Новогоднее счастье маленького человека…

Он, холостяк с большим стажем, попросил у Нового года, как считается, исполняющего самые  заветные желания, о самом главном —  обрести семейное счастье. И всё сбылось!

… Он носился годами по городу, успевая отработать фотозаказ за фотозаказом. Он сидел в мастерской,  в кабинете, оклеенном клеёнкой в цветочек и проявлял, печатал по 200 фотографий в день… И он долго жил в одиночестве в старом домике, ещё родительском, на вишенной окраине  города… И он был ростом мал – всего метр, но не обращал на это внимания  и  сказку про мальчика-с-пальчик Шарля Перро, про героя, который всегда шел вперёд, несмотря ни на что, особо популярную в советское время, давным-давно своим прошедшим детством,  юностью, зрелостью и вот уже годами на пенсии перерос да и не очень-то и любил.

— Но Вы же тоже, как в той сказке, росли седьмым ребёнком в семье? – спросила я Ивана Степановича в нашу первую встречу, присев, заглянув в дверку его рабочего кабинета —  простого, аккуратно сколоченного ящика (в своём роде мини-домика   на кухне) с плоской крышей не выше печи по соседству.

—  Седьмой я, седьмой, и я один маленький, а братья все мои — под два метра, — махнув рукой, засмеявшись, а-а-а, ну что с вами поделать, если рост невелик и его всю жизнь и все про мальчика-с-пальчик и спрашивают… — И, прибрав на столе инструменты, разобранные разные штуки, механизмы, разложенные детали и прочее, запомнив, на чём он в работе встал, чуть-чуть пригнувшись, вышел из своего кабинетика. И, позвав на чай жену, меня, по пути подхватил низкий табурет, приставил к обычному стулу, привычно по-детски (Иван же макушкой не выше макушки двухлетнего) вскарабкался, сел к большому столу, чтобы рассказать свою сказку-быль, где с юмором, где с удивлением, где с гордостью. И человек он обаятельный, сильный, оптимист из оптимистов, и рассказчик он замечательный. Да и жизнь, действительно, дарит события и соединяет судьбы, строя сюжеты  круче всех придуманных сказок, книг и кино!

Мечта

…В тот Новый год Иван и Нина оказались за одним столом рядом, в компании, и случайно, и нет. Все семейные, он не женат, она не замужем.

И они видели друг друга не в первый раз… И, быть может, если б не Новый год, так бы и дальше только иногда здоровались и шли бы своими дорогами, так и не пересёкшись.

Но новогодняя ночь была действительно какой-то очень в тот год волшебной. И Иван был в строгом «жениховском» костюме с галстуком, костюм сшил сам, он вообще всю жизнь себе и другим шьёт, и швейная машинка, ещё бабушкина, хоть ей и 150 лет, работает, как часы. Нина же была – в «невестином» венке из новогоднего «дождика». И оба про себя загадали, под бой курантов:

— Хочу семейного счастья!

А пошёл праздник дальше, они разговорились, после — три месяца звонили друг другу, встречались, гуляли и однажды окончательно поняли, почувствовали, как же судьбы их схожи и как же им интересно друг с другом…

— Оба родились с редкой болезнью, из-за которой кости ещё в детстве перестают расти. Оба – из многодетных семей, где все – рослые. Оба – младшие, самые любимые, — рассказывали мне Иван и Нина. – И когда перестали расти, никто не верил, и все дома ждали, вот-вот…

— Но я выросла до 133 сантиметров.

— Я метр и несколько сантиметров.

И они родились, росли,  жили в разных кузбасских городах, но Нина после института попала по распределению, работать, в город Ивана. И её жизнь, в общем-то, это была жизнь обычной школьницы, студентки на каблучках, разве что всех ниже в девчачьей весёлой студенческой группе.

А Ивану было сложнее, но он и родился с характером несдающимся… Пошёл в школу, как все,  проучился четыре года, играл даже на физкультуре со всеми в футбол. Но к пятому классу сверстники вымахали за лето так сильно, а он так и остался — ниже парты. И родители Ивана  решили в школу его не пускать. Домашнего индивидуального обучения тогда, в СССР, не было. Но мальчишка прошёл весь школьный курс по всем предметам сам – по учебникам старших братьев. А ещё у него рано открылся талант к технике. И перенял от отца все ремонты – от простого утюга до сложнейшего устройства мотора…

— А с 15 лет как увлёкся фотоделом, и так и полвека фотографировал, и я снимал бы и дальше, но зрение село, я две операции перенёс, — жалел  Иван и, вспоминая молодость, рассказывал о бешеной, порой, нагрузке и что работа, несмотря ни на что, была ему только в радость. —  Снимал всё: свадьбы, юбилеи, дни рождения, похороны, делал фото на документы… Это сейчас похороны перестали снимать. А в моё время эти фотографии считались обязательными в каждой семье, они были памятью. И мне, порой, до трёх похорон в день приходилось снимать, и я стал к 20 годам очень востребованным фотографом и накопил, купил первую скромную машину, позже – другую, получше, потом – пересел на следующую, ещё лучше. И так шли годы, и за мной уже транспорт – ехать на съёмку – не присылали, а я сам на своей машине носился по фотозаказам… И так я прожил хорошую трудовую жизнь… дай Бог каждому так. Сейчас смотрю, сколько молодых не работает, пьёт, лоботрясов… У меня была возможность не работать или этой водкой захлебнуться, фотографируя праздники, похороны, везде же угощали, но не пил, ведь зачем? Жизнь даётся человеку раз, и она – необыкновенная, и только твоя, и единственная!… И так жил, работал, ходил на свидания… Но всю жизнь мечтал маленькую женщину, маленькую жену — встретить. И я искал. И вот Бог мне дал её, Нину…

… Впервые Иван увидел Нину, когда им было ещё по 30. Он ехал по городу на машине и вдруг…

— Вижу, незнакомая девушка, мечта, спешит впереди, в серо-синем платье. Я остановил машину, выскочил — и за ней. Но она уже ушла далеко, свернула в парк. Мне её – бегом не догнать, на машине в парк – тоже никак нельзя.

… А прошло несколько лет, Ивана и Нину случайно представили знакомые. И он-то – её сразу узнал. А Нина увидела парня впервые. И они… друг другу не понравились, потому что оба очень сильно застеснялись. И она ему показалась слишком красивой, а он ей – слишком суровым.

— А я просто заробел…

… И ещё прошли годы, и в 40 лет, в третий раз, судьба подвела их к друг другу, в тот Новый год. И через три месяца звонков и встреч они объяснились и с тех пор не расставались. И так вместе встретили старость.

Свет в окне

… Сон был чуден. И всё – один, повторяясь в деталях и в ощущениях.

— По этой стене – два окна, в них столько солнца. Одно окно – это зал, левее окно – это, я понял, кухня. И чья-то, значит, это квартира, ну, странно… Потом – коридор, чёрная дверь. И я в том сне всегда, каждый раз иду,  подхожу к дверям, но что именно делаю – открываю или закрываю дверь, не вижу. И каждый раз при этом мысль: «У меня там, внизу, машина…» Вот так я много лет во сне это видел, интересное дело… А потом… – мне вдруг дали квартиру. На очереди – десятки лет, ещё когда были живы родители, стоял. И вот мы с женой пошли квартиру смотреть. И что ж? Она! Квартира из сна. И она в многоэтажке, и да, машину оставил внизу. И вот уже, она, как из сна, чёрная дверь, и вот зал, кухня, и их два окна, и в них играет, радует, слепит солнце, — рассказывал мне Иван позже при следующей встрече,  делясь, что с годами, с болезнями, им, маленьким, в частном доме, с углём и с печкой, с метелями и с сугробами до самой крыши справляться стало тяжело и переезд этот на восьмом десятке лет ворвался в их жизнь как раз вовремя.

И Нина, светясь радостью перемен и встречи, показала светлую тёплую новую квартиру. И Иван признался:

— Я всю жизнь прожил хорошо. Для моего состояния здоровья – очень хорошо… Отец был очень хорошим с матерью, и братья тоже, и жену замечательную Бог мне дал… И я всю жизнь работал и зарабатывал хорошо. И я был всегда среди хороших людей… И так мне Бог дал всё, всё, должное, от мала до велика.

— И столько ещё хорошего будет у тебя впереди, — сказала тогда и словно заглянула в наши дни Нина.

… Прошло несколько лет. Нина Ивановна заболела и умерла. Но её любовь, забота, тревога за мужа словно остались здесь, на земле, и помогли Ивану Степановичу встретить хорошую женщину, обрести семью снова… И ему уже за 80, он сдал, болеет, и из-за тревоги семьи перед пандемией сейчас с женой живёт без гостей,  рассказали друзья, и всё у них хорошо. И, кстати, женившись второй раз, переехав дальше, он живёт снова в точь-в-точь такой же квартире, как из его многолетнего вещего сна. И зимнее солнце снова входит к нему в такие же два огромных окна…

Тем временем

Первый!

Илья Голиков из Анжеро-Судженска из-за  редкой болезни тоже не рос. Но в новом веке медицина шагнула дальше и начала помогать – в рост вытягивать. И пятилетний Илья стал САМЫМ маленьким в мире, по возрасту, пациентом, прошедшим операции по вытяжке.

В 2014-м в киевской клинике ему сделали операции на ножках и ручках, – и Илья пошёл в 1 класс уже с таким же ростом, как сверстники, став выше на 20 см (это в том числе вырос сам на 5 см).

А подошло время для операций, для вытяжки уже в «переходном» возрасте.  И очередной всенародный сбор из-за сложных международных отношений пошёл уже тяжело. И, казалось, ничего не поделаешь, и ему больше – не вырасти… Но подошёл Новый 2019 год и, вешая дома игрушки на ёлку, Илюша с мамой, взяв один из шаров, вспомнили. Его в аэропорту под Новый год подошла, подарила женщина из Питера, а, узнав про вытяжку, рассказала, что у них тоже делают такие операции, и сказала протянув шар: «Это чтобы у тебя все мечты, в том числе вырасти, сбылись бы…»

И так, вспомнив историю шара, семья и нашла Клинику высоких медтехнологий им. Н.И. Пирогова (питерского госуниверситета). И доктор Виленский по уникальной методике помог вырасти Илье на 9 см – и рост мальчишки стал 131 см! И операции были уже бесплатны, по квоте. А прошли они через прокол, распил ниже колен, и усовершенствованный аппарат Илизарова, без фиксации в мягкие  ткани икроножных мышц, был зафиксирован, и место распила раздвигали на 1 мм в день, и костная ткань нарастала…

— С тех пор прошло два года, Илюше — сейчас уже 14 лет, и последний этап операции на ножках мы пока передвинули на чуть попозже. А сын тем временем подрос снова сам, и он уже 137  см! — рассказала мама. – К концу школы меня догонит!