Областная газета
Горький звал шорскую девушку замуж…
Много лет назад самый известный пролетарский писатель, «Буревестник революции», сделал дочери Шории предложение руки и сердца. Отказавшись, она жалела об этом до конца своей жизни.
– Об этом мне рассказала сама Полина Тимофеевна Кусургашева, – говорит Александр Кирсанов из поселка Ортон.
Кусургашева – одна из первых комсомолок Кузбасса, женщина-ученый, человек невероятно сильной, интересной, даже приключенческой судьбы, очень красивая и в молодости, и в глубокой старости…
Кирсанов, рассказавший «Кузбассу» о ней, был, похоже, последним шорцем, приехавшим с далекой родины и успевшим застать первую комсомолку в живых. Он побывал у Полины Тимофеевны в Москве в канун XXI века, за год до ее кончины…
– Я был замглавы поселка, полетел в Москву на стажировку 4 января 1999-го, – вспоминает Александр Дмитриевич. – Долго был загружен учебой, позвонил не сразу. Мне ее телефон уже бывавшие у нее земляки дали.
Ведь «ниточка», связывавшая Кусургашеву с родной Шорией, никогда не рвалась.
– А набрал, наконец, номер, услышал: «Эзенок!» («Здравствуйте!» по-шорски. – Прим. ред.), поразился, – продолжает Александр Кирсанов. – Полине Тимофеевне – 93 года, а голос молодой, и язык – мы потом говорили по-шорски – не забыла… Договорились о встрече. Я еще трижды сдвигал мой приход из-за учебы. А она ждала, по-настоящему ждала. И вот звоню в ее дверь, купив по дороге печенья и молока. Меня встречает москвичка в повязанном по-шорски платке. И я… словно к маме моей приехал!
…И вообще, старенькие, с узором, обои в однокомнатной «хрущевке» – цвета дягиля – в сумерках были похожи на таежную поляну в Шории. На Полине Тимофеевне было две теплые кофты – по-сибирски. Против ее подушки – иконы. В углу – шорский деревянный сундук. И они, представители одного из самых маленьких народов в мире, походив по столичной комнате с разговорами, вдруг, не сговариваясь, сели рядышком – на сундук. И всё: оба мыслями – в Шории…
А когда встали, Полина Тимофеевна, приподняв легкую крышку, показала пару вещиц на дне и сказала:
– С этим сундуком я приехала когда-то в Москву…
Путешествие в Будущее
Но как это случилось? Как дочка паштыка, старосты шорского села Протока (сейчас это село Безруково меж Новокузнецком и Мысками), влюбившись в революцию, стремительно стала взрослой? В 1920-м, в 14 лет, стала зампредседателя сельсовета. В 1921-м в числе шести парней и девчат оказалась одной из создательниц комсомольской ячейки. В те же 15 с небольшим лет – она уже директор школы в одном селе, потом – в другом, шорском… В Усть-Анзасе вообще учила детей в самую голодную и страшную зиму. Страшную – из-за бандитов, выслеживавших и уничтожавших представителей советской власти. Ей тогда советовали – держаться коммунаров. А коммуна называлась «Буревестник» – по-Горькому. Так судьба и повела Полину к самой счастливой встрече в ее жизни…
– Полина Тимофеевна вспоминала, как ее вызвали в Томск (только закончилась Гражданская война, ей было 18, на дворе – август 1924-го. – Прим. ред.). Там она должна будет получить направление на учебу в Москву, в университет народов Востока. И вот они с подругой, которая мечтала учиться в Томске, поплыли через Кузнецк, на плоту. Они смогли, добрались. Цель была достигнута. Подруга осталась учиться в Томске. Полина уехала в Москву. Университет ее и познакомил на последнем курсе с Горьким…
Тогда (в 1928-м. – Прим. ред.) Алексей Максимович вернулся из эмиграции.
– Она вспоминала: «Столько народу его встречало! В толпе – не сдвинуться». Но в первый раз, по приезду Горького, она его даже не увидела. Зато вскоре подруга (из ВЦИКа. – Прим. ред.) сказала: они вдвоем приглашены к Горькому!
Понятно было: писателю хотелось как можно быстрее и больше узнать о «новых людях» Страны Советов – бесстрашных, с жаждой познания мира, умных, сильных, красивых. И Полина подходила под это описание на все 100!
– Но она и без того в Москве очень стеснялась своей экзотической красоты: очень смуглая, волосы длинные, рыжеватые, волнистые, на щеках – румянец… А тут – приглашена в гости. И к кому? К самому Горькому! Да и идти было не в чем. Собираясь отказаться, она даже обрадовалась. Но подруги по общежитию уговорили, вещи нанесли, одели…
В гостях Полина еще больше стеснялась. Но пригласила Горького на выпускной. Он не смог. Пришел на другой день. И, прощаясь со студентами, пригласил Полину на другое мероприятие – на следующую встречу, куда спешил… Вскоре опять уехал за границу. А вернулся в 1932-м, и они встретились… И он продолжал расспрашивать о Шории, о таежном, почти неизвестном народе, традициях… И видел в Полине свою сбывшуюся мечту – маленького человека, которому 1917 год и Октябрьская революция открыли дорогу в большой мир.
Ненаписанный роман
– А сколько лет они общались – Полина с Горьким?
– До смерти Горького (писатель скончался 18 июня 1936-го, официальная причина – больные легкие. Но одна из версий, что умер не своей смертью, ведь был уже в опале, ходит до сих пор. – Прим. ред.). Полина Тимофеевна вспоминала: когда пошли гонения на него, Горький хотел уехать из страны. Жениться на ней и уехать, – продолжает Александр Дмитриевич. – Он звал ее с собой – в Италию.
– Она любила Горького?
– Видимо, любила. И очень уважала. Он звал замуж, за рубеж, но она отказалась. Возможно, понимала, что больше не вернется и никогда не увидит родину. И еще – у нее работа, ответственность, лекции, она уже преподавала в вузах. Всё бросить, уехать – не могла.
– Пожалела потом, что так и не приняла предложения? Ведь, приняв, возможно, смогла бы спасти Горькому жизнь? Уехали бы и избежали спецоперации…
– Она жалела…
Кстати, еще одна землячка, Любовь Чульжанова, редактор информационного бюллетеня «Туган Чер» общества «Алтын Шор», раньше Кирсанова приезжавшая к Полине Тимофеевне и записывавшая ее воспоминания, упоминает такую подробность. Горький узнал о путешествии Полины по Томи лишь за месяц до смерти. Причем не от нее самой, а из подшивки одного сибирского издания. И был потрясен, прочитав, что две девушки, зовут их так-то и так-то, приплыли из Шории в Томск на девятые сутки – ради учебы. Только плыли на лодке с парусом. И Горький у Полины спросил: «А ночевали в населенных пунктах?» Она ответила: «Ни разу этого не было. Мы боялись их. Мы внимательно осматривали берега, увидим отлогий берег, подплывем, вытаскиваем лодку на берег, вытаскиваем из нее провизию, лодку переворачиваем вверх дном, чтобы спать под ней». На что Горький сказал: «Я рад, что не ошибся в вас, вы действительно заряжены положительной энергией огромной силы. А это встречается редко…»
А еще Горький сказал, что напишет о Полине роман. Не успел. Как и не успел окрепнуть роман 68-летнего писателя и 30-летней сибирячки…
– С Полиной Тимофеевной мы в тот вечер засиделись допоздна на диване, над которым висела фотография ее с Горьким. Она расспрашивала о Шории и кивала. Живем тайгой и работаем на земле, имеем огород, скотину, – правильно. У меня учительский диплом, – правильно. В семье много детей, плюс мы с женой растим племянника-сироту, – так в Шории всегда было, правильно… И рассказывала про всю свою жизнь, и я поражался, сколько выдержала испытаний эта дочь Шории, и сколько в ней жизненной силы! – продолжает Александр Дмитриевич. – Она оставила меня ночевать. На рассвете я проснулся от вкусного запаха. Она приготовила старинное шорское блюдо – перловку с мелко рубленным мясом. Его в моем детстве готовила мама. И я словно снова в детство попал… На прощанье, обняв, Полина Тимофеевна сказала: «Храни тебя Бог!» И я ушел растроганный…
…Полина Тимофеевна умерла в 94 года. Идет молва, что за миг до смерти она, парализованная, вдруг протянула руки, словно вложила свои ладони в чьи-то встречавшие другие, и прошептала: «Алексей Максимович!» И если это правда, то он ответил ей словами любимого своего героя Данко: «Всё на свете имеет конец! Идемте!»
Алексей (Максим Горький) и Полина.
Комментарий специалиста
Подвиг или легенда?
То, как две девушки в 1924-м из Шории добрались по Томи до Томска за направлением в вузы, и сейчас поражает воображение.
– Эта история – правда! – убеждена Надежда Шихалева, директор Таштагольского музея этнографии и природы Горной Шории. – Мы нашли номер издания 1924 года, где рассказано об этом путешествии по Томи. Там рисунок лодки с парусом. Лодка похожа на шорскую долбленку. А парус? В шорской традиции его не было. Но девушки, учившие в школе Лермонтова, «Белеет парус одинокий», могли сделать импровизированный парус. Впрочем, ткани были тогда в дефиците…
Но ведь и художник издания, вдохновившись поступком девушек, вполне мог просто «додумать» и нарисовать парус.
– Шорские женщины не плавали, только мужчины. Наверняка людей в лодке (плот был вряд ли) было не двое, а больше, и управляли лодкой мужчины. К тому же – зачем парус по течению? И парусов у шорцев в истории действительно не было. Вверх по течению шорцы двигались на шестах, спускались с веслом… И еще, девять дней плыть до Томска – слишком мало. Скорее всего, это была «красная» легенда. К тому же – зачем плыть, если уже тогда можно было добраться железной дорогой? – считает доктор исторических наук, профессор кафедры археологии КемГУ Валерий Кимеев.
