ЛЮБИМЕЦ судьбы

В Кемеровском музее изобразительных искусств открылась персональная выставка Юрия Михайлова. Здесь представлено более ста работ, выполненных народным мастером России в разной технике – береста, графика, куклы и даже… скульптура из пенопласта. Название выставки звучит как девиз – «Весело живу,легко работаю». Собственно в этом слогане весь характер художника.Юрий Михайлов и правда так живет и работает: весело, искрометно, азартно, заражая попутно своим интересом к делу многих и многих окружающих.

Наверное, нет в Кузбассе человека, который не знает Михайлова: кажется, он знаком со всеми тремя миллионами наших жителей, и все его любят, все с удовольствием готовы общаться с ним. Легкий характер? Ну, да, и это тоже. А еще он обладает какой-то редкой способностью, ни с кем не ссорясь, никого не обижая, никому не наступая на самолюбие, жить так, как ему хочется, как считает нужным. Абсолютно свободный человек!

19 мая ему исполняется 60 лет. Казалось бы, самое время оглянуться назад и представить на музейной «персоналке» все лучшее, что наработано за долгие годы берестяного промысла. Он ведь у истоков целого художественного направления стоял, «Мариинская береста» называемого, он инициатором и первым директором Музея бересты был, он с ней, с матушкой-берестой, полмира объездил, от Парижа до Индии и США, включая Саудовскую Аравию. Он за бересту свои главные российские награды получил – звание «Душа России», звание «Народный мастер России»…

Но скучно Михайлову быть взрослым и правильным. А потому он взял да и приволок на юбилейную свою ретроспективную выставку вещи отнюдь не музейные. Ту же скульптуру из пенопласта, например. И, словно сам себе удивляясь, заразительно рассказывает:

— Это такой материал чудесный! Легкий, доступный, дешевый. Вот эту «Хромую зебру» я за полчаса вырезал! Раз-раз – и готова, голубушка. Короче, для ленивых материал. А испортишь – не жалко, не гранит ведь, не бронза… Хотя искусствоведы меня обругают, конечно. Но я не боюсь. Я отчего-то вообще никого не боюсь, даже начальства…

Он умеет за шуточками-прибауточками не то чтобы «скрыть главное» — правильнее сказать, умеет выразить это главное без ложного пафоса, без конфликтного напряга. Может, оттого ему и удается влюблять в себя всех, сразу и безоговорочно: и тонких ценителей, и простых зрителей, и номенклатурную верхушку, и «трудных» пацанов?

Я помню, как наблюдала однажды его мастер-класс, который Михайлов проводил в колонии для малолетних преступников. Хулиганы, насильники, грабители и воры, которых, казалось, не прошибешь уже ничем, как завороженные, смотрели на его руки, в два счетавырезавшие из бересты настоящее художественное чудо. И все рвались попробовать так же. Все враз замечтали стать художниками-берестянщиками. А он еще и подзуживал: «У всех получится! Всех научу – это просто. У меня иной раз корреспонденты почтительно спрашивают: «А сколько времени у вас уходит на один туес?» Ну, я для солидности отвечаю: «Дня два-три». А на самом деле – на полчаса тут работы».

Врет. Он может колдовать над своими произведениями сутки напролет (в общем-то, так, как делает это любой увлеченный мальчишка), хотя и будет уверять вас, что на самом деле «ленивый, как лежебока». Просто Михайлов, мудрый от природы каким-то звериным, первобытным чутьем, никогда не будет тратить сил на пустые хлопоты вроде нелюбимого дела, неинтересных ему занятий, чуждых людей…

Недавно, например, он женился в… третий раз. Как так вышло, почему? Расспрашиваю с любопытством. Он поскреб взатылке, видно, что хотел отшутиться, но ответил честно: «Первый раз развелся – Марину полюбил. Ну, как можно не уйти к любимой женщине? Она очень хороший человек, но, чувствую, стала меня «под пятку» забирать. А я подкаблучником жить не умею. Пришлось расстаться. А с Танюшкой мы давно друзья, но я и не думал, что до серьезных отношений у нас дойдет…»

Молодая жена, певунья из прокопьевского ансамбля «Скоморохи», к Юрию Михайлову относится восторженно.

— Где жить-то будете? – спрашиваю ее. – В Мариинск переедешь?

Смеется: «Так ведь некуда! Он там в мастерской живет крохотной».

Бывала я в этой мастерской. Действительно, места – только для рабочего стола и стула, все остальное заставлено либо михайловскими произведениями, либо раритетами из его коллекции (он ведь еще и страстный коллекционер! Сейчас вот «прибивается» по саблям и шашкам, вообще по казачьему холодному оружию. Не случайно все его куклы в костюмах казаков выполнены с таким точным знанием предмета). И все удобства в той мастерской – на улице.

— Значит, в Прокопьевск почетного жителя города Мариинска перетащишь?

Татьяна опять смеется: «Разве можно человека родины лишать? Нет уж, пусть остается почетным жителем Мариинска. А по нечетным – Прокопьевска! Будем на два дома жить».

Пока им это удается. И даже непростая семейная ситуация самой Татьяны

(у нее – 19-летняя дочь-инвалид, которая, кстати сказать, вместе с мамой не только поет песни, но и освоила непростое искусство бисероплетения) не мешает этой новой семье быть радостной, веселой, всегда готовой к шутке. Или песне. И если для Татьяны это – родная профессия, то и Юрий Михайлов в этом искусстве не профан. Ведь, кроме всех своих прочих умений и талантов, он еще и основатель знаменитого в Кузбассе ансамбля «Казачий строй».

— Вот приходите в выходные в музей, я тут буду мастер-класс показывать, как казачьей шашкой овладеть можно!

Наверное, и впрямь неразрывное, нерасчлененное на виды, жанры и роды народное искусство дано ему от природы как чудесный дар: спеть, сплясать, сочинить озорную частушку, смастерить классный туес или волшебное панно – умения для него естественные, как дыхание.

Но лишь присмотревшись к деталям его работ, понимаешь: чтобы этот чудесный дар так полно, так выразительно и ярко проявил себя, необходимо и нечто иное. Труд. Школа. Смиренная готовность всю жизнь оставаться жадным учеником.

Я это особенно ясно поняла, когда рассматривала графику Юрия Михайлова, пожалуй, впервые так широко представленную в его экспозиции.

После службы в армии он работал на судостроительном заводе в Красноярске, учился в вечерней художественной школе имени Сурикова, занимался живописью и графикой. На выставке есть его ранние работы – рисунки карандашом, большинство из которых запечатлело лошадей. В самых необычных, странных ракурсах, но всегда – в живой, горячей динамике, в порыве, в скачке.

В соседнем зале – тоже графика, только уже современная, сегодняшнего дня. И опять – казаки, лошади, скачущие кони… В отличие от той, ранней, выполнена она гелиевой ручкой. Как рассказывал сам Михайлов – буквально «в одно касание», без предварительных набросков, без почеркушек и исправлений.

— Вот так поставил ручку на уголок листа – и повел-повел-повел… Готово дело!

Ну, не может он не прихвастнуть перед нашими распахнутыми в восторге взорами. Настоящий казак!

Фото

Федора Баранова.