Карнавал из интонаций

Речь раздевает, это общеизвестно. Бывает, увидишь красавицу – онемеешь от восторга. Но стоит красавице открыть рот, как все очарование куда-то испаряется. Неправильные ударения, базарные интонации, убогая лексика…

Не случайно, видимо, ваяя свою «прекрасную леди», доктор Хиггинс у Бернарда Шоу в «Пигмалионе»первым делом занялся с бедной цветочницей именно постановкой речи. Манера говорить – вот главное. Речь, язык, голосовые модуляции выдают нас с головой!

Более того. Интонация определяет время, интонация его характеризует. Послушайте с закрытыми глазами озвучку старого кино: через несколько минут безошибочно поймете, в какое время фильм снят. Интонации 60-х резко отличаются от «голосов» 70-х, а те и другие – от «базара» лихих 90-х…

Впрочем, профессор Кемеровского университета культуры и искусств, доктор культурологии Наталья Прокопова считает, что мы нередко прячемся за «речевые маски», и распознать под ними истинное лицо бывает довольно непросто.

Об этом – о «речевом карнавале», которому все мы в той или иной степени подвержены, – наша беседа со специалистом по сценической речи Натальей ПРОКОПОВОЙ.

— И какие же «речевые маски» у нас сегодня чаще всего в ходу?

— Для начала я хотела бы подчеркнуть, что мои размышления о «речевых масках» — это не научные обобщения и анализ явления. Это всего лишь наблюдения человека, который 24 года профессионально занимается сценречью. Естественно, мне интересно, как люди в обыденной жизни проявляют себя в манере говорить.

— А для чего в обыденной жизни они вообще нужны — эти самые «речевые маски»?

— Для того же, что и в любом карнавале: скрыть свое настоящее лицо, позволить себе некие вольности, нарушить табу…

Вообще в обыденной жизни мы чаще встречаемся с карнавалом, чем нам это порой кажется. Мы живем среди фальшзвуков (все эти телефонные мелодии, «вытянутые» компьютером голоса, фонограммы и пр.), существуем среди фальшматериалов, фальшпространства (каковым по определению является виртуальная реальность).

Естественно, что к этим предлагаемым обстоятельствам мы приспосабливаем разные роли. Почему мы надеваем маски? Потому что это тоже часть культуры.

Недавно один студент меня спрашивает: «Вы считаете, в жизни всегда надо быть искренним?» И я понимаю, что искренность – большая роскошь. Мы все вынуждены вести себя в соответствии с требованиями этикета. В общении с неприятным тебе человеком сдерживать эмоции… Но я сейчас не об этом.

Я – о речевых стереотипах поведения, заимствованных от других людей.

Например. Я замечаю за собой, что время от времени из меня «вылезает» Людмила Владимировна Пилипчук: с ее интонациями, ее голосовыми модуляциями… А почему? Да потому, что она была моим педагогом по сценической речи, и педагогом любимым. Когда мне не хватает уверенности в себе, внутренней самостоятельности, из недр моей памяти само собой выползает то, на что я могу опереться.

Или другой пример. Один студент у меня, когда возникают учебные трудности, невольно переходит на интонации «крутых 90-х». Почему? А потому, что вспоминает, как вели себя знакомые ему по его детским годам «правильные пацаны».

Маски всегда выполняют некую компенсаторную функцию. Не страшно, если они всплывают в речи эпизодически. Но есть маски, которые иные люди носят практически постоянно.

— У вас, я знаю, собрана уже целая коллекция таких масок. Поделитесь наблюдениями.

— Например, маска «маленькая принцесса». Ее очень любят возрастные женщины, которые в молодости пользовались успехом. Впрочем, дамы эксплуатируют ее даже не потому, что никак не могут «вырасти» из привычной формы кокетства. Скорее это – защитная форма не нарваться на грубость, на жесткие требования окружающих. Человек как бы заранее демонстрирует: я ведь такой нежный, беззащитный, прелестный, полюби меня! Что касается эротического подтекста… «Маленькая принцесса» хороша в смысле социального регулятора конфликта, для снятия агрессии с собеседника, но зачастую комична в качестве уловки для флирта. Обидно, когда женщина не может трансформировать свои средства флирта в иные, более приличествующие возрасту формы.

— А мужчины тоже пользуются масками?

— Еще как! Например, маска «кот». Я ее с удивлением обнаружила у одного своего молодого коллеги. Почему, думаю, когда я ему звоню, он всегда отвечает так, будто только что разлегся на диване, объевшись сметаны и почесывая брюшко? Хотя я точно знаю, что в данный момент он находится за своим рабочим столом! Но – эти обволакивающие интонации, это намеренное занижение голоса, нижние вибрации обертонов… Потом поняла. Человек поздновато осознал свою половую принадлежность. Ему постоянно надо подпитывать свое чувство «доминантного самца». Подчеркну: у обеих этих масок – и «кот», и «маленькая принцесса» — социальная, а не эротическая мотивация.

Есть еще маска «я – музей». Она отчетливо видна, например, у жителей Санкт-Петербурга. Вообще питерская манера говорить – это всегда несколько завышенная интонация, замедление в произношении слов, удлинение окончаний. Человек не то чтобы стоит на котурнах по отношению к приезжим, но, хорошо осознавая, что живет на земле, где через каждый шаг – музей, он и сам начинает воспринимать себя неким «музейным экспонатом», объектом «культурного достояния». Отсюда – эта приподнятая и чуть усталая интонация профессионального экскурсовода.

Очень распространенная маска, которую я для себя называю «директор Советского Союза», или «я – начальник». К ней часто прибегают люди, не уверенные в своих силах, но стремящиеся занять доминирующее положение в группе. Она выражается в особой манере говорить: всегда с большим пафосом, весомо, отчетливо и с таким подтекстом, будто сейчас тебе сообщат нечто чрезвычайно важное, может, даже засекреченное, известное только избранным. Хотя в самом тексте зачастую нет ничего, кроме общеизвестных банальностей. Я не раз наблюдала, как этой маской пользуются люди, вынужденные выступать на всякого рода совещаниях. И любопытно, как присутствующие воспринимают эту «позицию сверху».

— Раздражаются? Возмущенно хмыкают?

— Вовсе нет! В том-то и дело. Кто-то, понимая, что пререкания только усугубят, удлинят пустое выступление, предпочитают его «не заметить», отмолчаться. Кто-то (видимо, по наивности) «ведется» на начальственный тон, не вникая в существо высказывания…

А еще есть забавная маска «волшебница». Ею наверняка пользовался каждый, кому приходится выступать перед аудиторией, особенно незнакомой. Когда тебе надо сразу «взять», очаровать, захватить публику, ты поневоле начинаешь вести себя как такая «фея крестная»: сейчас всех одарю чудесами, для каждого найду свой «эликсир счастья», смотрите, какая я милая, дружелюбная, всемогущая!

— А пользоваться масками – это хорошо или плохо?

— Наверное, в каких-то ситуациях это просто неизбежно. Но я, например, от масок очень устаю… Видимо, все зависит от того, кем ты на самом деле являешься.

Видите ли, все мы любим общаться с теми людьми, кто подпитывает нас энергией. Думаю, мы вообще сейчас гоняемся прежде всего за энергией и людьми-«энергоносителями». Скажем, маска «волшебница» очень энергозатратна. Лекторы, учителя, коммивояжеры нередко к ней прибегают. Да, она помогает устанавливать контакт, располагает к тебе собеседника… Но когда собеседник почуял, что это – только маска, искреннего обмена энергиями не происходит – разочарование неизбежно.

Вообще при общении «в масках» ничего не происходит. Никто никого ничем не пополняет.

Но! Если ты разгадал маску – ты хотя бы отчасти разгадал человека. Понял его истинные намерения, его слабости.

С другой стороны, масками не надо пренебрегать, их надо использовать!

— Как? Для чего?

— Для собственного энергосбережения, для игры (ведь вся наша жизнь – это богатейшая игровая стихия), для достижения своих целей, наконец. Хотим мы того или нет, вся наша жизнь – это еще и череда выполнения производственных задач. А в деловых отношениях маски бывают просто необходимы. Как палочка-выручалочка для трудных случаев.

Записала Ольга ШТРАУС.