Ложок. Последние свидетели

Начались экскурсии в самый страшный лагерь Сиблага, где в 1930-х от непосильного труда человек умирал за три месяца…

…Никогда, никогда мне еще не хотелось так сильно вернуться назад, в будущее – в золото листвы 2018-го, на автовокзал, на станцию, да хоть куда, лишь бы только рвануть вольно от этой страшной каменной лагерной стены с узкой дырой-окном. От руин времен далеких 1930-х, оставшихся от штрафного лагеря в Ложке – на краю города Искитима, под Новосибирском.

В годы сталинских репрессий, ложных доносов, арестов и «отсидок» (с реабилитацией в большинстве своем посмертной – лишь в конце XX века) этот лагерь называли «каторжным», «адским» и «самым страшным в Сиблаге».

…Щель окна, «зарешеченного» терновником, манила заглянуть внутрь вопреки внутреннему барьеру. Хотелось понять, какой была несвобода, обрушивавшаяся на самых обычных людей.

И вот колючки рвут руки, волосы, воротник… Лагерная стена в ширину метра три. Окно глубоко. Толща укрепстены – больше метра, и там бетон плюс слои кирпичей, разочарование для побегов.

И окно похоже больше на лаз – в прошлое. И в него молча, один за другим, заглядываем мы, журналисты, приехавшие из разных точек Западной Сибири, по невольному сейчас совпадению, символически повторив исторические потоки «штрафников» (в годы репрессий доставлявшихся сюда, в штрафной лагерь, с Томской, Кемеровской, Барнаульской, Новосибирской лагерных зон, а в целом – с разных концов СССР).

Итак, мы – первая здесь экскурсионная группа. Взрослые, школьники. Приехали в Ложок, в бывший лагерь ОЛП-4. И, сверившись со старой картой в папке Ирины Костюркиной, одного из разработчиков этого нового новосибирского историко-культурного туристического маршрута «Ложок: дорога к Храму», нашли первым делом бывшую проходную штрафлагеря. Она – незримая – у крыльца современного кинотеатра «Октябрь».

А от «проходной» – прошли к той самой лагерной стене. К месту, где ветер, подняв ворох сухих «шепчущих» листьев, швырнув их в лица, донес давно исчезнувшие голоса «штрафников». И где мы впервые встретились: прошлое с будущим… Они, «штрафники», о нашем простом времени мечтали. А мы об их трагическом мало что знали…

– Сколько их было здесь, «штрафников»? Сколько прошло через лагерь с 1929-го по 1956 год, от открытия до закрытия ОЛП-4? Сколько умерло на работах? Информация до сих пор засекречена. Но их были тысячи, – скажет позже Галина Гриненко, заведующая музеем ДК «Октябрь». – После Великой Отечественной – до 3000 человек разом лагерь вмещал. И люди притом еще в течение года сменялись… Одних возвращали после отбытия срока – назад, в «свои» лагеря. Других губил карьер, он же вырыт заключенными вручную! И он – почти 60 метров глубиной!

Как много жизней забрал карьер? Один из ответов – в воспоминаниях Амдура, поступившего в этот лагерь из мариинского лагеря, в штрафную, как он писал, оказавшуюся смертельной почти для всех его товарищей командировку. Эти воспоминания Ирина читает, пока едем на автобусах к тем двум бывшим лагерным карьерам: «направлено на штрафную командировку 93 человека… вернулись через шесть месяцев трое…»

И мы ожидаем увидеть огромную яму карьера – навечно жуткого места. Но впереди – просто рыжий обрыв, внизу – тихая вода. И ни намека на бывшие лагерные работы. Лишь подошедший охранник озера (первого карьера, где скоро разведут форель) объяснил:

«Обрыв иногда «выдает» лагерное. Недавно вот стал «выходить» из обрыва лагерный бур».

Тот самый остаток стены лагерного здания с окном… Фото: Ларисы Максименко.

1600 ударов

Несмотря на недоступность, информация об этом лагере и из лагеря утекала. И сохранилась в домах жителей Искитима. В конце советского времени ее хоть немного успела записать краевед Гриненко. А в постсоветские годы новосибирские историки успели изучить часть документов, когда архивы на время приоткрылись. Так до наших дней и дошли крупицы истории лагеря, куда направляли на время – в качестве дополнительного наказания – заключенных из других лагерей Сиблага. За нарушения режима, за невыполнение трудовой нормы и так далее…

– Как вспоминал заключенный Анатолий Литвинкин, работа была невыносимо тяжелая. Заключенные бурили камень: 1600 ударов по буру – пройден метр. Пять метров – норма в день. Бригада была из двух человек, нужно пройти десять метров, – рассказывает Ирина дальше, поясняя, что если на смене один член бригады на карьере умирал, то оставшийся должен был выполнить норму за двоих, иначе остался бы без пайка.

И еще… Там же, на карьерах, выжигали известь.

– И печи были открытого типа. Слой угля, слой камня… Слоями укладывалось – до высоты двухэтажки. Поджигалось и почти два месяца выжигалось, – объясняет Ирина. – И, по воспоминаниям, ядовитая известковая пыль сжигала легкие человека за три месяца. Плюс истощение и огромная нагрузка… Так что смертность была здесь высокой.

На месте бывшего карьера по добыче известняка стало озеро. Фото: Ларисы Максименко.

Выжившая

Среди заключенных Ложка были уголовники и «враги народа» – мужчины, женщины, дети.

Были даже жены соратников Ленина.

– По воспоминаниям Кайнова, «эти люди, все женщины, человек тридцать… Все они высланы на известковые шахты… И хотя пробыли там всего три месяца, но Боже, что с ними стало! Лица обтянуты желтой кожей, красные веки, поминутный кашель…»

Была в этом штрафлагере и Анна Ларина-Бухарина, жена расстрелянного в 1938-м любимца Ленина – Николая Бухарина.

– По разным сведениям, она провела здесь от четырех до десяти лет, – рассказывает Гриненко.

– Но как она смогла выжить?

– Необъяснимо. Верно, кому-то было нужно, чтобы выжила.

– Нет, Анна Михайловна не могла быть в штрафном лагере долго, – пояснит позже, уже когда я вернусь в Кемерово, известный кузбасский историк, председатель областного совета ветеранов ГУФСИН, завмузеем истории кузбасского ГУФСИН  Сергей Марченко. По найденным им в архивах документам, Ларина-Бухарина прибыла этапом в Сиблаг в 1940-м. А 29 декабря 1942-го попала в Ложок («видимо, за нарушение требований режима»). И была там «на общих работах, а это может быть и работа на полях».

Информации о том, сколько точно пробыла Ларина-Бухарина в Ложке, не сохранилось. Но она выдержала штрафлаг. И, переведенная потом назад, в кузбасский лагерь, в Новоивановку, вышла замуж – за заключенного Федора Фадеева. И родила в 1946-м Надю, а в 1949-м – Мишу.

Первого мужа – Бухарина – Анна потеряла в 38-м году. Со вторым расписалась, когда они оба уже стали бесконвойными, и придя, держась за руки, из Новоивановки в соседнюю Ивановку, в сельсовет, 10 октября 1945-го. И получив свидетельство о браке №38…

– Она работала бригадиром в сельском хозяйстве и, по характеристике 1945 года, бригада выполняла план на 105 процентов. А Фадеев, до ареста работавший начальником агропромотдела наркомата совхозов Казахстана, был очень востребован. Его часто кидали «на прорыв», переводя с места на место. Но, освободившемуся раньше жены, ему не разрешили уехать из области… А у Анны Михайловны конец срока был назначен на 20 сентября 1945-го. Но из-за того, что она не отказалась от памяти Бухарина, освободилась лишь 9 сентября 1955-го, в Тисуле. Кстати, в Тисуль, приезжал ее и Бухарина сын Юра. Когда ее арестовали, ему был год, а встретились – ему уже было 20, – рассказал Марченко.

…Тогда, в 1955-м, освободившись, Анна уехала из Тисуля с младшими детьми в Москву. К тому времени ее второй муж умер… А что ей давало сил в те долгие годы несвободы? Скорее всего, данная ею клятва и выученное наизусть, при расставании с Бухариным, его письмо «Будущему поколению руководителей партии». Годы спустя она его передала в ЦК и добилась реабилитации первого мужа…

Лик

В то же время, в 1955-1956 годах, штрафной лагерь в Ложке, закрываясь, превращался в пустырь. И совсем забылся бы, если бы… не знак свыше.

– В конце 1960-х Надежда Попко пошла к ручью за водой, а он был тогда как небольшая речка, тек неподалеку от бывшего лагеря. Наклонилась и на дне, на сланце, увидела изображение Богородицы. Сланец принесла домой. Потом люди пошли, растащили весь сланец, как святыню, – вспоминает рассказы очевидцев Гриненко.

Явление Богородицы посчитали напоминанием о близком месте трагедии – о штрафлагере. К тому же речка вскоре превратилась в ключ, на нем начались исцеления. И у Святого ключа поставили храм и памятный крест с обращением, чтобы помнили о штрафлаге…

– Я свидетельствую, – говорят записанные воспоминания о лагере и документы.

– Я свидетельствую, – шумит Святой ключ.

Святой ключ, место, где в 1960-х появился в сланце лик Богородицы. Фото: Ларисы Максименко.