Сын командира

Отец привел отряд и спас кузбасский город. Сын, почти век спустя, вырвался из плена небытия и вывел с собой 40 бойцов…

9 мая в Новокузнецке похоронили урну с прахом солдата. Его останки нашли на поле страшных сражений воронежские поисковики. Солдата, пропавшего без вести в боях с фашистами, звали Гена Болонкин.

Было ему на Великой Отечественной всего 19, и сейчас вернулся он в точку призыва. В город, самый важный для судьбы его семьи.

– Болонкин?! – эхом прокатилось по Новокузнецку.– Сын красного командира, товарища маршала Тухачевского?

И, неожиданно вспомнив страницу истории, казалось, давно забытую, город не ошибся. Хотя между делом отца – Петра Болонкина, и сегодняшним днем с похоронами его сына Гены прошло почти сто лет. Хотя на родине, в стране и мире столько всего свершилось и забылось со сменой курсов и ценностей…

Но главная наша ценность – семья, линия отцов и детей, судя по тому, как история Болонкиных сейчас «подняла» город, как о ней заговорила страна, – осталась!

Унесенные годом

…Метель выла, мотала тело казненного. Засыпала сугробами трупы на пустых испуганных улицах. Кроме нее проводить в последний путь, отпеть невинные жертвы было некому. Церкви Кузнецка сожжены. В городе – «Дикий Запад». И конца и краю нет смертям… Это декабрь 1919-го.

В России – Гражданская война. В Кузнецке с 1 на 2 декабря уже прошел антиколчаковский переворот и вот – безвластие. Уже выпущены из тюрьмы «политические» и бандиты. Уже пригласили в город с Алтая партизанский отряд Рогова, неоднозначный по статусу. Уже Рогов провел показательные казни (порядка 15-20 человек) и ушел, оставив группу «зачистки». Группа и сработала по полной. Хотя историки до сих пор спорят, какой процент смертей был от рук группы «роговцев», а какой – от бандитских групп, разгулявшихся в небедном городе, считавшемся в те времена базой золотых приисков…

– За декабрь 1919-го в городе насчитано почти сто жертв! А психологический эффект от публичных казней, публичных порок, от бандитского беспредела – на порядок выше, – рассказывает Петр Лизогуб, историк, заместитель директора по науке Новокузнецкого краеведческого музея.

Остановить беспредел смог только Петр Болонкин.

– Он, командир 312-го полка 5-й Красной армии, войдя после Рогова в город, установил Советскую власть окончательно, навел порядок.

Петру, комполка, было тогда всего 22. И та зима в Кузнецке проверила его не только сверхзадачей и властью. В Кузнецке он встретил девушку – Глафиру Устьянцеву. И в марте, уходя с «красным» полком на восток – воевать против Колчака, против «белых», увез с собой жену. И, после победы «красных», после Гражданской войны, в 1923-м, у них родился сын Гена.

А дальше с семьей комполка Болонкина, воевавшего под началом командарма Тухачевского, все было почти как в киноэпопее «Утомленные солнцем». Только еще трагичнее.

– Петра Болонкина арестовывали дважды, – поясняет историк Петр Лизогуб. – В 1937-м, вслед за Тухачевским. Но тогда Болонкина выпустили. А в 1940-м он попытался восстановиться в партии…

– И так напомнил о себе, во вред себе?

– Возможно. Его арестовали, отправили этапом в Омск. Жена поехала к нему, добилась встречи со следователем…

– Поняла, что второй раз мужу не повезет…

– До сих пор нет точности, было ли ему предъявлено обвинение, был ли осужден… Но она смогла проститься с мужем. Потом с сыном уехала в Сталинск (бывший Кузнецк, будущий Новокузнецк. – Ред.), жить к родным.

А когда началась Великая Отечественная, сын Гена ушел на фронт именно из Сталинска. Он наверняка мечтал, верил в то, что встретит отца на войне… Но оба погибли, унесенные одним годом, 1942-м. Отец – в сибирском лагере. Сын – в бою с немцами… Жена комполка, мать Гены не знала, что с ними. До самой старости и смерти своей в 1973-м, в Новокузнецке Глафира ждала вестей о Петре и Гене… Ведь Тухачевского реабилитировали в 1957-м и, значит, могли реабилитировать и тех, кого потянуло за собой его имя… Ведь после Великой Отечественной бывали, хоть и редко, чудо-истории с возвращением пропавших без вести…

Отец и сын Болонкины.
Фото из семейного архива.

Залп

Прошли годы… Побывав в Воронеже несколько лет назад, разговаривая с местными историками, я чувствовала их горечь:

– Здесь был второй Сталинград. Здесь вражеских танков побито, как на Курской дуге. И если бы здесь не задержали немцев, то они бы прошли к Сталинграду… Но со званием «Город-герой» Воронежу затянули…

И теперь, слушая рассказ Леонида Бащева, командира поискового отряда Воронежской военно-патриотической организации «Дружина», о том, как он нашел останки Гены Болонкина и его товарищей, понимаю, какой там, в 1942-м, в боях за Воронеж и вокруг него был ад.

…Поле, чуть покатое, во время войны было «высоткой», занятой нашими. Сейчас оно обычное, крестьянское, там сеют хлеб. Много раз проверенное разными отрядами поисковиков, оно, считалось, отдало уже всех солдат, но…

Поисковики называют это «чуйкой» или особой интуицией. В августе 2014-го, сразу после того, как был убран очередной урожай, командир поискового отряда Бащев снова приехал к этому полю у деревни Ломово, где бывал с металлоискателем уже не раз.

– Было утро, я прошел метров пятьдесят от машины – и сигнал. Щупом в землю ткнул – кость. Еще подумал – случайность. Поле давно известное. А стал копать – солдатская ячейка! Такие бойцы копали, занимая позиции, – рассказывает Леонид.

А где одна, там и другая. Такие ямки – шириной полметра, глубиной по пояс, длиной метр – рыл себе каждый боец, занимая оборону.

И Бащев, найдя первую ячейку, пошел, прикинув, где могла быть вторая ячейка, копнул. И попал к другому нашему бойцу…

После этой разведки поисковый отряд, отработав на поле, поднял останки 90 солдат 237-й стрелковой дивизии (вообще потерявшей в боях под Воронежем пять тысяч человек). Церемония захоронения тех бойцов прошла в сентябре 2014-го.

– А весной 2015-го мы вернулись на это поле, нашли еще несколько бойцов, – говорит Бащев. – Я все думал… Бойцы заняли позицию, немцев ждали. Чем их немцы «накрыли»? Скорее всего, били с танков… Но почему здесь немецкая гильза, которую я подобрал за ямкой, в которой останки бойца без ступни, с переломами бедренных костей, с разнесенным лицом…

…Записка в солдатском медальоне этого бойца (с фамилией, домашним адресом), написанная химическим карандашом, уже не читалась. Как и в других 40 медальонах с того же поля, поднятых с останками осенью и весной.

Смогла их прочесть только эксперт Ольга Стружанова из Коломенского поискового отряда. Она же назвала бойца без ступни – Геннадий Болонкин. В его медальоне было записано – писарь. И, значит, все медальоны товарищей именно он заполнял.

– Почерк мелкий, ровный, по нему видно – ответственный, надежный, добрый парень был, – говорит эксперт.

Потом поиск – уже родных солдата – повела дальше кемеровчанка Елена Филоненко. Ей в 2010-м эти же воронежские поисковики помогли найти место гибели ее деда. Через объявления в Кузбассе и через соцсети она нашла друзей по поиску, и вместе они нашли родственников Гены Болонкина (по двоюродной «ветке») в Новокузнецке. От них полетело к воронежским поисковикам оставшееся от мамы Гены Болонкина последнее письмо ей с войны. Оно написано после того боя 24 июля 1942-го. Старшина писал, что медсестра пыталась помочь раненому Гене, но немцы зашли с фланга… И все же убитым Гену никто не видел.

– После письма картина сложилась окончательно, – объясняет командир поискового отряда Бащев. – Немцы зашли с фланга, добили тяжело раненых советских солдат в ячейках. Вот почему на каске Гены сзади маленькое входное отверстие, и вот почему немецкая гильза рядом…

…Нынче в канун 9 Мая прах Геннадия Болонкина привезли в Новокузнецк. «Уехали» также по домам Черданцев, Львов и другие бойцы, данные о которых Гена вписал в медальоны.

– Он помог себе вернуться и помог вернуться своим товарищам, – говорят поисковики.

Похоронили его в Новокузнецке на Редаковском кладбище, в могиле чуть правее мемориала «Братская могила 69 воинов, умерших от ран в эвакогоспиталях». На похоронах вспомнили всю семью. Маму, покоящуюся на другом кладбище города. Отца, похороненного в лагере.

Оружейный залп славы был в честь солдата Гены Болонкина. И, значит, в честь отца его – комполка, и в честь мамы. Они теперь вместе.