Родился желанным. Хотя и в неволе

Раскрыв удостоверение малолетнего узника фашизма, Иван Николаевич поведал нам историю своего рождения:

– На свет, со слов мамы, я появился в стайке. И соседями нашими были не люди, а коровы, свиньи, куры. Хозяин, на которого батрачили мои родители, был зажиточным и жадным. Но хозяйка, как опять же мама рассказывала, жалела нас. Украдкой от мужа приносила для меня молоко. Может, потому я и выжил. И сейчас вот живу, радуясь вместе со своей супругой Галиной Михайловной каждому дню.

Как сибиряка Костина угнали в нiмеччину

Передовика-геолога салаирского рудника Николая Костина в конце 30-х годов прошлого века отправили на Украину. Надо же было помочь хорошими специалистами братской республике Советского Союза.

Поселился сибиряк во Львовской области. Но не столько зелёный город парню понравился (по родному краю всё равно тосковал), сколько украиночка Елена. И ей Николай приглянулся. Да так, что она, прежде всегда послушная, прямо заявила родителям, что выйдет замуж за геолога. Потому что полюбила его. И потому что он самый-самый лучший на свете.

– Так он же старше тебя на целых 13 лет. И вообще, он не местный, – отговаривали Елену.

– Хоть и не местный, но мой! – твердила она.

В общем, любовь взяла своё: поженились сибиряк и украинка, расписались. Стал Николай про возвращение в родной Салаир поговаривать. И наверняка переехали бы туда Костины, если бы не война. Уже 30 июня 1941 года фашисты заняли Львов. Начались расстрелы евреев, угоны русских, украинцев на работу в Германию. За неповиновение – расстрел. В товарный вагон с охраной загнали и Костиных. И он, и она – молодые, крепкие, так что пусть послужат немецким бауэрам – хозяевам усадеб и ферм. Да мало ли где еще потребуются дармовые рабочие руки…

…Спустя годы Иван Костин – сын Николая и Елены – добудет в архиве Львова справку о том, что родители были угнаны на принудительные работы в нiмеччину и находились там до апреля 1945 года. То есть, до освобождения узников фашизма. Справка потребовалась для подтверждения, что до отправки в Германию Костины были бездетными. Первенец родился уже на чужбине. Так что, по сути, появившийся на свет 21 мая 1943 года Ванюша сразу стал узником. И этот горький факт надо было доказать не только осторожными рассказами родителей, но и документами.

Вкалывая без отдыха на жадного и властного бауэра, Николай Костин всё равно верил в нашу победу. Случалось, что огрызался с хозяином, нарочно портил что-то. Догадался вражина об этом, пошёл в комендатуру. Немцы чуть не забили Николая до смерти. А однажды и вовсе хотели расстрелять. Хорошо, что Елена знала немецкий: уговорила помиловать его, пообещав, что впредь муж будет вести себя тихо. Заступилась за Николая и хозяйка.

А еще Костиных спасал сынок. Это он, его первые слова «мама» и «папа», а также первые шаги помогали находить силы и верить, что они вернутся домой. К тому же по мрачному настроению хозяина можно было догадаться, что плохи дела на фронте у фашистов.

И они вернулись! Причем не только с сыном Ваней, но ещё и с дочкой Анютой. Та родилась уже не в стайке (и не спала на её крыше, как братик), а на обратном пути во Львовскую область.

Эта дорога домой была долгой, с частыми проверками, с расспросами: не по собственному ли желанию отправились они в Германию? Костины понимали, что сразу после войны, в большом потоке людей такие строгости оправданны. Да и нечего им было скрывать. Чисты перед отечеством.

Возвращение

Николая не оставляли мысли о своём Салаире. Скучал по родне, по землякам, по тайге, опоясавшей городок. Поменять украинскую прописку на сибирскую Елена согласилась. Её близкие уже ничего не имели против Николая. И мужем он был надёжным, и отцом хорошим. В общем, пожелали Костиным счастливого пути и тёплого семейного очага на новом месте.

– Не на новом, – поправил Николай. – В Салаире все мои корни. И Ванюшка там свои пустит.

Салаир по-доброму принял настрадавшуюся семью. Хотя о рабстве Костиных на фашистской чужбине знали немногие. А кто знал – помалкивал. Николай был уже не геологом, а бурильщиком на салаирском руднике. Жила семья в своём доме – не столько богатом, сколько ухоженном. Елена была хорошей хозяйкой, работящей, усердной. Это, кстати, еще раньше на свой жадный лад оценил и немец-бауэр. Ведь после рождения сына Елена уже не могла так же много трудиться на ферме: надо было и ребёнка кормить, укладывать его спать. А злой хозяин строго-настрого запретил отвлекаться на кормление. Вот и не стало грудного молока у молодой матери: перегорело. Тогда-то и выручила хозяйка, принося на крышу стайки (там жили батраки) коровьего молока для младенца.

Горькими слезами заливалась Елена, вспоминая изредка годы в ненавистной Германии. Но вслух, при посторонних ни она сама, ни ее муж не жаловались. Да и вообще, все ведь хлебнули лиха. Кому-то и еще хуже пришлось. Вон сколько салаирцев не вернулось домой после Победы. Полегли на фронтах. А Николай жив, хотя и тоже на волоске от смерти бывал. Зато сейчас у них сын с дочкой подрастают, учатся, радуют.

…После девятилетки Иван поступил в железнодорожное училище. Окончив его, работал в Прокопьевске. Потом была служба в армии, потом – учёба в горном техникуме. С дипломом молодого специалиста пришёл на салаирский рудник в отдел кадров, а ему говорят: «Вакантных мест нет». Пришлось отцу, Николаю Ивановичу, уважаемому человеку, похлопотать за сына. Приняли. И сын не подвёл отца. В мастера и начальники он не метил, но когда те уходили в отпуск или на больничный, выполнять их обязанности поручали именно Ивану Николаевичу. Но больше все-таки ему нравилась его собственная специальность – проходчика. Одна из самых уважаемых профессий в Кузбассе. Только не уголь он помогал добывать, а руду, цинк, барий. Славился салаирский рудник и золотыми приисками.

Правда, золотых гор никогда не обещал Иван своей любимой девушке Галине. Это про неё говорили: «Золотая у тебя Галина». И он соглашался.

Из архивной справки фактов не вычеркнешь…

Откупились марками

Вот уже 53 года Иван Николаевич и Галина Михайловна вместе. День свадьбы отмечают ежегодно. Вспоминают, как познакомились, как поняли: «Это она!» и «Это он!».

Первое время жили с родителями Ивана. Те потеснились, конечно, но в обиде не были. Напротив, как говорится, ко двору пришлась Костиным славная невестка. Доченькой называла её Елена Иосифовна. И как раз Галина была первой, кому Елена стала более подробно рассказывать о подневольной жизни в Германии.

Слушала Галина свекровь, и сердце разрывалось от жалости. Столько натрудилась она на злого бауэра! От каждодневной дойки коров болели руки. Но сердечная боль была еще сильнее. Запрещая кормить Иванушку, хозяин преследовал простую цель: смерть лишнего рта. Тогда и молодая женщина будет отрываться от работы лишь на короткий сон. И если бы не хозяйка… Елена Иосифовна вновь и вновь вспоминала спасительное молоко для сына. А тот, благодарный родителям за своё рождение, не мог не ужасаться их рабством во вражеской стране.

…Как и хотел Николай Иванович Костин, пустил его сын в Салаире свои корни. Здесь родились сыновья Ивана и Галины – Владимир и Андрей. Оба получили высшее техническое образование. Оба – гордость семьи. А их дети – радость. Новое поколение Костиных знает свою родословную. И о рождении Ивана Николаевича в неволе детям и внукам тоже известно. Об этом напоминает и одна из медалей Ивана Николаевича – «Непокорённые». Хотя сам обладатель этого знака отличия считает, что в большей степени непокорённым был его отец – Николай Иванович. Сопротивлялся гнёту даже в самых нечеловеческих условиях и под угрозой быть расстрелянным.

Спустя годы после войны побеждённая Германия признала свою вину перед узниками фашизма. И расплачивались немцы в том числе и «живыми деньгами». Дошла очередь до выплат и бывшим малолетним узникам в Кузбассе. Местом той необычной акции стал один из ведомственных домов культуры. Хотя событие-то, конечно, было далеко не зрелищное, не развлекательное. Да к тому же и запоздалое (но это уже больше из-за бюрократизма наших чиновников). Впрочем, как бы то ни было, выплата компенсации состоялась. Причем суммы для получателей вышли разные. Считались годы, месяцы, даже дни. А в итоге стоимость одного дня пребывания в неволе оказалась равной цене одной пачки сигарет в современной Германии…

Дрожащей от волнения рукой расписался в ведомости и Иван Николаевич. А потом на семейном совете стали решать, на что потратить компенсацию за пожизненный моральный ущерб. Денег хватило на покупку нового холодильника. Что ж, вещь в хозяйстве нужная.

А вообще Костины всегда жили и живут по средствам. Потому и не бедствуют, из-за денег не ссорятся, в долги не залазят. Хотя и льготы у малолетнего узника фашизма и ветерана труда, можно сказать, скромные. Но и за них в этой семье благодарны. Как родители Ивана Николаевича никогда не роптали на жизнь, так и их сын.

«Костины – люди добрые!» – это первое, что скажут в Салаире про Ивана Николаевича и Галину Михайловну. Сейчас вот они по-соседски помогают бывшей учительнице Вере Григорьевне Забелиной. 95 лет этой славной женщине. Одинокая. Хотя нет, совсем она не одна, ведь есть у неё Костины. Те самые чужие, которые бывают лучше своих.

P.S. Второе воскресенье сентября отмечено в календаре как Международный день памяти жертв фашизма. Грустная дата. Куда лучше 11 апреля – День освобождения узников фашизма. Но все-таки самый лучший день – 9 мая. И еще 21 мая, когда у узников родился сын. Чтобы быть свободным.