Сирийский пленник снова победил смерть!

Освобождение из плена обещало новокузнечанину Виктору Горелову долгую спокойную жизнь. Но годы спустя «контрольный выстрел» с войны догнал его. И снова произошло чудо…

Чуть больше пяти лет назад в Сирии обменяли пленных. Террористы отдали «дедушку Витю». Простого русского доменщика. Он работал в Сирии, попал к террористам в плен, провел в нем почти три месяца (с 12 декабря 2012 года до 2 февраля 2013-го) и каждое утро считал последним…

Но как дальше сложилась жизнь Виктора Горелова, бывшего пленника, по возвращении в Россию, в Кузбасс, домой?

«Я ее больше не чувствую…»

– До сих пор вижу в снах: я в Сирии. Вижу плен, наш «концлагерь», и как 54 дня вставал на рассвете под автоматами, – начинает спокойно, но через пару минут уже теребит на груди крест, переживший с ним самое страшное время в Сирии, 71-летний Горелов. – Ведь как… Сирийским пацанам, охранникам, лет по тринадцать, долго ли им пустить меня в расход было? Один всё говорил: «Ты убил моих братьев!» – «Нет. Я оружия в руки не брал. Приехал вам помочь, чтобы лучше жили. Чтобы у вас был бы свой металл. Я печник-доменщик… Вы садитесь за стол переговоров, возвращайте в свою страну мир. А «моя» печь поможет вашему миру, даст 150 тонн чугуна в сутки, он станет сталью, из нее сделают арматуру, начнут поднимать дома в Сирии…» – «Нет, все равно ТЫ убил моих братьев!» Застрелить меня было просто. Или… по шее, как барана, чикнули бы – и на треногу…

Сегодня снится доменщику всё точь-в-точь, как было тогда наяву…

Закончили строить доменную печь в Хомсе, уже планировали запустить… Ехали из Хомса в отель вечером, после работы, но позже, чем всегда. Товарищ-итальянец провозился, задержал всех. Потом на полпути сириец-переводчик вспомнил, что ключ от съемной квартиры, где он жил, на работе забыл. Уговаривали ехать дальше, переночевать в отеле. Нет, не захотел. Из-за него вернулись на работу за ключом и так еще потеряли время. И в итоге оказались на дороге, в пустыне в самый разбойный темный час. И машину тормознули боевики…

Мешки на голову. Требование выкупа…

Итальянец пообещал найти миллион долларов. К сирийцу-переводчику отношение было более-менее. А «лишнего» русского, когда выяснилось, что из всех его богатств – дома мизерная пенсия, оставили в живых до поры. Или пока не надоест с ним возиться…

– Нас больше пяти дней на одном месте не держали, всё время перевозили, перепрятывали. Но везде было одно. Каморка без окна. Матрас на глиняном холодном полу, – продолжает Виктор Владимирович. – Счет времени – по шуму, когда возвращались в дом взрослые или шла смена караула. Редкая прогулка во дворе, руки стянуты проволокой. Чуть звук показавшейся на улице машины – сразу крик, чтоб в дом шли, и прикладами в спину…

И еще ему до сих пор снятся бомбежки.

И порой будит в новокузнецкой квартире на восьмом этаже вовсе не ветер с запахом сосен из парка рядом, не шум с матча близкого стадиона, а страх, что разнесет бомба дом, что никто никогда о Горелове, пропавшем в Сирии, не узнает…

Но все же больше плена снится ему доменная печь. Первая в Сирии – за тысячи лет. Он, Горелов, старый мастер, приглашенный из далекой России, ее построил!

– Печка – трудяга, умница, и она с душой. И я ее чувствовал… несколько лет…

– Что печь цела и жива?

– Информацию из Сирии изредка получал…

Сразу после плена Горелову в Новокузнецк пошли письма с просьбой прислать советы по запуску печи в Сирии: «Просим направить поэтапный порядок… Каков порядок нагрева холодного дутья объемом приблизительно 15000 Нм3/ч и температурой 150 градусов с постепенным увеличением температуры…»

И он тщательно, по пунктам, отвечал по интернету инструкцией: «1.1 ВНК должны быть разогреты до Тк-900-1200 Тд 350. 1.2 Пусковая горелка на ВН, который будет поставлен на «дутье», снята, люк заглушен…»

И, конечно, переживал: удастся ли пустить печь? Удалось. Но ненадолго…

– Сирийцы печь все-таки пустили. Потом всё сожгли, что можно было сжечь, и всё. Сырья нет. С тех пор стоит в пустыне за Хомсом она одна-одинешенька. 45 метров в высоту. Стоит одна, как кочерга…

– Но Хомс, судя по съемкам в СМИ и ТВ, – один из самых разрушенных в Сирии городов, он весь в руинах. А печь за годы не разбомбили?

– Надеюсь, нет. А если разбомбили… Думаю, не до основания, думаю, она стоит и рушится. Как рушусь и я… Но ничего! – говорит доменщик, взявшись одной рукой за поручень на стене над кроватью, другой – за трос на лесенке-тренажере, подтянувшись и сев. – Мы со всем справимся, и мы еще поработаем!

День победы

Первое время после плена, находясь на подъеме («А это мое обычное состояние, я по жизни оптимист»), принимая и сдвигая на потом приглашения поехать, поработать в других странах, кроме Сирии, конечно, доменщик пропадал на даче.

Он дышал и не мог надышаться тишиной, свободой, Родиной.

Но летом 2015-го боль в ноге, нестерпимая, заставила вернуться в Новокузнецк. И он протянул дома еще пару дней, думал, пройдет.

– Но черное пятнышко на пальце оказалось… гангреной. Мужа положили в больницу. Мы еще думали, что все равно всё закончится просто капельницами. Но ему спасали уже жизнь, и ногу ампутировали выше колена. А при выписке сказали еще: рак, – рассказывает, подвинув стул к кровати мужа, жена Надежда. – Причем муж первым узнал про рак и скрыл от меня…

…И он стал ждать скорой смерти. И думал, как же сразу всё навалилось. Всё, как это было когда-то у фронтовиков, не болевших на передовой, в болотах и снегах в годы Великой Отечественной войны, и страшно болевших и умиравших после. И что он в плену, несмотря на возраст и лишения, тоже не болел. Лишь раз приходил к пленным врач и, услышав, что у Горелова повышенный сахар в крови, достал глюкометр, измерил, сказал, что да, высок, дал какую-то таблетку… Так что это плен, спустя время, дал о себе знать. Добил на расстоянии, значит…

– Но чем больше я, уже безногий, уже оглохший, уже почти ослепший и обреченный умереть от рака ждал смерти, тем сильнее хотел жить! Просил Бога еще раз помочь мне, – признается доменщик.

И в 2016-м, в памятный день освобождения от плена, Виктор Горелов одержал еще одну победу.

– Обследование вдруг показало: не рак все же у него – туберкулез, и лечение в больнице позже помогло, и вот уже полгода как муж выписан, дома, – говорит Надежда. – Ему теперь предстоит учиться садиться, стоять, ходить на костылях. А потом отправимся в реабилитационный центр, чтобы там сделали протез ноги и он научился бы ходить сам.

…Пока сирийский пленник Горелов, хоть и независим по привычке, и ворчит по-прежнему, но слушается свою Надежду и набирается дома сил. Ему нужен инструктор, который помог бы встать на костыли. И еще его, как и дело всей его жизни – печь – очень нужно сейчас «раздуть», «запустить». И я предложила пари:

– Через полгода чтобы ходил бы по дому на костылях, не то…

– Лишу сигарет! – поддержала Надежда.

И глаза старого доменщика зажглись забытым азартом и знакомым упрямством:

– Согласен!