Я скажу тебе с последней прямотой

В Кемеровском музее изобразительных искусств открылась Первая всесибирская выставка автопортрета «Прямая речь».

Выставка уникальная (кто сегодня пишет автопортреты? Самый трудный в исполнении, да еще и самый «непродаваемый» жанр – ведь вряд ли кто-то охотно приобретет «для украшения интерьера» изображение чужого лица!). Выставка грандиозная (достаточно сказать, что сюда было собрано около трехсот работ из 12 городов Сибири, от Омска до Улан-Удэ). И – знаковая. Причем не только для кузбасского искусства и кемеровского зрителя, но для современного искусства вообще. Об этом много говорили почтенные искусствоведы, собравшиеся в жюри (выставка была конкурсная – еще одна, непривычная для провинциального города интрига).

Куратор проекта, искусствовед кемеровского музея Марина Чертогова, сумела заразить своим энтузиазмом не только коллег и высоких чиновников (выставку поддержало министерство культуры России и местные власти), но и живописцев из самых отдаленных уголков Сибири. Иные работы, представленные здесь, художники писали специально для «Прямой речи».

Понятно, что никто из них «по заданию» работать бы не стал. Просто Чертогова, со свойственным ей чутьем, угадала главный нерв, главную проблему сегодняшнего дня – потребность в задушевном диалоге.

Ведь что такое автопортрет? Предельно искреннее, исповедальное высказывание автора о времени и о себе. Зачастую – нарочито провокативное, но в любом случае это высказывание, жаждущее понимания и ответа.

В этом смысле примечателен автопортрет молодого художника из Барнаула Ильи Ильюшенко, выполненный в технике аэрографии. Мускулистая рука, опирающаяся на угол стены, плечо, бритый затылок… А лица нет. На первом плане зритель видит кулак, а глаза и прочие «атрибуты души» убраны из кадра. За ненадобностью?

Существует мнение: автопортреты пишут либо себялюбцы, либо одинокие, отверженные¸ непонятые миром изгои. На выставке в Кемерове видно: это не так! Практически ни один автор (ну, разве что считаные единицы!) не льстит себе. Тогда как самоирония и даже самосарказм присутствуют в изобилии. Кемеровский художник Евгений Тищенко, например, изобразил себя с поразительным сходством, но так, словно писал свой портрет не с себя, живого, а с собственного памятника (прожилки мрамора, выщерблинки камня, маскирующие морщинки…). Все это навевает мысль не столько о посмертной славе, сколько об ироничном самоосмыслении судьбы провинциального художника-монументалиста.

Из этого же разряда – автопортреты Вадима Иванкина (Новосибирск). Знойный красавец в жизни (поверьте на слово, я видела его воочию!), здесь он предстает перед нами измученным седым стариком. Лучшая его работа – «Отражение усталого человека с птицей» — показывает лицо и фрагмент ободранного плеча человека, буквально загнанного в угол. А рядом с ним – запеленутый в тряпицу птенец. И у кого из них перебито крыло?

Чрезвычайно интересны и показательны работы сибирских мэтров. Серия Михаила Омбыш-Кузнецова (Новосибирск) «3х4» — словно увеличенные фотоснимки для документа. Их (как и положено) – восемь. Но ни один не повторяет другой: герой, запечатленный на них, предстает в разные периоды своего возраста. И какие разные это лица!

Георгий Кичигин (Омск) выставил свою программную работу – «Несение мольберта». Кемеровская публика видела ее на недавней персональной выставке мастера. Сейчас она подарена автором нашему музею (как отметили искусствоведы – «царский дар!»).

Несомненно, каждая из упомянутых картин могла бы претендовать на награду. Но Иванкин, Кичигин и Омбыш-Кузнецов входили в состав жюри, поэтому не могли участвовать в конкурсе.

К слову сказать, далеко не все из представленных работ вошли в экспозицию (было собрано 260, экспонируется 212). И этот факт – еще одно свидетельство принципиальной позиции куратора и его жестких художественных требований. Что само по себе крайне важно, особенно в наше время размывания всех и всяческих критериев.

Вообще выставка получилась настолько изобильно-богатой, разнообразной по стилям, по технике исполнения, что охватить ее разом достаточно сложно даже подготовленному зрителю. Пленяет тонкая графика Данилы Меньшикова, Александра Капорушкина, Александры Дугаровой. Невозможно удержаться от улыбки, глядя на инсталляцию «Бритье» Юрия Третьякова. Кстати, отчего это мужские автопортреты так часто связаны именно с бритьем? В иных случаях мужчины на себя в зеркало просто не смотрят? О себе не задумываются?

А вот «Автопортрет с молнией» новосибирского художника Сергея Мосиенко являет нам мастера, вглядывающегося в свое отражение в стекле. Дымок от сигареты незаметно перерастает в изгибистый след молнии за окном. Кто кого воспламенил? Чьи «электроразряды» остаются в атмосфере, ионизируя воздух, которым мы все дышим? Эти вопросы хочется задавать себе вновь и вновь, вглядываясь в экспонаты выставки.

Примечательно, что все представленные здесь портреты написаны совсем недавно — в 2009-2011 годах. Хотя у устроителей выставки и было сомнение: при столь жестко заданных временных рамках («только свежее!») удастся ли набрать репрезентативную экспозицию?

Марина Чертогова признается: «Бывая в мастерских современных художников, посещая самые разные современные выставки, я заметила: автопортреты сегодня пишут все реже. Почему? Не владеют мастерством? Художники стали равнодушны к себе? Или роль личности в социуме настолько обесценилась?» Вопросы, на которые нет однозначного – только профессионального или только философского — ответа.

Об этом шла речь и за «круглым столом», который предшествовал открытию выставки. Теоретики арт-искусства, художники, музейщики, собравшиеся здесь, осмысляли эти проблемы. Запомнилось выступление искусствоведа из Омска Владимира Чиркова: «К автопортрету художник обращается тогда, когда человек обществу интересен. Тогда он – мерило всего – стоит в центре внимания искусства. Как это было в ХIХ веке. В 10-20-е годы ХХ века интереснее стал предмет, имеющий отношение к человеку, но не сам человек. Так явились Дюшан с его писсуаром (на Западе) и Малевич с его « Черным квадратом» в России… Позднее перепроизводство предметов потребления на Западе вызвало к жизни поп-арт. В то же время перепроизводство политической продукции у нас явилось основой для появления такого направления в искусстве, как соц-арт…»

А к чему мы движемся сейчас?

Есть мнение: автопортреты создаются в кризисные, переломные моменты жизни. Это попытка художника превозмочь беду, гармонизировать свои отношения с миром. С другой стороны, творец – это всегда еще и «барометр времени»… Не случайно история искусств знает периоды «автопортретные» и нет. То есть автопортрет — это еще и способ преодолеть катаклизмы эпохи, гармонизировать ее, когда автор выступает в роли «сам себе инструмент».

Председатель жюри, народный художник России Иван Лубенников (Москва), очень высоко оценил уровень Первой всесибирской выставки-конкурса. Однако в оценках своих был категоричен: «Если человек, как это стало сейчас, в эпоху Интернета, становится вседоступен, он теряет личную ответственность. Лишь герметичная скорлупа создает личность. И отсутствие свободы. Да-да, не удивляйтесь! Свободы не бывает. Если у тебя есть любимое отечество, любимая женщина – о какой свободе может идти речь? Художник интересен не свободой, а своими привязанностями».

Может быть, именно поэтому первую премию (единодушно!) жюри присудило молодой художнице из Новокузнецка Татьяне Никулиной, чей психологический автопортрет, выполненный в суровой, аскетической манере, говорит о пережитых страданиях, о преодолении их, о скрытом драматизме бытовой жизни больше, чем все надрывно-кричащие краски…

Вторую премию получила работа Даниила Меньшикова (Новосибирск), третью – Юрия Юрасова (Барнаул).

Ольга ШТРАУС.

На снимках :Татьяна Никулина и ее автопортрет, удостоенный первой премии;вторая премия Данила Меньшиков; (Новосибирск).третья премия — Юрий Юрасов (Барнаул);Елена Лихацкая (Красноярск).