И вспыхнет пламя…

Советская легенда о соратнике Ленина Куйбышеве, его кузбасских друзьях и первых революционных листовках получила подтверждение через сто с лишним лет.

В СССР этот случай из 1906 года, из жизни Валериана Куйбышева, считался ярким, особенным. Приехал в гости революционер, «поднял» город, повел в будущее. На этом примере объяснялось, что именно так действовали лучшие борцы с царским режимом, так страна шла к Октябрьской революции 1917-го…

А в постсоветское время, наоборот, история «Куйбышев плюс Кузнецк» стала для многих не выдающейся и даже будто бы приукрашенной, начала в народе забываться.

Но неожиданно ей пришло подтверждение из другой точки России. Ирина Михайловна Яковлева, потомок кузнечан, друживших с Куйбышевым, вышла на связь с новокузнецкими историками Петром Лизогубом и Николаем Кузнецовым и рассказала, как всё было. И в ответ получила документы для семейной хроники. А также… гвоздь, старинную реликвию из дома, во дворике которого эта история в 1906-м и случилась.

Герой и гектограф

В старой части Новокузнецка, напротив Спасо-Преображенского собора, с XIX века все еще стоит двухэтажный дом купца второй гильдии Алексея Егоровича Фонарева. Рядом – советские «хрущевки». И дорога бежит круто в гору. И шумит близкая площадь…

А летом 1906-го здесь было тихо. Плескала в дощатый борт пристани вода с протоки Томи. Из окон лился запах гераней. В огородах кудрявилась картошка. И всё население Кузнецка составляло около четырех тысяч жителей…

– А Валериан Куйбышев в 1906-м приезжал сюда к отцу. Его отец, Владимир Яковлевич, был участником русско-японской войны, был ранен и переведен на должность Кузнецкого уездного воинского начальника, – рассказывает Петр Лизогуб, замдиректора по науке Новокузнецкого краеведческого музея. – Семья Куйбышева жила через два дома от семьи купца Фонарева. И, понятно, приехал образованный молодой человек, молодежь на него обратила внимание…

Так, живя по соседству, Валериан Куйбышев и семья Фонаревых познакомились…

– Революция 1905 года на Кузнецке тогда никак не отразилась, – продолжает историк. – Всё было спокойно в уезде…

Но Валериан уже являлся членом РСДРП (Российской социал-демократической рабочей партии), а этой партией уже был взят курс на пролетарскую революцию. И что-то неуловимо менялось… И даже в семью купца Фонарева приходили и были его дочерям по духу близки письма их двоюродной сестры Ираиды (сохранились у Ирины Михайловны, правнучки купца Фонарева): «Какое-то бессмысленное существование. Живешь и не можешь отдать себе ясного отчета, зачем ты это делаешь…»

– И Валериан развернул в то лето в Кузнецке печать революционных листовок… во дворе дома купца Фонарева, – поясняет историк Лизогуб. – Что было известно от краеведов советской поры об этом? Елена Владимировна Куйбышева (сестра Валериана) писала в Сталинский краеведческий музей в 1954-м: «Валериан рассказывал, что ему удалось в доме купца Фонарева, в бане, с помощью дочери Фонарева Лиды организовать… типографию. Что жандармы яростно разыскивали эту типографию. В Кузнецке был пристав Пушкарёв… Он по секрету сказал нашему отцу, что появление листовок приписывают Валериану, хотя доказать это еще не удалось. Отец беседовал с Валерианом, и тот решил уехать».

И уехал. А типографий тогда в Кузнецке в принципе не было, и город 1906 года не отмечен в полицейских сводках в плане листовок. Но в январе 1907-го такие листовки здесь обнаружили! Известно из отчета уездного исправника: «В ночь с 25 на 26 января… неизвестным лицом были разбросаны прокламации противоправительственного содержания, каковых подобраны на улицах 10 экземляров». Подобные листовки появляются и в марте, июле, сентябре 1907-го. Они в духе политической позиции Куйбышева того времени. Не исключено, что часть листовок после отъезда Валериана Куйбышева сохранялась в городе, а после отъезда и отца Куйбышева с семьей из Кузнецка (в декабре 1906-го), уже не компрометируя никого, листовки и стали появляться в городе. Я уверен, без Лиды и ее сестер здесь не обошлось…

И напечатаны эти листовки были, предполагает Петр Лизогуб, на гектографе, аппарате для копирования, дававшем по сто отпечатков, он был тогда достаточно распространен.

Ноктюрн водосточных труб

Сестер Фонаревых звали Лида, Рая, Дрося и Аня. В 1906-м Лидии было 18. Рае – 16, училась в гимназии, в Томске. Ирина Михайловна – внучка как раз Раисы.

– Я знала о типографии от бабушки, – сообщила она новокузнецким историкам. – Она рассказывала, что прокламации, которые печатались в их бане, все сестры Фонаревы по ночам расклеивали по городу. Рассказывала, что прятали их в трубах (водосточных. – Авт.) в случае опасности… Говорила: было страшно, и они прятались, если видели городового, но верили в будущую революцию и считали своим долгом помогать Куйбышеву.

Так сошлись два важных свидетельства. И, как пояснил историк Лизогуб, «после новых дополнений наличие «подпольного центра» в бане Фонаревых больше не вызывает сомнения».

– Я знала от бабушки: сестры Фонаревы верили: идеи равенства и братства должны победить, – пояснила Ирина Михайловна и «Кузбассу». – Заводилой был Валериан Куйбышев. В революционную деятельность его втянул родной дядя, Гладышев… Большую роль в тех революционных посиделках и беготне с прокламациями, кроме Лиды, играла и Ираида, двоюродная сестра. Она потом в Томске с головой ушла в революцию…

– Но почему всё же купец…

– Отец девочек Фонаревых был купцом, и был очень неглупым человеком. Красивые идеи и ему нравились. Он подшучивал над увлечением дочерей, считал, что юношеский максимализм – болезнь возраста, и разрешение на работу простенькой типографии в своей бане дал. Видимо, надеялся, что не будут искать у одного из богатеев Кузнецка, – предположила Ирина Михайловна.

– А листовки те для тихого Кузнецка стали Событием! – продолжает Петр Лизогуб. – И отголоском больших событий, происходивших в больших городах… Сестры Фонаревы, печатая, разбрасывая, расклеивая листовки, очень рисковали…

К сожалению, ни одной листовки до нашего века не дошло. Историки считают, что Куйбышев и кузнечане сочиняли листовки примерно такие же, какие «ходили» по Барнаулу и Томску. Например, о первой революции: «Мы разбиты, но не побеждены!» Или о будущем социализме, когда «Люди достигнут довольства и счастья».

Дом купца Фонарева в 1930-х. Фото из архива Ирины Яковлевой.

После…

Куйбышев больше в Кузнецк не приезжал. До 1917-го его жизнь – сплошь аресты. А после Октябрьской революции он очень «вырос»». И стал председателем Госплана и советником Сталина. Умер в 1935-м. Позже, в годы «большого террора», были расстреляны его брат и жена.

– Для нашего города он культовая фигура, имя Куйбышева было особо на слуху в годы индустриализации, он курировал строительство КМК, – поясняет историк Лизогуб.

А что случилось с Фонаревыми? Как рассказала Ирина Михайловна, купец с женой умерли до главных революционных событий. В Гражданскую войну Кузнецк покинули все братья и сестры Фонаревы, и у всех судьба – трагическая.

Старшие сестры – Лида и Рая – вышли замуж до Первой мировой войны, за известных в Кузнецке доктора и мирового судью.

– Исследуя дошедшие до меня фотографии, я поняла: в 1914-м Лида пошла служить в госпиталь. Она награждена Георгиевской медалью 4-й степени.

Но дальше о фронтовой сестре милосердия Лиде ничего неизвестно. А Раиса прожила до 94 лет.

– Ее мужа (Иннокентия Дьякова. – Авт.) арестовали, нашли меж тарелок припрятанные старые золотые монеты, и расстреляли без суда и следствия, – рассказывает Ирина Михайловна.

Она выяснила, что это были за монеты. Иннокентий – внук протоиерея Троицкого собора Ачинска о. Александра Сретенского, а в 1891-м через этот город проезжал Цесаревич. И вот за поднесение от города Ачинска подарка Николаю II мать Иннокентия Ивановича (урожденная Сретенская) получила из его рук золотом 10 рублей.

– Их как реликвию и на «черный день» и хранили потом в доме моей бабушки Раисы Алексеевны (урожденной Фонаревой) и деда Иннокентия Ивановича Дьякова, – уточняет Ирина Михайловна Яковлева. – Обнаруженные при обыске золотые стали поводом для расстрела в 1935-м или 1936-м…

И вообще жизнь Раисы была счастливой только до революции. А дальше – сплошные лишения. Семью кормить надо, а мужа на работу в 1920-30-х не брали, и какое-то время жили на гроши от продажи сделанных Раисой цветов из бумаги… В Великую Отечественную Раиса оказалась в оккупации. Ее сына, подпольщика, немцы повесили. Она с внуком пряталась… А после войны она всегда была с нами, до самого конца…

А вспоминала ли Раиса те первые листовки? Наверняка.

– Но это были абсолютно чистые и бескорыстные чаяния, которыми жили в период между революцией 1905 года и Февральской революцией 1917-го все сестры Фонаревы, – говорит Ирина Михайловна.

Она с благодарностью приняла от новокузнецких историков подарок из прошлого – присланный ей гвоздь из родового дома Фонаревых. Это гвоздь от наличника, сброшенного рабочими когда-то давно по ненадобности.

Но гвоздь этот – не только связь веков. Чем дальше мы от Октября, от пришедшего и ушедшего социализма, тем сильнее гвоздем в памяти у людей советских поколений сидит вопрос: «Чем все-таки был XX век? Мечтой или ошибкой? Веком напрасным или веком попытки, которую кто-то в мире все равно должен был совершить?»