«Король» умирает, и нового не будет долго

Площадь поражения кедра в Яшкинском бору за один год увеличилась в четыре раза. Как отмечают специалисты, виной тому варварское отношение шишкобоев к деревьям: они ранят стволы и тем самым ослабляют иммунную систему растений. Вот и нынче сбор шишки еще не разрешен, а первые браконьеры уже направились в боры, чтобы успеть собрать и без того малое в этом году количество ореха. Вместе с лесными инспекторами на маршрут патрулирования вышли и наши корреспонденты.

 Начало катастрофы

Еще пару лет назад жители Яшкинского района, не до конца осознавая масштаба трагедии, спорили с представителями департамента лесного комплекса Кузбасса по поводу необходимости назначения санитарных рубок. Народ тогда был против. Позапрошлой зимой местные активисты, лесничие, а также стражи порядка и журналисты собирались на лесосеке рядом с деревней Ботьево. На тот момент еще никто не знал, какой именно короед убивает яшкинский кедр, но местных жителей убедили, что бор нужно лечить (хоть это было и непросто, ведь серьезная часть дохода соседних поселков зависит от сбыта шишки, потому слово «рубка» людей пугало).

И вроде бы тогда же всё решилось. Местные с лесничеством договорились сообща действовать на благо бора. Уже следующим летом лесопатологи расставили феромонные ловушки, в которые залетали жуки: важно было точно определить вид вредителя, ведь от этого зависели и способы борьбы. В итоге энтомологами было установлено, что это так называемый союзный короед.

Вредитель попал к нам с Западных Карпат и Альп (скорее всего, вместе с лесом по железной дороге еще в 60-70-е годы прошлого века). И уже в 2019 году этим жуком было поражено почти 250 гектаров кедра. Причем специалисты были уверены, что это только начало экологической катастрофы регионального масштаба. На прошлой неделе корреспонденты «Кузбасса» снова вернулись в Яшкино.

Бор обречен?

В кабинете начальника Яшкинского лесничества Алексея Костюченко мы сразу задали ему важнейший вопрос: обречен ли бор?

«Приезжали специалисты из Москвы, смотрели. В итоге пришли к выводу, что этому союзному короеду у нас в бору подходят все условия, – сообщил плохую новость Алексей Сергеевич. – Ест он ослабленный варварской заготовкой шишки кедр, которого много, естественных врагов у него практически нет, да вдобавок климат стал теплее, потому за зиму вредитель не вымерзает. Популяция его растет, ему тут комфортно… В этом году мы поставили 1400 феромонных ловушек для отлова, результатов пока нет, будут только в сентябре».

Начальник лесничества очень эмоционально говорил об антропогенном факторе, который дает возможность жуку заселять всё большие территории бора. Деревья, особенно после прошлого урожайного года, ослаблены ударами колотушек, воздействием вибромашин и прочих браконьерских приспособлений для быстрой добычи кедровой шишки.

«Доходит до смешного! Производители этих самых вибромашин в технической документации пишут, что такое воздействие даже полезно для кедра! А вот такими дубинами лупят по стволу, причем это еще самая маленькая, – демонстрируя тяжелое орудие длиной более метра, пояснил Костюченко. – Варианты спасения рассматривались разные. Ловчие деревья, ловушки и прочие подобные способы тут уже не эффективны. Это скорее способ сбора статистики. Травить химией с воздуха также практически бесполезно, ведь жук под корой, да и потравим остальную фауну. Есть еще способ… Например, в Европе применяют инъекционные препараты для незаселенных деревьев, но на них никаких средств не хватит при нашей ситуации. Цена одной инъекции – около десяти евро, на каждое дерево их надо три, а у нас поражена уже тысяча гектаров…».

Тут к разговору присоединился местный активист, в прошлом лесничий, Николай Хохряков. С ним мы знакомы еще со встречи в Ботьево. У него давно болит душа за бор, и с высоты своего опыта он добавил к рассказу Костюченко еще несколько фактов, отчего ситуация стала выглядеть совсем трагично.

«Вот помнишь, – обратился Хохряков ко мне, – тогда думали и насчет создания ООПТ (особо охраняемой природной территории. – Прим. ред.), и назначения санитарных рубок, а кедр гибнет в геометрической прогрессии. Из-за нового Лесного кодекса РФ запрещена заготовка леса в орехово-промысловых зонах. Санитарные рубки прировняли к лесозаготовке, а бюрократическая цепочка настолько длинная, что вовремя лечить бор не получается. Лесхоз сам рубить права не имеет. Если бы еще в прошлом году можно было занятья рубками, то часть кедра пошла бы в промышленность, а вредителя получилось бы остановить. Теперь же сухие и изъеденные стволы бесполезны. И кто из лесозаготовителей возьмется за работу, с которой даже в ноль по деньгам не выйти? Только в минус. Кстати, рубить-то можно только кедр четвертой категории, это когда больше двух третей дерева уже сухие. А кому оно нужно, если даже короед уже в этот момент перебирается дальше? Причем это насекомое, как говорят энтомологи, может разлетаться на два-три километра. Вот доест он наш бор и дальше полетит…».

Так есть ли вообще хоть какой-то выход? И Костюченко, и Хохряков вспомнили реакцию московских специалистов на этот же вопрос. Те только развели руками и сказали: мол, в нынешней ситуации бор спасет только появление какого-нибудь вида – антагониста короеду, который будет естественным путем сокращать популяцию жука.

Николай Хохряков сразу замечает следы ранения кедра.

Лесной патруль не всесилен

Загрузившись в «УАЗик» лесничества, наша группа отправилась на патрулирование в бор. По пути Алексей Костюченко рассказывал об организации лесных патрулей, которые должны отлавливать шишкобоев, вышедших на промысел раньше положенного срока и с незаконными орудиями добычи.

«У нас разработан ежедневный график совместного патрулирования с администрацией и органами внутренних дел, иногда участвует и прокуратура. Утром собирается команда из трех-четырех человек, и они выезжают на маршрут. Даты и маршруты патрулирования мы, конечно, разглашать не будем, но скажу, что иногда группа проходит и проезжает по 150-200 километров в день. При задержании человека, занимающегося незаконным сбором ореха (а до 15 августа запрещен любой сбор шишки), на него составляется акт, а инструменты заготовки изымаются полицейскими. Потом составляется и протокол об административном правонарушении. В этом году шишки почти нет, потому и нарушителей тоже совсем мало. Пока поймали только одного, причем совсем не местного, он из Томска приехал».

Вот, казалось бы, одна из эффективных мер: ограничить вредное воздействие человека на кедр можно именно наказанием шишкарей-браконьеров. Не будь их – деревья, вместо того, чтобы отдавать силы на затягивание полученных ран, сами боролись бы с короедом, и ситуация была бы не столь запущенной. Но тут есть другая загвоздка… В Яшкинском лесничестве всего пять инспекторов, не считая начальника, да еще несколько общественных инспекторов бывает задействовано в патрулировании. А площадь «подведомственных» кедровых боров – около шести тысяч гектаров, и таким количеством людей охватить всю территорию невозможно. Тут к слову будет заметить, что списочная численность Яшкинского лесхоза до сокращения составляла около 120 человек, а теперь только 15…

Почему же людей не хватает? Ведь по всем девяти кузбасским лесничествам открыта уйма вакансий, как говорится, учись и приходи работать! Но молодежь не торопится, хоть профессия и интересная, и даже романтичная. В итоге, изучив банк вакансий на сайте министерства труда и занятости нашего региона, я понял, в чем дело. Кто сейчас пойдет на трудную (а порой и опасную) работу лесного инспектора за 15-18 тысяч рублей в месяц?

При этом и бывший инспектор Николай Хохряков подтверждает, что люди нужны очень, надо непременно регулировать промысел. А то даже молодого кедра нет в бору, всё вытоптали…

Начальник Яшкинского лесничества Алексей Костюченко определяет маршрут патрулирования.

Последняя осень кедра

Осмотрев одну из частей вверенной территории, наша группа отправилась дальше по маршруту. И уже за деревней Красноселка открылся перед нами жуткий вид…

Больше половины пейзажа заполнил ржавый цвет погибающего кедра. А часть деревьев стоит уже и вовсе без хвои, и так на километры кругом! Торжественно возвышающиеся над сибирской тайгой «короли леса», еще в прошлом году радовавшие глаз, доживают свои последние месяцы, а какие-то деревья – вообще последние дни. Да, еще перед поездкой в Яшкино в департаменте лесного комплекса Кузбасса меня предупреждали, что я увижу нечто подобное, и для успокоения заверили в том, что новый кедр будут высаживать. Вот только плодоносить это дерево начинает лишь через 20–25 лет, да и надолго ли хватит новых посадок с таким отношением шишкарей?

Остановившись в деревне, мы принялись расспрашивать местных. Все наперебой говорили о том, что бор гибнет, но особенно запомнилась фраза одного молодого паренька: «Гнилой кедр совсем стал, мертвый…».

Чувствуя гнетущую атмосферу безысходности, я адресовал вопрос всем собравшимся: неужели совсем ничего нельзя сделать? Ответил Николай Хохряков:

«Только менять законодательство и давать лесничим полномочия для лечения боров необходимыми и реальными методами. Больше, видимо, никак…».

Дорога домой прошла практически в полном молчании, а у меня в голове засела одна мысль: король тайги умирает, а нового тут не будет еще долго…