Йети вернулся!

Последний приезд (еще в феврале) Игоря Бурцева, «главного по поиску йети» в стране и мире, директора Международного центра гоминологии, кандидата исторических наук из Москвы, казалось, поставил на Азасской пещере крест.

Он приезжал с группой японского телеканала TBS. Японцы и Бурцев прожили в палатках рядом с пещерой двое суток, надеясь хоть издали снять йети, идущего «к себе домой» по большому снегу. Хотя Бурцев много лет убежден: пещера – не дом, а временная крыша йети в дни его больших таежных переходов.

И вот в феврале пустая пещера никаких сенсационных кадров японцам не дала. И Бурцев предположил – по отсутствию следов и признаков, что йети сюда не заходил уже очень давно, с 2011-го.

(А вообще, напомним, первые сигналы от охотников о следах «кузбасского йети» пошли с 2008-го. Весной 2009-го Бурцев нашел в Азасской пещере три свежих следа, похожие на человеческие, но огромные, на смерзшемся песке. Точно такой же след, окаменелый, – был обнаружен в углу пещеры. По тому отпечатку, которому, прикинули, пять тысяч лет, получалось, что йети знают пещеру давно…

Потом международная экспедиция в 2011-м нашла в пещере свежие следы. К 2015-му уже набрались десятки сообщений из разных мест Кузбасса о следах, и был в тайге даже первый контакт с йети, но позже свежие следы у нас не встречались. Йети, казалось, ушел. Да и вообще тема «снежного человека» до сих пор официальной наукой не признана…).

Но вот буквально через месяц после того, как Азасская пещера «забыла» японскую речь, как метель замела следы снегоходов и в тайге воцарилась безлюдная тишь, йети к пещере пришел. Об этом рассказали «Кузбассу» таштагольцы Влад Шитенок и Антон Милаков.

Внутри пещеры, куда изредка заходит йети, по-прежнему сказочная красота.
Фото: Влада Шитенка.

«Позаросло тут…»

– Мы заглянули в пещеру по пути, снимая красоту тайги, – говорит Влад, известный кузбасский фотограф и журналист. – Я не был в пещере лет шесть. Вошел – и остался на входе, делая съемку, виды оттуда очень красивые…

– А я в пещеру попал впервые. Прошел сначала камни на входе, полосу песка, снова камни. Дошел до места, где пещера (после поворота. – Ред.) стеной заканчивается. Словно кто-то булыжниками вход – прямо – закрыл. На обвал не похоже. Больше – на работу вручную. Как специально что-то закрыто, заложено, – поясняет Антон. – Я до этого в рассказы о йети не очень-то верил. А тут задумался. Я бы, уходя, на его месте потайной ход точно так же закрыл бы…

На какое-то время приятели потеряли друг друга из виду. Влад на входе всё ходил возле странного сталактита. А Антон нашел на песке странные отпечатки.

– На входе каменная сосулька, с потолка, оказалась сломана. До потолка – где-то три метра. Каменная сосулька не сама упала. Она обломана кем-то, под самый верх, под прямым углом, внизу – обломки валяются. Мощный сталактит. Отломлен кем? Человеком? Очень высоко и не под силу, да и зачем? Каменная сосулька могла помешать только входящему, кто ростом под три метра. А про йети так и рассказывали, что он такого роста…

– А меня поразили следы на песке – тяжелые, продавленные. Свежие, но не вчерашние, уже ветром подзадутые. У меня размер ноги – 42-й. Моя нога в сноубордистком ботинке – на несколько размеров больше. А следы йети – еще намного больше. И они шли по границе песка и камней справа – к каменному участку, в глубь пещеры. Размах шага – больше чем метр двадцать. Даже самому рослому человеку так широко не шагнуть.

Потом, после споров и размышлений, друзья пришли к общему мнению. И отломленный сталактит, и следы на песке, всё от хозяина – йети.

Кстати, ученые-гоминологи много лет говорят, что йети дают о себе знать только тем, кто очень близок к природе, кто любит ее. Так и есть. Влад много лет снимает Горную Шорию для федеральных каналов, делает фильмы о ней, служит гостям и землякам проводником. Антон – инженер, проводник, парапланерист.

– Я летаю на высоте от ста метров до километра. Орлы часто меня выручают, поток воздуха теплого показывают. Орлов рядом со мной не по одному-два – по десять бывает… До облаков с ними вместе лечу, потом пути расходятся… Они умные, бывает даже дурачатся, друг друга в бок в полете толкают. Меня не толкают, но иногда норовят сесть мне на крыло, но я им свищу и отруливаю… А полет над нашей тайгой и вообще в горах – счастье. В тайге и в небе мы с Владом давно «свои».

Так что йети, вернувшись после многих лет странствий, издалека, и оставил знак «своим». Он снова сейчас дома – в просыпающейся весной кузбасской тайге.