Дорога жизни!

Кемеровчанка, сменив документы на Счастливую, избежала смерти, изменила судьбу, жизненный путь и даже стала… старейшей кузбасской автостопщицей.

…Возможно ли, обратившись к Создателю в самый отчаянный миг, находясь на краю гибели, попросить и наиблагоприятнейшим образом получить желаемое?

– Это чудо. Но оно работает. Пережив большое семейное горе, раздумывая о родовом проклятии, 12 лет назад я взяла и поменяла фамилию на Счастливую… И фамилия эта на самом деле и чудесная, и несущая, и оправдывающая, и помогающая абсолютно, – говорит 62-летняя Счастливая, сидя у любимого окна, залитая солнечным светом и радостью дня так щедро, передающая тоже так много тепла, что я, с утра из-за проблем как-то не очень счастливая, взглянув в ее сияющие глаза, вспыхиваю, заряжаюсь благодарно ответно…

– «Зайчики» счастливости у всех, кто видит мой паспорт или слышит фамилию, сразу же в лицах, глазах появляются, – улыбается, поясняет она.

Свою необыкновенную историю автостопщица Счастливая уже несколько лет несет по Земле, рассказывая людям. И выслушивая их трудности и беды, советуя, помогая…

Рассказывает про время, как когда-то в деревне Красный Яр, в большой семье, любимая пятью братьями, росла любящая сестричка. Она. По первому документу – Галя Кабанова. И как все дети в семье мечтали о море. И как выросли, разъехались из Кузбасса по стране. Она стала воспитательницей, заведующей, окончив пединститут, работала в школах, в департаменте, растила сына… А братья почти все стали моряками. Но однажды на семью обрушилось такое…

Рок и… ФИО

За несколько лет, в короткий срок, умерли братья – все…

– И все – внезапно… Старше меня – Юра, Валентин, Александр, Гена, младше меня – Коля. Первым у нас открыл дорогу в тот мир Коля, ему был 21 год… Стоял апрель, но в деревне нашей, север же, еще снежище. Коля учился в Кемерове. Приехал домой на выходной. Они, одноклассники, строили товарищу баню. И тут – гроза. Попал разряд именно в Колю…

А разница в возрасте у братьев была большая. Потому и четыре смерти – от сердечного приступа, пришедшие одна за другой, и оказались так страшны. Да к тому же заболела, умерла вслед за сыновьями мама Гали. Да еще самой Гале врачи диагноз поставили – рак.

– Я мучилась вопросами: «За что?», «Почему?», «Для чего все это дается?» Мне было очень страшно. Я стала изучать всё про родовые проклятия. Размышляла: череда смертей произошла не просто так. И я осталась одна из всех наших не просто так. И ходила к психологам, научным и ненаучным, в поисках ответа, хотела найти пути решения…

То, что испытала Галина, теряя родных – одного за другим, было как шторм. Ветер хлестал палубу. Корабль, битый бешено волнами, трясло и вдруг подняло отвесно, наклонило, ломая, над бездной. Она, оставшись уже одна, уже последняя, схватившись за балку, теряла последние силы. И вдруг последнюю надежду показала молния. То был отвесный высокий, выше корабля, надвигавшийся берег? Нет. Высокая скала, риф прямо у борта? Нет. А великая последняя роковая волна, которая вот-вот заберет…

Да, наступил момент, когда сил бороться с неизбежным, со смертельной болезнью, с обреченностью и «предписанием» исчезнуть тоже, у Гали больше не было.

Но выход пришел. Во сне. Спасение ее из шторма и вообще – ей показали во сне – в рисовании. И, проснувшись, она взялась тогда за первую в жизни акварель. Ей было 47 с половиной лет. Потом она написала семь тысяч цветов… И вот уже ее признали художницей. И, готовясь к своей выставке по случаю 50-летия, она, еще не зная близкого поворота судьбы, назвала ее «Продолжу жизнь я с чистого листа…»

И вскоре, так и не забыв о семейном роке, услышала совет – сменить имя, чтобы изменить судьбу.

– Я пришла тогда в загс, и стеснялась до ужаса, и всё случившееся с братьями, с мамой, во мне сразу поднялось… Я так плакала. Но Марина Ивановна, замещавшая заведующую, подошла, и, всё узнав, обняла за плечи: «Не думайте об этом. Думайте о том, что ваша жизнь изменится к лучшему». Это она посоветовала поменять мне тогда еще и отчество, и фамилию…

С именем вариантов не было. Я с детства знала: мама хотела назвать меня Снежанной. Галей назвал папа. Имя Галина («тишина») мне не подходило, оно много лет сдерживало меня, ведь я жила одной работой и всегда была очень, очень исполнительной. А стала по новому документу Снежанной и – как волшебной палочкой надо мной провели! – стала замечать, что впервые говорю «да» не сразу. А говорю, что «я подумаю» или даже впервые говорю «нет».

А новое отчество выбрала – Мирославовна, потому что мир славить хотелось. Чтобы в душе был мир, и в роду нашем, с нашими близкими…

А фамилию Счастливая выбрала, потому что в тот момент, в 50 лет, у меня шел творческий взлет, и я чувствовала себя счастливой, делая по 200 набросков в день.

Папа был тогда еще жив, решение мое о полной смене ФИО принял с мудростью.

…С тех пор прошли годы. Снежанна Мирославовна Счастливая – известная художница, на ее счету уже больше ста персональных выставок. Она по-прежнему учительница, она – психолог, помогающая детям и взрослым. А еще – счастливая бабушка двух внучат. Казалось бы, что еще для счастья нужно? Но ее позвала дорога… И три года назад она начала ездить автостопом в соседние регионы. А потом собралась на край света. Ее позвал Большой автостоп. И память о братьях. И клятва…

Весь мир – семья

Изучив всё про Большой автостоп в интернете, Счастливая собралась на Камчатку.

– Когда умер самый старший брат Гена и пришло сообщение из Петропавловска-Камчатского от его товарищей, как прошли похороны, я дала слово: поставлю Гене памятник. Вот, годы спустя, и отправилась за этим… Сын, волнуясь, заставил меня походить в тренажерный зал, чтобы половчее в дороге, повыносливее стала. И вот – начало. Моя первая фура, на Мариинском повороте.

– Здравствуйте!

– Здравствуйте!

– Как далеко путь держите?

– Да вот, до Красноярска.

– А можете меня с собой взять?

– Конечно, такую красивую барышню… (А Счастливая, и правда, хоть и пенсионерка, хороша собой, и еще она – отличная собеседница-попутчица. – Ред.).

– А вы поняли, что я автостопом? Вы поняли, что без оплаты еду?

– Да понял, понял.

– Благодарю…

И весь путь до Находки дальнобойщики удивлялись мудрой, веселой, красивой автостопщице, берегли ее, передавали по рации, прощались, обнимая, как родного человека. Удивлялись, улыбались, конечно, ее фамилии…

– И я нигде на трассе дольше пяти минут не стояла. Встану, подумаю-попрошу, мне вот такую-то машину, новую, красную фуру, и туда-то, благодарю… Открываю глаза. Уже стоит фура! – смеется Счастливая. – Добралась без ЧП. В первый день только, на остановке, с высоты со ступеньки фуры слезая, упала, но всё обошлось.

… Доехав до Находки, простыв и устав за много дней, она проспала в хостеле больше суток. А пошла пройтись по старому городу – и судьба познакомила ее с бывшим земляком, моряком, тоже Геной. На крыльце кафе.

– Ой, мама, вас что-то качает, – сказал моряк, подхватив усталую путешественницу.

– Ой, папа, – ответила. Засмеялись.

И моряк потом звал ее к жене и детям в гости, но постеснялась. Угощал обедом в кафе, много говорил о море, наказав в следующий приезд прямо к ним – домой – непременно.

Еще в хостеле Счастливая помогла соседке по комнате, пережившей в дороге в Находку несчастье (украли паспорт, деньги), связаться с далекими родными. Попросила небеса помирить эту женщину с детьми после старой ссоры. И чудо случилось – дети той женщине позвонили, помогли. После чего соседка, услышав историю про фамилию Счастливая, сказала, что тоже сделает так и изменит судьбу. Но какую фамилию взять? «Стань Солнце! » – «Точно! И я ведь давно о чем-то таком думала!»

… На Камчатку Счастливая в первый раз не попала. Самолетом из Находки дорого, а морем – был не сезон. Отправится автостопом, подготовившись, туда снова. Ведь там, на краю земли, тоска по ушедшим родным стала тише. А вера в чудо и благодарность за то, что она живет, видит и пишет чудесный мир, что нужна людям, стали еще выше.

– И памятник брату Гене я поставлю, – говорит Снежанна Мирославовна Счастливая. – Я два часа простояла на берегу, не шелохнувшись, всё смотрела в сторону Камчатки. Море было прекрасным и тихим. И говорило со мной. И я словно слышала голос брата. Братьев… И были в душе мир и любовь, и защита, как в детстве…