Баранов поперечный

1.

— Неправильно их называть фермерами, — ворчит дяхон. — Фермер – от слова ферма, а они какие фермеры? Посеял – ноги в потолок. Протравил сорняки – ноги в потолок. Убрал урожай – всю зиму гуляй. Ну, какое они фермеры? Фермер – у кого животноводство, у кого круглый цикл, как у нас!

Мы говорим втроем. Вокруг нас, во чистом поле, – постройки, комбайны-трактора, жужжанье сварки, перестук предпосевной подготовки техники, негромкое мычание, сытый свиной переговор. Когда-то здесь была летняя дойка крупнейшего в Юргинском районе совхоза «Прогресс»; в 1996 году, ставя точку в ее жизни, дяхон-Богер собственноручно заварил здесь водонапорную скважину; еще через десять лет усохший и несколько раз поменявший собственников «Прогресс» приказал долго жить. Часть земель стали обрабатывать фермеры, в животноводство не шел никто.

Они троюродные братья, оба родом из недалекой деревни Поперечное. Афанасьич – Александр Рапцун, 51 год, в фермерском хозяйстве Александра Баранова – управляющий, восемь лет назад перенес инфаркт. Владимир Богер, по-барановски дяхон, – родной дядька и правая рука фермера, 59 лет, пенсионер. У Рапцуна в жизни случились две попытки бросить деревню, у Богера – одна, но долгоиграющая, 16 лет проработал он на заводе металломодельщиком.

Возврат к истокам поясняют знакомо.

«Мы ж деревенские», — это дяхон.

«Тянуло в деревню все равно, особенно весной и осенью, когда уборка и посевная. У меня аж душа болела», — это Афанасьич.

Фермер Баранов начал с полусотни гектаров – земельных паев, полученных в наследство да от родственников, нынче засеет три с половиной сотни гектаров, к следующей весне подготовит уже тысячу. Многие из этих брошенных полей позаросли березняком в две руки толщиной.

Дяхон с Барановым с первого дня, Афанасьич – с февраля: помогал по ремонту двигателя, да так и сосватался. До этого на уговоры не шел два года, говорит, старого хозяина бросать было как-то «не по-человечески». На бывшего работал в посевную да во время уборочной. У Баранова, «правильного фермера», работать надо круглый год. Кроме братьев, у Баранова трудятся еще девять мужиков, тоже круглый год.

Они тычут пальцами вокруг – в старую-престарую «Ниву», на которой убирали первый урожай, в новый «Дон», в свинарник, в крольчатники – каждый на две тысячи голов, в новехонький гараж, в городушки с животными…

— Сейчас около 100 свиней, есть и породистые: ландрас, черная мясная, дюрок. А начинали с двадцати двухмесячных, полный бутор, — морщится дяхон.

— Если по дешевке – что не взять? – объясняет появление в хозяйстве телят симментальской мясной породы Афанасьич. — У нас по 150 рублей в живом весе, а он с Алтая привез, там дешево. Если бы ты видал, каких он привез этих! Они там ели только солому пшеничную, не купил – сдохли бы… Мы их тут подняли: сено есть, мука есть. Он нашел где-то, втемяшилось, начал возить в феврале, привез 78 голов, 27 из них – телки…

Кролики у них пока «не идут»: близкие взрывы Юргинского полигона, прекратившиеся на время выборов, возобновились, пугая слабых на стрессы зверьков. Но мужики верят, что, как было обещано, взрывы все же прекратятся, и тут как тут они – с маточным поголовьем да отработанной технологией… При свинине, к которой в придачу мраморная говядина, крольчатина, гусятина (есть рядышком пара прудов), конина, да собственный магазинчик в городе – вполне правильный подход…

— Он посчитал, что выгодно по полному циклу, — объясняет дяхон. — Посеял, откормил, вырастил, продал. То есть у себя всю прибыль и оставил…

Новое строительство – коровник, откормплощадка для быков, два гаража и так далее, и тому подобное; техники пока хватает, но под новые земли нужно брать «Кировец»…

— В сельском хозяйстве можно заработать, — убеждает Афанасьич. — Но нужно расширяться. Тысячи полторы хотя бы надо земли, поголовье увеличивать. Свиней голов хотя бы 500, коров дойных 200-300…

Спрашиваю про ВТО – в последнее время у меня это стандартно контрольный вопрос. Отвечает дяхон:

— Неправильно, Санька говорит, делает наше правительство. Что – надо своих затоптать, уничтожить, а брать непонятно что?.. Ладно, вступили. В любой момент ведь могут обрубить России продукты – раз, и нету! И своих внутренних запасов хватит на два дня! И воевать не надо!

И они хором рассуждают, что вот бы да Александра Баранова в министры сельского хозяйства! Он умный, он знает, как надо, он бы смог…

— Он, — прерываю, — сильно оптимист?

— Есть такое, — отвечает дяхон.

— Может, его просто жизнь не била?

— Била, — не соглашается Афанасьич. И вдруг добавляет: — Я тоже оптимист.

— Ударит, — вторит дяхон, — а он переступит и идет дальше. Буром…

И мы опять говорим – в основном о будущем…

— Люблю, — не могу удержаться, — слушать вас, фантазеров…

— Почему – фантазеров? — ворчит дяхон.

— Мечтать не вредно, — это уже Афанасьич.

— Вредно не мечтать. Человек живет мечтой, — это опять дяхон.

— Вы не пацаны уже, — это опять я, — сколько лет себя видите здесь?

— Сколько смогу, столько и буду. Я ему сказал, что поздновато начал. Раньше бы было лучше.

— Надо бы раньше, — вторит Афанасьич…

2.

После того как то ли в третий, то ли в пятый раз дяхон – совершенно неназойливо, между прочим и невпопад – сказал про домик фермера, который они с племянничком построили собственными руками, да вон он стоит, хочешь, покажу, у меня и ключи есть, – понимаю, что от экскурсии не отвязаться, и соглашаюсь.

Кукольный рубленый домик с корабельными канатами между бревен вместо привычных пакли или мха. Рубленая кукольная банька. Внутри все по-взрослому.

Банька – виповская, с чистотой и логикой, подсветкой везде, где нужно или можно, вплоть до какого-то интимного свечения из-под полка; березовый дух; небывалый КПД печки. Дяхон радостно бубнит, что все – своими руками…

Домик изнутри счастливо пахнет свежим деревом, современнейшая бойлерная с чешским котлом и кучей распредоборудования; огромная кухня-гостиная с крутым кухонным гарнитуром и щитом на подпорках вместо обеденного стола, пара спаленок для гостей – на первом и втором этажах; огромная фермерская спальня с детской кроваткой рядом с родительской кроватью, похожей на поле для гольфа; туалет внизу, туалет-ванная вверху. Все – и стены, и потолки, – обшито вагонкой, потолки двухуровневые, дяхон щелкает выключателем, оказывается, так бывает, что одной клавишей можно вызывать с дюжину самых разнообразных вариантов освещения и подсветок…

— Это он сам делал, — хвастается дяхон. — Он все умеет, он же строитель…

Минимализм, простота, уют, покой – удивительные ощущения от небольшого фермерского дома. Сюда можно было бы пускать туристов – смотреть, как должен жить простой российский фермер.

Александр и Александра Барановы домом называют и городскую квартиру, и это жилье. Годовалая Ксения после лета, которое семья проживет здесь, среди клубничных и фермерских полей, тоже будет звать его домом.

3.

Фермер Александр Баранов – восемь пудов уверенного оптимизма, мощи и странной какой-то уверенности. На самом деле он – человек городской. Но большинство из нас, чуть копни в генеалогию, и прямиком попадешь или за руль трактора, или в коровник, Баранов не исключение. В деревне Поперечное провел полдетства, оттуда родом его родня, там, в доме деда, до сих пор живет родной дядька Владимир Богер. А прадед вообще был кулаком где-то в Краснодарском крае.

Правда, сначала Александр стал строителем. Объясняет: «У нас строительная династия: отец строитель, мать строитель, поэтому у меня не было выбора. Да и сомнений не было. Я изначально вырос на стройке»…

Диплом получил красный, думал, что «я такой лихой, всем нужен, востребованный буду». А попал в кризис, который, как известно, в первую очередь отражается на стройках: их можно остановить, повесить замок, уволить рабочих. Не то что на других производствах.

Начал думать о хлебе насущном, вспомнил, что человек ест три раза в день, вспомнил про паи, про свой деревенский опыт…

Ко всему прочему:

— Когда я увидел, во что превращается родная деревня, в которой я вырос, то, что было там 15 лет назад и что стало – это совсем разные вещи, обидно стало. Понял, что что-то могу сделать… Не самоцель – заработать. Понятно, от этого никуда не уйдешь, но внутреннее какое-то достоинство или осознание своей нужности и полезности все-таки важнее. По крайней мере, для меня. Если бы думал о других вещах, то, наверное, в нефтяное производство влез или в угольные пласты… Но всех денег не заработаешь, а человеческий вид потерять недолго…

Это про него, фермера Баранова, я узнал пару месяцев назад от Ирины Ганиевой, проректора по научной работе КемСХИ: «…вчера ко мне приезжал начинающий фермер из Юргинского района, первое, что он сказал: «Я хочу все сделать классно, на высоком уровне, потому что я понимаю угрозу ВТО». Он сказал, я чуть со стула не упала. Я говорю: «Знаете, Александр, вы, по-моему, единственный из фермеров, кто слово «ВТО» сказал за целый год! Вы хоть понимаете, о чем вы говорите?!» – «Да, я изучил этот вопрос, все документы»…

— ВТО не так уж и плохо в принципе, — объяснял мне фермер уже при личной встрече. — Везде надо искать преимущества. Наш народ какой? Не толкнешь – и не зашевелится. А ВТО такой толчок для нас! Конкуренция, которая подскочит сразу в разы, заставит развивать возможности, навыки, мысли в дело пускать, которые пока пускать не рискнули. С другой стороны, и минусов много. Мы же столкнемся не просто с конкуренцией – с неравной конкуренцией, потому что прекрасно понимаем: поддержка сельского хозяйства, например, в Европе, несравнима с той, что получаем мы. Но надо стремиться сделать лучше. Если жить без этой мысли, то что-то делать бессмысленно. Всегда должно быть стремление к совершенству. По-моему, это так…

Институт вместе с будущей женой они окончили три года назад, оба с красными дипломами. Сельский бизнес начат с трех сотен рублей – своих и родительских. Свадьба была летом 2010-го, через девять месяцев родилась их дочь, а через два месяца после свадьбы Александр попал в автоаварию. Четыре месяца в больнице, потом еще четыре на больничном, правая сторона – и нога, и рука – у него металлические, год учился ходить, если знать, хромоту можно разглядеть и сейчас. На костылях он пришел на Президентскую программу подготовки управленческих кадров – учиться вести бизнес по мировым стандартам. Вот уже полгода, говорит, его агробизнес сводит концы с концами, раньше требовал постоянных вливаний от доходов стройбизнеса, которым Баранов тоже занимается.

Все жду от него каких-то особенно умных слов, беспроигрышных рецептов, он отмахивается, как от мухи:

— Минимизация затрат, максимизация прибыли, все эти общепринятые вещи, которые нужно использовать в сельском хозяйстве, как и в любом производстве, и они ничем не ограничены. Здесь есть куда стремиться. И почему бы, раз есть куда стремиться, этим не заниматься?!

Он говорит, что ему, конечно, не хватает времени. Особенно на семью.

— Я у него был дважды, с интервалом в полгода, — сказал Юрий Томилов, начальник сельхозуправления Юргинского района. — Грамотно все делает, прежде чем принять решение, двадцать раз все просчитает… Видим, что парень пришел не на один день…

Фермеру Баранову 24 года. Он собирается трудиться на земле долго и успешно.

Игорь АЛЁХИН.

НА СНИМКАХ: Владимир Богер (дяхон); управляющий фермерским хозяйством Александр Рапцун (Афанасьич) на фоне крольчатников; фермер Александр Баранов (Юрьич).

Фото автора.

Юргинский район.