Пророчество «Зимней вишни»

Галина Мордовцева окончательно поверилав в предсказание катастрофы, когда пошли сообщения о пожаре в Зимней вишне..

Пожар в Кемерове, который унес много детских жизней, был предсказан монахиней еще 50 лет назад…

Слова Марфы Мартемьяновой о том, что в Кемерове погибнет много детей, прозвучавшие 7 января 1968 года, оказались пророческими. Она говорила о будущей трагедии с болью и, как оказалось, с невероятной точностью… И ее пророчество сбылось 25 марта 2018-го: в пожаре в «Зимней вишне» погибли 60 человек, из них – 37 малышей и школьников…

– Бабушка Марфа, из репрессированных, бывшая монахиня, жила в пяти минутах ходьбы от нашего дома. Я забегала к ней в гости, была единственным ребенком в селе, кто не боялся ее сурового взгляда… Она была очень молчаливой, очень одинокой и очень хорошей. Но и я всегда бывала у нее чуть… А в то утро, когда Марфа заговорила вдруг со мной, со школьницей, о будущем, я пробыла у нее долго. Прощаясь, Марфа сказала: «Запомни…» Потом прошло полвека, и слова бабушки Марфы действительно стали явью… До меня это стало окончательно доходить, когда 25 марта 2018-го позвонила тетя, сказала, что «Зимняя вишня» в Кемерове горит, что там пожарные машины, по телевизору уже даже сказали. И что в здании, все вокруг говорят, много деток, – плачет, вспоминая, 59-летняя Галина Мордовцева из Улуса. Ведь, навсегда запомнив предсказание монахини, за свою жизнь Галина не раз рассказывала о нем людям…

Но даже доживи сама провидица Марфа до наших дней, даже сообщи она во все инстанции, что «скоро будет беда», все равно вряд ли бы наше общество это приняло, вряд ли поверило…

Дружба

Как Марфа появилась в Улусе, никто сейчас не помнит.

– Отец мой однажды вспоминал, что приехала она после войны (или в конце 1940-х, или в 1950-х. – Ред.) Возможно, ее срок закончился, а запрет на дальний переезд оставался. И она, из репрессированных, осела там, где смогла, – рассказывает Галина. – Отец говорил еще про нее: она монахиня, игуменья. Я тогда не понимала значения этих слов, считала, что это профессия. Есть же учителя, доярки, значит, есть и «ягуменьи» (именно так размышляла)…

Приехав жить в Улус, Марфа Васильевна уже была старенькой. Ходила во всём черном, сутулясь. Взгляд исподлобья – пронизывающий. Жила в доме на Мозжушинской одна. Дверь не запирала. В деревню почти не выходила. Разве что изредка ее видели идущей домой с охапкой лекарственных трав.

– Отец помогал ей с огородом, приходил, она нальет стопку – и всё. Строгая была. Ему хотелось еще, но нет. И он работал дальше, человеком был работящим… А мне пять лет было, когда отец впервые привел меня к бабушке Марфе. Он ушел в ее огород, дальше работать. Я осталась во дворе, села на старенький стульчик, для дойки коровы «сиделочка». А бабушка вышла из избы и мне: «Иди сюда». Позвала в дом. Ушла вперед. А дверь у нее найти сложно, там сенки без окон, дровник, углярка, повороты, наконец, большие ступеньки, порог. Дошла я. Всё в темноте. И в комнате темно – свет только из окон. Что в доме? Печка, стол, шкафчик, иконы, ранец на гвозде высоко на стене. Она сняла ранец, такой дореволюционный, как гимназисты ходили, как иллюстрация к любимой нами, советскими детьми, книге Катаева «Белеет парус одинокий…». Достала из ранца две конфеты – «лимончики». Мне: «Скажи, Господи, помилуй». Я повторила. Взяла мою руку, показала, как перекреститься. Я повторила. Получила конфеты…

С тех пор маленькая Галя не раз приходила с отцом или одна к Марфе. В первую очередь, из-за конфет. И получала «лимончики», и была хорошей молчаливой «собеседницей», не задававшей лишних вопросов, наблюдавшей, чем бабушка Марфа сосредоточенно занята…

– Про то, что в углу у нее высоко иконы, под стеклом, я понимала, но рассмотреть не могла, – продолжает Галина.

Что такое иконы, она, советская девочка, родившаяся и росшая в селе, где никогда не было храма, в семье, где была прервана вера в Бога, как и во многих семьях в СССР, все-таки знала. Потому что у нее самой дома в сундуке лежали две еще бабушкины иконы, старинные, начавшие трескаться.

– У меня было трудное детство, отец бил, росла «на ремне», и по вечерам, наплакавшись, ложилась спать, тайно взяв и затащив под одеяло те иконы из сундука. Я сначала не знала, кто изображен. Просто, прижав иконы, мечтала: «Тетенька, ты обняла своего мальчика, обними и меня, защити». И появлялось обнимающее тепло… И было чувство, что меня приподняло над железной койкой, и был вокруг свет, и в нем – вдалеке – добрая женщина в белом».

Дословно!

Галя уже училась в первом классе, когда на зимних каникулах, посланная мамой на поиски отца, срочно потребовавшегося дома по хозяйству, она прибежала к Марфе. Постучалась: «Бабушка Марфа, открой мине» Та встретила.

Оказалось, отец не заходил, надо дальше искать у соседей…

Бабушка Марфа снова угостила конфетами. Потом спросила, обдумывая: «Тебе лет восемь-то есть?» – «В конце месяца будет восемь». И тогда Марфа сказала Гале, что будет с нею. И что в соседней Мозжухе в будущем поставят два храма. И что еще произойдет важного в Улусе…

80-летняя Марфа понимала, что Галя еще совсем мала. Но главное событие, о котором она спешила предупредить (ей самой оставалось тогда жить немного), должно было случиться через десятки лет. И лучше передать знание ребенку, чем взрослому.

– Бабушка Марфа сказала про Кемерово: «Будет массовый уход детей от родителей. Будет на старом пепелище, дорога от вокзала, прямо, там, в центре города… Здание очень большое, дом, еще дом, еще дом, еще дом… Зарево будет большое. Это будет в марте, в воскресенье. Но сначала в воскресенье люди будут приходить в общественные места, что-то обсуждать, а в следующее воскресенье – будет массовый уход детей от своих родителей. В темном месте будет массовый уход детей… Запомни меня… Ты все равно сейчас не запомнишь, а когда события будут происходить, вспомнишь, тебе будет уже за 50», – цитирует Галина.

И поясняет, что до 2010 года, до своих 50 лет, она, вспоминая бабушку Марфу, впервые задумалась о предсказаниях в 1988-м. У нее тогда умер от лейкоза пятилетний сын.

– И тогда я поняла, что Марфа имела в виду за словом «уйдет». В детстве же, слушая Марфу, я посчитала просто – это шаги, – показывает мне Галина и «шагает» пальцами по столу. – Потом, еще годы спустя, сверив предсказания Марфы о моей жизни, я однажды снова поняла, что всё верно. И несколько лет назад начала думать дальше: о какой большой общей для многих семей беде еще говорила Марфа?

Место… Похоже, это недалеко от вокзала, по проспекту Ленина. Не жилой дом – здание, и уже горевшее до того. Кондитерская фабрика? Да, было, горела… К тому же здание – «дом, еще дом, еще, еще…», Марфа говорила и показывала руками этажи. В четыре этажа, значит, здание будет. Так что, начинала склоняться я, верить и не верить, это «Зимняя вишня», торговый центр, вставший на месте кондитерской фабрики.

И раз уже пожар был в том месте, на фабрике, значит, большая детская беда придет – во втором пожаре, да и Марфа говорила про большое зарево…

Но в каком году? Раз «тебе будет уже за 50», значит, после 2010 года.

А вот месяц Марфа мне назвала точно – март. И назвала два воскресенья подряд. Одно воскресенье – много людей идут в общественные места. Так в 2018-м и случилось, 18 марта мы выбирали президента страны. «А в следующее воскресенье будет массовый уход детей», «в темном месте…» Больно говорить, но всё так и произошло, в «Зимней вишне», в кино.

Конфеты и дерево

Совпадение это было или пророчество? Чуткое сердце или посланное свыше знание? Главное – добрая большая душа, заглянувшая в будущее, постаралась передать это знание нам…

Могла ли ошибаться Марфа? Про свою близкую смерть в 1970-м она заранее знала. Приходила и к Галиной маме, и к другой соседке, просила взять деньги на похороны.

Какие еще напоминания, какие знаки – о будущей трагедии в Кемерове – постаралась оставить Марфа? Возможно, это конфеты и дерево.

Память о «лимончиках», которыми угощала Марфа, могла тоже «подсказать», напомнить Галине место будущей большой трагедии – на месте бывшей кондитерской фабрики… А несколько лет назад на могиле Марфы взял и вырос клен. И это дерево похоже на дерево в центре народного мемориала с детскими игрушками возле сгоревшей «Зимней вишни».

– Марфа еще говорила: «Будет третье событие там…» Без массовых жертв, но… Всё там же. И говорила: «Ты будешь ему очевидцем…»

Что именно еще может случиться на месте «Зимней вишни», Галина из предсказания Марфы не помнит. С трудом вытягивает из памяти, что «будет что-то с землей», «из-под земли»… И признается, что старается, приезжая из села в город, не проходить, не проезжать мимо бывшей «Зимней вишни», даже когда она, пенсионерка, прихожанка, работающая в храме, спешит на курсы по греческому языку. Если не будет очевидцем, не увидит ЧП, то, может, оно и не случится?

Здесь, у клёна, похоронена Марфа, предсказавшая катастрофу в Кемерове за 50 лет до нее…