A+ A-

Читатель

29 апреля 2011 | Газета «Кузбасс»

Брачный пакт о ненападении

Кора ЛАНДАУ-ДРОБАНЦЕВА. «Академик Ландау. Как мы жили. Воспоминания».

М.: «Захаров», 2009. 480 с.

Академик Ландау – фигура прямо-таки мифологического масштаба. Первый из российских физиков, удостоенный Нобелевской премии, любимец студенческой и аспирантской молодежи, ученый, который творил в то время, когда физики были самой популярной кастой в мире. Среди его коллег, с которыми он общался запросто, – Нильс Бор и Резерфорд. Петр Леонидович Капица, сделав свое открытие про текучесть гелия, заявил Сталину, что математически обосновать это открытие сможет единственный физик в мире – Лев Ландау. Таким образом Дау (прозвище, которым его звали все, от коллег до жены) был освобожден из ГУЛАГа. В 1937 году его посадили,

в 1938-м – выпустили. Редчайший случай в истории сталинских репрессий!

Дау был гением – это становилось очевидно всякому, кто пообщался с ним хоть несколько минут. И, как любому гению, ему были свойственны чудачества и странности. Например, еще в юности он сочинил так называемый «брачный пакт о ненападении». Ярый сторонник свободной любви и поклонник красивых девушек, он в первые же дни отношений с будущей женой заявил ей, что у него всегда будут любовницы, таить их от нее он не собирается, но и она в ответ может приводить в дом кого ей вздумается и когда угодно.

Собственно, вот этой любовной линии супружеских отношений и посвящена большая часть книги. А еще – драматической истории лечения Ландау. В 1962 году, в 54-летнем возрасте, академик попал в ужасную автомобильную аварию. Выжил чудом: на консилиумы к нему собирались светила медицины со всего мира. Но еще труднее шла послеоперационная реабилитация. В сущности, весь остаток своей жизни, до 1968 года, Дау так окончательно и не выздоровел. Понятно, что жена Кора (Конкордия Терентьевна Дробанцева) описывает главным образом перипетии этого трудного периода.

Вообще воспоминания эти уникальны! Кора не боится никого обидеть – скорее, наоборот, радостно сводит счеты с теми, кто, как ей кажется, был недостаточно высок, благороден, красив в той или иной ситуации, касающейся ее боготворимого Дау. Так, про многолетнего соавтора академика Ландау Евгения Лифшица она пишет: «Под его с детства лысым черепом серое вещество закипало только от жадности…».

Химик с университетским образованием, Кора очень недолго проработала на производстве, а потом всю свою жизнь посвятила супругу. Это служение в конечном итоге сделало ее настоящей невротичкой. Многочисленные романы Дау, его безмятежная уверенность в том, что ревность – самое низкое из человеческих чувств, заставляли ее тщательно скрывать от супруга истинные чувства. За малейшее проявление неудовольствия Лев Ландау Кору штрафовал. Кстати, деньги в их доме хранились просто в тумбочке (в среднем ящике стола), никаких сберкнижек никогда не бывало, и распределялись они следующим образом: 60% — в дом, на хозяйство, наряды Коре и пр., 40% — Дау, на карманные расходы (благотворительность, которую академик обожал, любовниц и пр.).

Сын Игорь, как признается и сама автор, отнюдь не занимал в ее сердце столько места, сколько любимый муж. А когда произошла трагическая авария, он и вовсе отошел на второй план.

Казалось бы, нет ничего скучнее, чем читать бюллетени о состоянии здоровья. Но в изложении Коры Ландау они превращаются прямо-таки в триллер. Потому что за всеми этими колебаниями температуры и стула – поступки людей. Лучших профессионалов нашей медицины, коллег-физиков, самой Коры, родных, друзей…

Написанная достаточно безыскусно, повествующая о временах давно прошедших, книга тем не менее производит эффект бомбы. Не зря же долгое время она существовала в самиздате, ходила по рукам, десятки экземпляров были уничтожены академиками или их женами, но… Рукописи действительно не горят.

Хорошо поговорили

Денис ДРАГУНСКИЙ. «Тело №42». М.: РИПОЛ классик, 2011. 256 с.

Есть такое распространенное мнение: книга – лучший собеседник. В контексте этого утверждения новая книга Дениса Драгунского – дважды удача. Потому что это не просто сборник новелл или эссе – это новеллы и эссе, рожденные на основе переписки Дениса Драгунского с его читателями на сайте «Частный корреспондент». Так что перед нами — подлинные беседы с читателями. Увлекает и тема: «В девятнадцатом веке русская цивилизация переборщила по части души, и начался великий откат в сторону тела». Вот исследованию этого «качания маятника», собственно, и посвящены статьи сборника. Их не хочется анализировать – хочется цитировать:

«Женщин, в общем и целом, любят за красоту, доброту и ум. Но это редко сочетается в одной женщине… Обычно бывает два плюса и один минус. Если она красивая и умная, то, как правило, злая. Бизнесвумен, и этим все сказано. Если умная и добрая, то обычно – некрасивая. Зав. библиотекой в райцентре, и этим сказано еще больше. И наконец, если красивая и добрая, то почти наверняка – полная идиотка, наивная провинциалка, просто деревня. Но таких в наше время почти не бывает. Потому что в любой деревне смотрят телевизор, передачу «Не продешеви!».

Хотя может быть один плюс и два минуса. Умная, но зато злая и некрасивая. Грызоногтая интеллектуалка с третьего курса филфака. Или – красавица, но зато злая и глупая. Из тех, что стоят пробоваться на всякие рискованные реалити-шоу. Или, наконец, добрая – но зато некрасивая дурочка. Клинический случай жены пьющего фотографа.

Ну, и наконец, полный обвал: уродливая злобная идиотка. Но это так, чистая теория. Или, скорее, возраст. Такими многие становятся с годами».

В эссе «Летние испытания» Драгунский весьма живописно повествует о том, как буквально на глазах менялась мода на уход за телом. Еще в какие-нибудь 60-е таксисты в Адлере отказывались везти женщин в брюках: непристойный наряд! А эпиляция, бритье подмышек, использование дезодорантов и вовсе могло спровоцировать супружеский скандал: «Проститучьи манеры!». Мир изменился в сторону терпимости.

«Но терпимость, – пишет автор, — это не только благородное сочувствие к человеку, который не похож на тебя. Это еще и безразличие, равнодушное созерцание. Иногда кажется, что революция тела привела к эволюции политического поведения. Энергия табуированного тела – задрапированного в бесформенные шаровары и свитера или втиснутого в строгие костюмы и платья, — эта энергия устремлялась на площадь, на митинг, превращалась в марши и скандирования… Теперь эта освобожденная энергия идет по своему исконному руслу… Не на площадь, а на дискотеку. Не на митинг, а на тусовку. Не орать хором, а шептать на ушко. Хорошо это или плохо? Не могу давать оценки явлениям природы. Но в любом случае это Эрос, который, согласно записи тов. Сталина на книжке Горького, побеждает Танатос».

Улыбки пессимиста

Михаил БАРАНОВСКИЙ. «Форточка с видом на одиночество». М.: АСТ: Астрель, 2011. 350 с.

Михаил Барановский – известный киносценарист («Таксистка», «Девочки», «Сестры Королевы»). Уроженец Ростова-на-Дону, приехавший покорять Москву, он, как видно из его текстов, в общем, к 40 годам преуспел в этом намерении. И, похоже, выбрал правильную пиар-тактику: сначала засветиться в телевизоре, пожить — покутить — погрустить, а потом все это в виде мемуаров, чуть сдобренных фантазией, представить на суд читателя в виде лирических повестей и рассказов.

Что ж, ему это удалось! Повести Михаила Барановского и впрямь читаются легко и приятно, хотя никаких увлекательных событий там вроде и не происходит. Иногда (как, например, в повести «Хомяк», больше похожей на сценарий) еще есть какой-то сюжет с интригой: встречаются четверо бывших одноклассников, когда-то влюбленных в одну девочку, и пытаются довыяснить свои школьные отношения. Иногда – как в повести, давшей название всему сборнику, – фабулы и вовсе нет. Точнее, вся она сводится к одному: лежит человек на диване, пытается сочинить роман, чтобы «прославиться в веках». Время от времени встает, выходит в магазин или на кухню, садится за компьютер, вспоминает прошлое. Прислушивается к своим обидам, самочувствию, вглядывается в зеркало, отмечая не-

веселые перемены во

внешности… Но именно эта лиричность, если она, как у Барановского, окрашена неназойливым юмором, явным и честным интересом к собственному внутреннему миру, позволяет создавать вполне симпатичные тексты.

При этом вот что любопытно: мне как читателю женского пола скорее неприятен герой повести «Форточка с видом на одиночество». Какой-то он слишком женственный, что ли. Недостает в нем нормальной маскулинности. Во-первых, оголтелый пессимист. К тому же нудноват и чрезмерно мнителен (просто помешан на своих возможных заболеваниях!). Он слишком много собой любуется, он мечтает о любви, как институтка, при этом предъявляя завышенные требования мелькающим в его жизни женщинам. («И всем была девушка хороша, только вот задница у нее очень полная… На что Вадик ответил:

— Брось, ты уже через месяц перестал бы обращать внимание на ее

задницу.

— Нет, — сказал я, — я себя знаю. Через месяц я уже ничего не смогу замечать, кроме этой задницы»).

Впрочем, он сам сознает свое несовершенство («еще в эмбриональном возрасте я, как активированный уголь, взял от папы с мамой все самое худшее»).

Порой раздражают часто повторяющиеся шутки Барановского. Так и видишь, что, располагая ограниченным запасом записанных когда-то жизненных анекдотов, забавных эпизодов, подслушанных или рожденных в веселой компании шуток, он использует их с 200-процентным КПД. Впрочем, некоторые из них и впрямь хороши.

«Я живу в доме, где Ленин жил, — говорит Лена. Там стояли три многоэтажки, на крышах которых водрузили лозунг: «Ленин жил», «Ленин жив», «Ленин будет жить!».

Да и афоризмы житейской мудрости Барановскому удаются весьма выразительно: «Горизонтальное положение – самое демократичное, которое только может принять человек. Лежа, мы начинаем познавать этот мир, лежа, прощаемся с ним навсегда… Лежа трудно занять активную жизненную позицию, за которую впоследствии обычно бывает мучительно больно и стыдно. Горизонтальное положение дает больше шансов быть замеченным Богом. Если, конечно, это входит в ваши планы».