Время открытий и закрытий

Другого от этого документа вряд ли кто-то ожидал.  Да и глупо ожидать от стратегии развития главной кузбасской отрасли – угольной (а именно этот документ с перспективой на ближайшие 15 лет приняла недавно коллегия обладминистрации) чего-то иного. Не роста добычи угля, а планомерного снижения, например, на благо природе, да и обычным людям. Меньше разрытой земли и выбросов –целее земля и чище воздух. Но все «зеленые» мечты, как водится, разбиваются о тонны/миллионы. О простую логику: «Если даны тебе ресурсы (в данном случае природные) –используй их, не придумывай, как мир изменить». Регион и использует Кузнецкий угольный бассейн. И дальше будет использовать. Теперь нужно решить, что делать, когда ресурсы закончатся, и кто за это заплатит.

Не пугайтесь сразу. К 2025 году уголь в Кузбассе не закончится. Он даже в этом столетии не закончится. Сегодня никто вам даже не скажет, когда такое может случиться. При нынешних объемах добычи балансовых запасов угля у нас хватит лет на 350. А ведь еще есть прогнозные запасы. Даже если добывать больше – не 185-190 млн тонн, как сейчас, а почти 262 млн тонн (таков ориентир на 2025 год), как это и заложено в стратегии, все равно будет столетний счет.

По поводу роста добычи власти, конечно, делают оговорку на экологию. Еще в 2005-2006 гг. Санкт-Петербургский государственный горный институт оценивал экологическую емкость региона. Ученые отвечали на простой, казалось бы, вопрос. Сколько миллионов тонн угля регион может выдержать, до какой планки можно поднимать добычу, чтобы с природой не случилось непоправимого. Ответ был дан и простой, и сложный. Общий рост добычи возможен – до 200 млн тонн в год. Но если брать каждый район угледобычи в отдельности, местами может дойти и до настоящей экологической катастрофы. Угольная пыль и провалы на месте старых выработок покажутся райским местом на фоне землетрясений (никто же не может гарантировать, что движение нарушенных угледобычей пластов не приведет к землетрясениям). Питерские ученые говорят, что избежать бедствий можно, если кардинально изменить работу углепрома, повернуть его на экологическую даже не тропу, а дорогу. И вроде бы, утверждают чиновники, разворот такой у нас наметился. Одни очистные сооружения строят, другие метан из шахт уже меньше в воздух выбрасывают, третьи отходы переработки начали использовать… Глубокая переработка угля тоже отчасти экологическая тема. Три технологических комплекса, создание которых предусмотрено стратегией, при солидных для России масштабах добычи угля и получения из него синтез-газа, жидкого топлива – эти производства чище нынешних.

Но в стратегии есть несколько направлений некузбасского «полета». Такие идеи, как глубокая переработка, – это планы, воплощение которых в России зависит не только от желания их авторов и наличия у них денег. Инициаторы одного из проектов уже не первый год ищут наиболее подходящие для кузбасского угля технологии. Иные говорят, что надо еще разобраться, будут ли новые продукты востребованы в России и стоит ли вкладывать только свои деньги в создание мощностей, если государство не будет поддерживать подобные начинания.

Или возьмем строительство железных дорог и портовых мощностей для вывоза кузбасского угля. Это в стратегии «предмет умолчания», но именно про «это» сейчас говорят все угольщики. Что есть документ пусть не с четким планом погодовой добычи угля, но с ориентиром от основного угольного региона страны? Почти что анализ развития рынка. Уголь – едва ли не основной доход для железнодорожников. Перспективы перевозок теперь определены. Дальше, по логике, железнодорожники, чтобы не упускать свою выгоду, должны понять, как им свой куш получить. И они, кстати, сориентировались. Угольные генералы уже получили «письма счастья» с предложением о надбавках к тарифу за перевозку: хочешь возить уголь – пожалуйста, но сначала помоги дорогу построить. И все бы ничего, да только когда начинают разбираться, выясняется, что далеко не всегда речь идет о магистралях, в которых нуждаются угольщики. Вот и встает вопрос, кто и на что должен теперь сбрасываться.

Проблемы логистики наши компании решают пока в «ручном режиме». Встречами, уговорами, оперативными графиками отгрузки и деньгами в строительство собственных железнодорожных путей, морских терминалов, в формирование своего парка вагонов для перевозки. Затраты тут на сотни миллионов рублей в каждом отдельном случае. За последние годы таких случаев наберется не на один десяток миллиардов рублей. В неменьшие суммы сейчас оценивается решение еще одной проблемы, о которой в Кузбассе особо говорить не принято. Я о том, что бывает, когда запасы угля на шахте кончаются или добывать уголь становится себе дороже, потому что и опасно, и слишком дорого. О ликвидации предприятий.

45 предприятий – 43 шахты, один разрез и одна обогатительная фабрика – с начала 1990-х годов в регионе в стадии ликвидации. За некогда государственную (или с госдолей в капитале) собственность отвечает государство. С самого начала на техническую часть (от проекта до рекультивации) закрытия предприятий выделялись федеральные деньги. В Кузбасском филиале ГУРШ (это специальное госучреждение, в ведении которого большинство проблем ликвидируемых предприятий) говорят, что на начало этого года за все время было направлено 6,6 млрд рублей из почти 9,5 млрд рублей, предусмотренных когда-то проектами ликвидации (это без учета сумм на переселение людей с подработанных территорий). Финансирование в последнее время стабильное – в пределах 1 млрд рублей в год. Хватает ли этих денег? Хватает, если иметь в виду проектное финансирование. Не хватает, если смотреть на все с позиции сегодняшнего дня.

25 предприятий к 2025 году должны исчезнуть с угольной карты области. В основном естественным путем: добывать там будет уже нечего. Угольный отряд потери бойцов не заметит. Повторю, в отрасли намечается только рост добычи. Мощности будут наращивать действующие шахты и разрезы, к тому же в ближайшие 15 лет в регионе должно быть построено еще 22 угольных предприятия. Но глава одной угольной компании, упорно повторяющий, что «угольная компания – это не шоколадная фабрика», прав. Закрыть шахту – это не на ворота замок повесить. Все непросто и дорого.

Очень дорого, говорят, например, в «СДС-Угле». Два года назад на прокопьевской шахте «Тырганская» добывать уголь стало просто невозможно. Любой день работы – миллионные убытки. СДС тогда рискнул. Шахта была законсервирована. В этом году уже заканчиваются ликвидационные работы. На решение всех проблем (технических, социальных), по неофициальным данным, потрачено более 2 млрд рублей. К чести собственника, закрытие шахты не стало больной раной для Прокопьевска. Большинство шахтеров трудоустроено, непростые технологические проблемы разрешены. К слову, сделать такое удалось пока только СДС. Вторая современная история прекращения добычи угля на шахте еще неизвестно чем закончится. «Южкузбассуголь» компании «ЕвразХолдинг», прекратив год назад опасную добычу угля на первом районе шахты «Юбилейная», теперь рассматривает возможность продажи этого актива. Не исключено, что освободиться от ноши «Евраз» хочет именно из-за высокой стоимости ликвидации.

В обладминистрации посчитали: только техническая сторона закрытия одной шахты может стоить в пределах 1 млрд рублей. А если прибавить к этому переселение людей, то и все 2 миллиарда.

Шахты и разрезы у нас частные. Значит, и ликвидировать отработанные активы должны будут те, кто этими активами владеет, а не государство. Государство даже разработало механизм формирования специальных ликвидационных фондов. Чтобы собственник не враз выкладывал большие суммы, министерство природных ресурсов предлагает регулярно отчислять часть амортизационных средств предприятий в специальный фонд. Идея нормальная, сказали угольщики. Но, оценив, сколько средств можно собрать таким образом, прослезились. Разница в суммах без учета возможного переселения людей – на порядок. И пока идея министерства не стала постановлением правительства, власти, угольные компании предлагают еще раз подумать. Хотя бы о том, что нынешние, а тем более будущие владельцы не имеют отношения к жилью близ угольных предприятий.

Ответа из «высоких сфер» еще нет. Известно лишь, что правительство настроено принять стратегию развития всей угольной отрасли страны до конца этого года. «Детали» вот у нас только обычно потом дорабатываются…

Татьяна ДУМЕНКО

Фото Федора Баранова.