За гостеприимство – «пропуск» в историю

На выставках в крупнейших музеях мира этот обычный прокопьевский домик с голубыми ставнями соседствует с индийскими храмами, венецианскими мостами и римским Колизеем. А «разглядел» и запечатлел эту неуклюжую по сравнению со знаменитыми архитектурными собратьями постройку прославленный график Станислав Никиреев. Он пробыл в Прокопьевске всего десять дней, но настолько поразился гостеприимству горняцкой семьи и проникся симпатией к хозяевам этого самого домика, что даже после отъезда не прекратил с ними общения. Переписка длилась тридцать лет!

В семидесятые годы прошлого века в творческие командировки в отдаленные от столицы регионы нередко приезжали знаменитые артисты, музыканты. А в 1977-м в Кузбасс «десантировалась» мобильная группа художников.

— Мы тогда жили на горе в районе шахты «Центральная», — вспоминает прокопчанин Валерий Лаврентьевич Фёдоров. — Заметив незнакомца на пригорке, который что-то чертил на бумаге, поинтересовались: неужели нас снесут? Повод для тревоги действительно был — постройки уже старые, перекошенные. Но мужчина объяснил, что просто рисует дом, который ему поглянулся.

Так и завязалось знакомство уже известного к тому времени художника с обычным горняцким семейством. Хозяева — Лаврентий и Агния — стали приглашать Никиреева в дом — то чайком горячим, то молоком парным напоить. И когда он благодарил за гостеприимство, просто разводили руками:

— У нас по-другому не бывает!

Банька, в которой однажды довелось попариться столичному гостю, и вовсе сразила его наповал. Позже в письмах художник постоянно упоминал небывалое гостеприимство сибиряков и отличную баньку, которую он не может забыть. Так и писал уважительно, с большой буквы: «Баня».

Десять дней пролетели, работа в провинции была закончена, и делегация покинула Прокопьевск. Казалось бы, вот и конец истории, но вышло иначе. Уже через месяц Фёдоровым пришло письмо, начинавшееся со слов «Дорогие мои друзья!» Художник рассказывал о том, как доехал, делился творческими планами, справлялся о здоровье и самочувствии членов всего семейства.

Позже в своих письмах (а их было множество) Станислав Михайлович рассказывал, в каких странах и на каких континентах он побывал, что видел, что запечатлел потом в своих работах. Никогда не забывал он поздравить горняцкую семью с Днём шахтёра. И высылал в подарок свои новые работы. Так в Прокопьевске оказались офорты «Сорока», «Флореция», «Индия», «Филин» и многие другие.

Трудно поверить, но эпистолярная дружба продолжалась три десятилетия. Сейчас люди не всегда находят время, чтобы просто созвониться, спросить, как дела, не говоря уже о послании в несколько десятков строчек. Чем так «зацепила» прокопьевская семья великого художника, никто не знает. Его письма иногда напоминали дневники, где он рассуждал о настоящем и будущем, но чаще походили на живой разговор с тёплыми ласковыми обращениями. В тревожные 90-е, когда недовольные жизнью горняки забастовали, Никиреев искренне переживал за кузбассовцев.

— Когда он узнал, что родители долгое время не получали зарплату, — вспоминает Валерий Фёдоров, — прислал посылку со сладостями.

Последнее письмо, которое получили Фёдоровы, датируется 2007-м годом. А вскоре Никиреев ушёл из жизни.

Ценители искусства и специалисты не раз обращались к прокопьевской семье с просьбой продать офорты, поделиться письмами и открытками. Особенно активизировались искусствоведы, когда художника не стало. На родине художника в Подольске сразу создали музей Никиреева, и повсюду начали собирать его работы, документы, связанные с жизнью Станислава Михайловича.

Фёдоровы решили: чтобы творчество художника не кануло в лету, а стало предметом восхищения и примером для подражания, нужно показать его работы широкому зрителю. Но со столичными знатоками делиться не стали.

— Зачем куда-то отдавать, если в родном городе появился такой прекрасный выставочный центр, как «Вернисаж»? — говорит Валерий Фёдоров. — Тем более что приезд Никиреева — часть истории и нашего города тоже.

Станислав Никиреев знаменит не только как создатель великолепных графических серий из разных уголков мира, он еще и занесён в Книгу рекордов Гиннесса как человек, уместивший максимальное количество деталей (более 70) на одном квадратном сантиметре произведения. Никиреевские офорты, процарапанные иглой по лаку на металле, — небольшого размера, но «ювелирность» их работы поражает ценителей искусства во всём мире. Посетители его выставки надолго замирают у гравюр, рассматривая мельчайшие детали через увеличительные стёкла. К слову, те, кто был знаком с художником, вспоминают необычный цвет его глазных белков — красных от невероятного напряжения. Да к тому же лак на пластине для офорта травится специальной кислотой, пары которой вредны. Некоторые считают, что именно это и ускорило уход художника из жизни…

— Для любого музея иметь в коллекции гравюры и офорты Никиреева — большая удача, — рассказывает директор прокопьевского культурно-выставочного центра «Вернисаж» Олег Дмитриевич Комаров. — Причём со временем их ценность только возрастает, потому что это редкий вид искусства.

Немногие знают, что Станислав Никиреев был заядлым коллекционером бабочек, даже свою монограмму он оформил в узнаваемый силуэт. Почти на каждой его работе в мельчайшем кружеве узора можно отыскать это прекрасное насекомое. Еще один интересный факт — первая экспозиция в Прокопьевске, посвящённая творчеству Никиреева, была развернута в одно время с приезжей выставкой бабочек. Сотрудники «Вернисажа» назвали это совпадение символичным…

Анастасия УЛАНОВА.

НА СНИМКАХ: конверт письма Никиреева друзьям в Прокопьевск; «Дом шахтёра Фёдорова» (из серии «Кемеровский край», 1977 г.); Лаврентий Фёдоров разглядывает свой домик, вошедший в историю изобразительного искусства.

Фото автора.

Справка

Станислав Михайлович Никиреев — лауреат премии имени Репина (1978), член-корреспондент академии художеств СССР (1983), народный художник России (1984). Его произведения хранятся в Третьяковской галерее и Государственном музее изобразительных искусств имени Пушкина (Москва), Государственном русском музее (Санкт-Петербург), Библиотеке конгресса США (Вашингтон), музее русской графики (Берлин).