люди травили речку, взрывали, уничтожали. Практически рыбы не было. Пока не организовали охранную зону. Все стало возвращаться. Вот ленок возвращается. Хариус есть в достаточном количестве. Таймень есть, но меньше – сложность в том, что золото моют в верховьях Тайдона, тайменю негде стало жить. В заповеднике мы можем как-то повлиять на людей, которые не хотят жить в согласии с природой. Но за границами заповедника жизнь не кончается…

Евгения РАЙНЕШ.

Фото из архива Анатолия Шевченко.