«Мне б только Волгу переплыть!»

Не успел Фёдор скомандовать «Хенде хох!», как фашист сам поднял руки и чётко, хотя и с акцентом произнёс: «Ста-лин!»

Фёдор понял: сдаётся враг. Надо бы в штаб его доставить. Вдруг важным «языком» окажется?

Не ошибся рядовой Аношкин: этот офицер ценными сведениями владел. Вот и удостоился 18-летний боец медали «За отвагу» – одной из самых уважаемых среди фронтовиков.

Вместо моря и неба – поле

До войны Фёдор Аношкин жил в Горьком. Да, с 1990 года этот город вернул своё бывшее название – Нижний Новгород. Но детство и школьные годы Фёдора прошли именно в Горьком.

От дома Аношкиных до Волги, считай, рукой подать. И мальчишки из округи в воде находились едва ли не больше, чем на суше. Отцы и матери не бранились, зная, что сыновья в реке, как рыбы: не утонут. А те не боялись даже переплывать Волгу от берега до берега, найдя удобное место, где ширина ее «всего-то» с километр. В числе таких смельчаков был и Фёдор.

– Быть тебе, Федюня, капитаном! – не раз говорили друзья.

Капитаном – хорошо. Вон ещё один новый пароход спустили на воду. Местный Сормовский (судостроительный) завод славился мастерами-ударниками.

– После семилетки я пойду в мореходное училище, – поделился Фёдор своими планами с родными.

Отец одобрил выбор сына. Возможно, и встал бы когда-нибудь Фёдор Аношкин на капитанский мостик, если бы не война. В семье простились с отцом, провожая его на фронт.

– Ты теперь за главного, – сказал Захар Кузьмич, обнимая сына.

Со Сталинградского фронта, где воевал отец, домой от него придёт лишь одно письмо. А потом – извещение: «Боец Захар Кузьмич Аношкин пропал без вести». Но Фёдор продолжал ждать отца. И вновь испытывал себя, переплывал Волгу, загадывая желание: «Пусть вернётся! Пусть!».

А из ворот Сормовского завода уже выезжали танки Т-34. И сразу – на фронт. Было освоено в Горьком и производство самолётов, которые тоже без промедления отправлялись на боевые действия. Теперь уже Фёдор стал мечтать о небе. И представлял, как он сидит за штурвалом в кабине пилота.

И ведь смог Фёдор Аношкин после семилетки поступить в авиационное училище. Но проучился там всего четыре месяца. Осиротевшая и обедневшая без отца семья решила переехать из города в деревню. Там-то они не будут голодными. Прокормит поле.

Вот так с неба Фёдор спустился на землю. Два года был пахарем. И не на тракторе: сам ходил за плугом, который тянула лошадь. А потом 17-летний Фёдор отправился в райцентр. С повесткой, полученной из военкомата.

Первый стрелок станкового пулемёта

Даже после курсов в «учебке» Фёдору ещё не исполнилось 18. Но в том колхозе имени Орджоникидзе, где спасалась от голода семья Аношкиных, мужчин-то и не осталось, больше некого было отправлять на фронт. Перелом в войне вроде и наступил, но фашисты сопротивлялись отчаянно. Вот и призывали в Красную Армию совсем молодых. Фёдор оказался в числе четверых новобранцев из своей деревни. После войны встретит лишь одного…

Сам он попал в пехоту. Воевал на 2-м Прибалтийском фронте. Как таковой столицы Латвии – Риги – и не видел. Знал одно: это не чужая земля, а советская. Так что и здесь – ни шагу назад. Фёдора определили первым номером станкового пулемёта. Наводил и стрелял он, а второй номер подавал патроны.

Первое ранение боец Аношкин получил в августе 1944-го. Осколок застрял в руке. И сегодня виден этот «автограф». А тогда Фёдор прошел лечение в полевом госпитале и через пару недель – снова в строй.

С группой немцев он столкнулся не в бою. Тогда передышка была, а Фёдор с автоматом находился в кустах близ дороги. И увидел из-за веток, как по ней, озираясь, пробираются четверо. Видно, к своим попасть фашисты хотели. Фёдор был один, но зато с преимуществом: враги его не видели. Вскинул Аношкин автомат, прицелился. Троих уложил. А четвёртый руки вверх поднял и произнёс: «Сталин». Вот и подумал Фёдор, что уж этого-то надо в штаб доставить.

В штабе командиры пожали Фёдору руку и записали, кто он, откуда призывался. И скоро про пленённого немца Фёдор забыл. Потому как объявился другой фашист – снайпер. Забравшись на дерево, стрелял по нашим. Надо было его «снять». Кто-то из бойцов указал на Фёдора: вот он, мол, молодой, юркий, меткий. Непременно справится с заданием. Но командир рассудил иначе:

– В том-то и дело, что молодой, не пожил ещё. И девушки, поди, любимой ещё нет.

Так что неправду говорят и пишут, что наши командиры молодых солдат не жалели, посылая на верную смерть. Жалели и берегли, когда позволяли обстоятельства.

А снайпера этого «снял» другой солдат, более опытный. К награде того бойца представили. И Фёдор даже не думал, что тоже будет особой медалью награждён. Подумаешь, «языка» доставил. Да и некогда было рассуждать: снова в бой.

Много тогда наших полегло. Но не отступали оставшиеся. Строчил по врагам пулемёт Фёдора Аношкина. За Родину! За Сталина! И, конечно, за Волгу!

Как его ранило, он даже не понял и не почувствовал.

Как Фёдор в Кузбасс попал

Подняли Аношкина вместе с мёртвыми солдатами. Он застонал, и его услышали. И потом на лошади привезли в полевой госпиталь.

Первое, что спросил у врача очнувшийся Фёдор, так это о ранении. Тяжёлое оно или не очень? Не отстать бы ему от своих! А доктор ответил прямо:

– Ранение сверхтяжёлое. Отправим мы тебя, парень, в тыл, в Сибирь.

В иркутском госпитале и узнал Аношкин о Победе. Сплясать хотелось, но рана ещё не позволяла. Зато ходить уже можно было.

В колхоз, к близким вернулся летом сорок пятого. Но встал уже не за плугом, а за прилавком. Да-да, определили его, израненного, продавцом сельпо. А торговать было нечем. Мука – только для учителей. Хозяйственного мыла и того не было. Зато за потерю мужа и отца детей получила мать Фёдора 10000 рублей. Сразу не потратила, приберегла. И оказалось, что зря. Обесценились те тысячи до нескольких рублей. Горевала Анна Ивановна. А сын утешал: «Я выучусь, хорошо зарабатывать стану, заживём, наедимся досыта».

Но сначала из дома отправился не на учёбу, а в военкомат. Вновь повестка оттуда. Оказалось, что медаль «За отвагу» пришла. В военкомате её и вручили. А первый раз показался с ней Фёдор на людях, когда уже учился в экономическом техникуме. Парторг потребовал, чтобы студенты, кто воевал, явились на демонстрацию в пиджаках с боевыми наградами. У кого, конечно, были. Кстати, Орден Отечественной войны 1-й степени у Фёдора Захаровича появится уже потом. Как и юбилейные награды. Но на первом месте – она, медаль «За отвагу».

После техникума направили Фёдора в Кузбасс. Первое время работал в посёлке. Там и встретил свою единственную любимую – Анастасию. И она была не из местных. После окончания Московской сельскохозяйственной академии имени Тимирязева тоже получила направление в Кузбасс. И оказалось, что это – судьба. Сначала – для них двоих. А потом семья стала расти. И возвращаться с работы домой было для Фёдора Захаровича настоящей радостью. Там ждали его жена Анастасия Георгиевна, дочка Наташа и сын Серёжа.

И вообще, поводов для хорошего настроения было в его жизни немало. На разрезе «Шестаки», где Фёдор Захарович много лет работал начальником планово-экономического отдела, – почёт, уважение, благодарности. И сейчас его там не забывают. И не только по праздникам. Впрочем, и во всем городе Гурьевске Фёдора Захаровича знают многие. В пример его ставят землякам разного возраста. Какой бы ни была погода, он непременно гуляет по два часа – по парку, стадиону, просто по улицам. И даже без тросточки. И выправка прямо-таки офицерская, хотя рядовым в пехоте служил.

Есть ещё одно увлечение у бывшего фронтовика. Вот уже 50(!) лет он ежедневно записывает температуру воздуха. Пришёл к выводу: климат даже в Сибири стал теплее. И нередко сам лучше синоптиков даёт прогноз погоды.

Всегда хорошая погода и в уютной квартире, где живёт Фёдор Захарович вместе с дочкой Натальей и зятем Яковом. Незабвенная Анастасия Георгиевна смотрит на своих родных с портрета. И во сне, конечно, приходит. Бывает, что и Волга Фёдору Захаровичу снится. Всё-таки детство с ней связано, особые годы. А ещё мечты. Пусть и не сбывшиеся – не стал он лётчиком, но всё равно чувство светлое осталось.

Сейчас Фёдор Захарович, как и все мы, благодарные за Великую Победу, ждёт 9 Мая. Он, конечно, пойдёт на парад. С высоко поднятой седой головой. Такой статный, красивый, улыбающийся в ответ на приветствия земляков-сибиряков. Именно сибиряком Фёдор Захарович себя и считает.

…Про то, что пленённый «язык» оказался важным офицерским чином, Фёдору Захаровичу сообщил сын Сергей. Это он, заглянув в архив, узнал историю награждения бойца Фёдора Аношкина медалью «За отвагу». Гордость за отца дорогого стоит!