Наркотики и сломанные судьбы

Мама – учительница, папа – на руководящей должности, их дочка Алёнушка – милая, добрая, славная. Пример для подражания ровесницам. После седьмого класса в обычной школе Алёна поступила в лицей. Потом она станет студенткой сразу двух факультетов. А уже потом… преступницей. На скамье подсудимых окажется в 22 года.

А была ли девочка хорошей?!

В колонии-поселении, где сейчас отбывает своё наказание Алёна, не носят казённую спецодежду. На всех женщинах свои, домашние вещи. Разные. Кто-то, самостоятельно добираясь до колонии, уложил наряды в одну сумку, а кому-то и чемодана оказалось мало. Алёна в колонию-поселение прибыла полтора года назад из исправительной колонии. А там – зоновская роба одного цвета и фасона.

Сейчас на Алёне бело-чёрный наряд. Прямо-таки дресскод деловой женщины. И здесь, среди колонисток, она выделяется. Той же причёской.

А вот уголовная статья, по которой Алёна была приговорена к десяти годам и одному месяцу лишения свободы, роднит её со многими осуждёнными. Закрыли некогда во всех отношениях хорошую девочку и студентку за незаконный сбыт наркотиков в значительном размере. Отбыла почти шесть с половиной лет. Конец срока – июль 2024 года.

– Что вас заставило заняться наркотиками? – спрашиваю Алёну.

– Моему папе потребовались деньги на лечение, – отвечает вполголоса, склонив голову.

Ещё чуть-чуть, и, наверное, заплакала бы, вызвав сочувствие у членов комиссии по помилованию.

Однако, согласно материалам дела, наркотиками Алёна занялась ещё до семейной трагедии, когда была студенткой. И, кстати, не бедной. В этой же альма-матер она подрабатывала хореографом.

– Артистка! – произнёс кто-то из членов комиссии по помилованию, не веря, что на преступление благополучную Алёну толкнула семейная беда.

Попалась Алёна на проверочной закупке. В роли покупателя выступал сотрудник наркоконтроля.

Известие об аресте дочери, конечно же, усугубило и без того напряжённую атмосферу в доме.

– Ваш папа выздоровел? – ещё вопрос Алёне.

– Нет, умер, – в голосе дрожь…

За годы отсидки, конечно же, она многое думала-передумала. И, говоря казённым языком, раскаялась в содеянном.

В колонии-поселении Алёна трудоустроена подсобной рабочей. Как следует из характеристики, периодически принимает малозначимое участие в культурно-массовых мероприятиях. В колонии общего режима, где Алёна пробыла половину лет из назначенных по приговору, она имела десять поощрений. В колонии-поселении не имеет ни благодарностей, ни взысканий. Но ходатайство о помиловании не поддержали. Как и члены комиссии.

Мама Алёны три года назад сменила место жительства. Всё-таки непросто ей осознавать, как шепчутся за спиной соседи про Алёну.

– А ведь, вроде, была такой хорошей девочкой.

Вот то-то и оно, что вроде.

В родном краю и зона… лучше

Пожалуй, это самое пространное ходатайство о помиловании, которое мне приходилось читать. Адрес получателя: Москва, Кремль, президент РФ В.В. Путин. Адрес отправителя: г. Юрга, женская исправительная колония № 50, осуждённая Елена 1992 года рождения. Но, как я уже не раз уточняла, до того, как ходатайство ляжет на стол нашему президенту, своё решение выносит администрация колонии, потом – члены комиссии по помилованию, затем – губернатор Кузбасса. Мнение не всегда совпадают. Но окончательное, решающее слово – за президентом. Вот к нему-то и обратилась прямо-таки с исповедью наша землячка Елена: «… Моя жизнь ещё не окончательно загублена… Но через десять лет мне уже никто не поможет. Что со мной будет? Хорошо ещё, что родные меня не бросили, хотя я причинила им много боли…».

Ещё бы! От одного приговора родители (семья у Елены была полная, во всех отношениях благополучная) лишились чувств. И покоя, конечно. Ведь осудили дочку на семнадцать с половиной (!) лет за наркотики. Срочные деньги семье Елены не требовались. Все, слава Богу, были живы и здоровы. Да и сама Лена, учившаяся в институте, в карманных деньгах отказа не знала.

В ходатайстве о помиловании осуждённая Елена пишет, что на преступный промысел её толкнула… депрессия. Или, скорее, дурь? Легкомыслие? Безответственность? А иначе как объяснить тот факт, что она не явилась на сдачу госэкзамена?! Понятно, что за такое родители по головке не погладили. Ах, так как никто меня, бедную, не понимает, то помашу я вам рукой. И собралась Елена в Белоруссию, якобы для повышения мастерства и роста по карьерной лестнице.

В Минске и начались злоключения россиянки-сибирячки. Якобы депрессия не помешала стать членом уже отлаженной группы наркодельцов. Никто туда Елену не тянул. Сама нашла, пришла, согласилась на отведённую ей роль. Беспрекословно выполняла поручения и приказы.

А ведь тоже была когда-то хорошей девочкой. Занималась в школе искусств, училась в престижном вузе. Вроде, неглупая. Уже находясь в колонии Белоруссии, применила свои способности добиваться справедливости и человеческих прав. Даже за «колючкой». В разные инстанции писала Елена, жалуясь на беспредел в белорусской колонии. Написала и в российское посольство. И ведь добилась, что из чужой республики экстрадировали её в родной Кузбасс. И вот уже отсюда, из женской колонии пишет Елена в ходатайстве о бесправии на чужбине: «Для нас, судимых за наркотики, не было УДО (условно-досрочного освобождения) и послабления режима. Нас содержали отдельно от других осуждённых. Вместо положенных 30 кг продуктов в посылках разрешалось получать только 1,5 кг…». Такое бы отстаивание своих прав и справедливости – да на воле. Или, всё-таки, подчинение этим правам?!

Сейчас Елена с неподдельной горечью рассуждает, что за семнадцать с половиной лет (приговор оставил в силе и наш российский суд) она потеряет многое. И что вряд ли у неё будет своя семья, свои дети. За семнадцать с половиной лет вырастет новое поколение чужих детей.

По приговору срок наказания Елены – до 22 ноября 2032 года. Более пяти лет уже отбыто. И в колонии Белоруссии, и в кузбасской колонии. Здесь Елена уже дважды поощрялась и была переведена в облегчённые условия. На УДО тоже надеется. Формальный срок его наступает в апреле 2028 года. В колонии Елена трудоустроена швеей. Работает без замечаний. Уверена, что и на воле не останется без нормальной работы. И будет законопослушной.

Ходатайство Елены члены комиссии по помилованию не поддержали. Что скажут губернатор и президент? Возможно, Елена напишет повторное ходатайство. Этого права у осуждённых никто не отнимал. А вот годы жизни они отняли у себя сами. Как Елена. На целых семнадцать с половиной лет. За несколько граммов «белой смерти».

Она – в зоне, а сын в детском доме

У Риммы Н. это уже третья судимость. Две предыдущие – тоже за наркотики. Но приговоры, можно сказать, были щадящими её как женщину-мать. По первому получила отсрочку исполнения наказания (3 года 6 месяцев) до достижения сыном 14 лет. Отсрочку не выдержала. Но и на этот раз суд учёл все смягчающие обстоятельства. Приговорили Римму к трём с половиной годам условно. То есть живи дома, расти сыночка, веди, как и обещала, законопослушный образ жизни. Ан нет, испытательный срок не выдержала. И вот снова она – скамья подсудимых. К новому приговору прибавили неотбытый срок по предыдущему наказанию. Итого получилось двенадцать лет.

В детский дом сын Риммы попал не сразу. Хотя его отец умер от наркотиков. Под опеку внука взяли родители Риммы, уже не молодые. Но потом умирает бабушка мальчика. А дедушка, за которым тоже уход требуется, при всём желании не мог стать опекуном.

– Восемь лет я не видела сына, – вздыхает Римма. Сейчас подростку 14 лет. А куда он потом, после детского дома?

Оказывается, есть у Риммы «гостинка» в Кемерове. Не потерять бы её. Не оставить бы сына без жилья. По просьбе председателя комиссии по помилованию Сергея Моисеенко начальник отряда колонии обещает узнать судьбу «гостинки». Пожалуй, нет такого заседания комиссии, где бы не поднимались вопросы по поводу оказания какого-то содействия в судьбе самих осуждённых, их детей или тех, кто стал потерпевшим. К примеру, вопрос об исках. Судом были назначены выплаты. Но в колонию исполнительные листы так и не поступали. Почему?

…А дочка еще одной осуждённой, Елены И., растёт с бабушкой – матерью Елены.

– Я сделаю всё, чтобы девочка гордилась мной, – с пафосом произносит Елена.

Ой ли! Ведь столько натворила, что вряд ли восьмилетняя Кристина хвалится подружкам, какая у неё самая-самая лучшая мама. К девяти с половиной годам приговорили Елену за наркотики. Эта судимость у Елены четвёртая. Уж какая тут гордость у близких за непутёвую дочку и маму…

И её, Елену, как и предыдущих антигероинь никто насильно не втягивал в преступную группировку. Ей бы по вечерам сказки дочке читать, а она обходила и объезжала тайники-закладки. Вроде, в тёмное время суток выполняла свою роль, но попалась. Верно говорят, что сколько верёвочке не виться…

Конец срока наказания этой Елены – август 2026 года. Надеется на УДО, на милость нашего президента. Да, было такое, что Владимир Владимирович своим решением снизил срок пребывания в женской колонии Кузбасса многодетной матери. За наркотики эта мать судима не впервые. Сделает ли на этот раз для себя выводы?! Пока отбывает уже сокращённый срок, благодаря нашему президенту. Сокращение наказания – это тоже акт помилования.

А всего, как сказали мне в пресс-службе ГУФСИН, в колониях Кузбасса примерно 60 процентов от числа всех осуждённых отбывают наказание за наркотики.

Это ж сколько изломанных судеб!