Тринадцатая ступень

«Ступени» — так называется персональная выставка Красноярского художника Константина Войнова, которая начала свою работу в Кемеровском музее изобразительных искусств. Выставка открыта в рамках проекта «Созвездие региона», и это уже тринадцатый автор из созвездия «большой Сибири», с чьим творчеством знакомятся кемеровчане.

На выставке представлено более 70 работ (в основном – масляная живопись) самых разных жанров. Однако наиболее интересным, безусловно, следует назвать зал, где собраны портреты.

У себя в Красноярске Константин Войнов пользуется стойкой репутацией «правильного портретиста». Он никогда не изменял академической манере письма. Быть может, причиной тому его «классическое» воспитание. Выпускник Красноярского художественного училища им. В.И.Сурикова, он в 1989-м окончил Красноярский художественный институт, а в 1994-м – творческую мастерскую Российской академии художеств.

А быть может, причина и в том, что, когда Войнов взрослел и рос, складывался как мастер (70-80-е годы), он досыта наелся абстракционистских изысков. Сегодня вспоминает: «Мы работали в качество оформителей, и все поиски в области трансформации формы я испытал там. Мне хватило. С годами понял, что на свете нет ничего интереснее человеческого лица».

С этой мыслью трудно не согласиться, когда рассматриваешь лики его героев, запечатленных на полотнах «Братья», «Хранительница», «Две женщины», «Это жизнь», «Вижу!».

Стойкий интерес к лицам представителей коренных малочисленных народов, издревле населявших Сибирь, проявился у Константина Войнова, можно сказать, случайно. Ему заказали календарь «на этническую тему». Изучая музейные материалы, побывав на Севере Сибири, он понял, сколь интересны, живописны, необыкновенны и малоизвестны нам эти люди.

— Особенная моя любовь – нганасаны, — рассказывает Константин. – Это просто инопланетяне, пришельцы какие-то! Когда узнаешь ближе их быт, поражаешься остроумию человеческой мысли. Вот детская колыбелька. Такая, знаете, переносная, как сумка с ручками. В массовом обиходе в нашей, европейской цивилизации они совсем недавно появились. А у нганасанов тысячи лет использовались. Причем устроены эти колыбельки так, что простейшим способом их можно ставить в разное положение: повесить на оленя, прикрепить в чуме, да еще чтобы личико ребенка было к огню повернуто, чтобы он, в колыбельку «упакованный», как бы стоял там…

Константин усмехается, когда его расспрашиваешь о том, может ли он с ходу, навскидку, определить национальность своих героев – нивх это или, к примеру, эвенк. «Легко! Они же все антропологически очень разные: и строение черепа, и скулы, и разрез глаз, и манера улыбаться…»

Войнов не боится показывать своих северных героев страшными, смешными, некрасивыми. Точнее, персонажи его полотен чаще всего балансируют на тонкой грани между невыносимой красотой и жутким уродством. И все эти старухи (одноглазые, упоительно страшные), шаманы (мифологически осмысленные, соединяющие землю и небо, как стежки соединяют вселенную) поистине прекрасны. Точнее, так: рассматривая их лица — изборожденные морщинами, измученные морозами, освещенные то скудным огнем яранги, то блеском полярного дня, понимаешь: перед нами действительно иная цивилизация. Иные, неведомые существа вроде сказочных гномов или троллей. И этой сказочностью своих персонажей художник не устает любоваться.

Примечательно, что побывавший в Индии, Сирии, Корее, Таиланде и Гималаях, Константин Войнов так отвечает на вопрос о «желательных путешествиях»:

— Куда? На Таймыр, на плато Путорана очень хочу побывать…

Интересно, что последние 16 лет он живет в статусе «свободного художника». То есть кормят его не преподавание или иной какой промысел, а собственное творчество. Факт непривычный для сибирской глубинки, где наличие нормально функционирующего арт-рынка было и остается весьма проблематичным. Но Войнову заказывают портреты и даже жанровые картины не только местные, красноярские предприниматели-чиновники-олигархи, но и столичные жители.

Есть у него и свои верные поклонники.

– Однажды после выставки, где экспонировались мои индийские работы, позвонил человек: «Хочу, – говорит, – купить у вас картину «Омовение». Я очень удивился (жанровые многофигурные полотна редко ведь покупают), но пригласил его в мастерскую. Он купил сразу три картины. И среди прочих – пейзаж с монахом из гималайского монастыря, тот стоит, молится, сложив руки. Прошло несколько месяцев – этот покупатель звонит опять: «Можно к вам зайти?» Приходит, хитро улыбается и показывает фотографии, где он сам на фоне того самого монастыря стоит в точно такой же позе!

— Забавно! Вот и не верь после такого, когда говорят, что искусство оказывает большее влияние на жизнь, чем жизнь на искусство!

— Да… А последняя наша встреча и вовсе смешной была. Он пришел — и сразу полмастерской у меня скупил, чуть не десяток работ. Говорю ему: «Дорого же!». А он: «Ничего! Я недавно развелся, теперь меня никто за такие траты пилить не будет!»

В деревне Усолка, где Константин Войнов родился и вырос, он не так давно открыл первую в райцентре частную галерею. Точнее – художественный музей, куда передал лучшие работы, подаренные ему когда-то коллегами-живописцами, а также большую часть своих полотен. Сегодня в этом музее уже более 70 единиц хранения. Еще 30 своих картин Константин Войнов планирует отвезти в Усолку в ближайшее время.

Есть у него и любопытные идеи по превращению музея в интерактивную «комнату памяти»:

— Он расположен в Доме культуры, наш музей, а там такая колонна посреди зала есть. Я хочу ее особым способом использовать: оформить низ – как корни, верх – как крону, а сам столб оклеить фотографиями жителей Усолки. Тех, которые сегодня там живут, и тех, кто уже ушел от нас, как мои родители… Чтобы получилось такое генеалогическое древо.

— Древо жизни. Или древо памяти.

— Ну да, как угодно можно назвать. Главное, чтобы лики людей, которые тут жили, любили, страдали, работали – чтобы эти лики сохранились. Как ступени к нашей жизни.

Ольга ШТРАУС.

На фото:Константин Войнов и его работа «Рождение».»Это жизнь», «Вижу»

Фото Федора Баранова.