Унесенные ураганом «Арнольд»
Родные «террориста №1», разлученные 80 лет назад арестами, расстрелами, страхом и забвением, ищут друг друга.
Они были в стране первой простой и… самой необыкновенной семьей из народа, по которой прошел «каток» репрессий 1937 года. Молва даже считала: с них всё началось…
Ведь главная газета СССР печатала стенограммы из зала суда, с исторического Второго Московского процесса. Среди обвиняемой оппозиции были сплошь знаменитости, соратники Ленина, романтики революции. И среди них, последний, №17 в списке, – кузбасский шофер с фамилией Арнольд. Его, заведующего гаражами, обвиняли в попытке теракта против второго тогда человека в стране – Молотова.
Стенограмма в газетах о шпионах и «врагах народа» читалась как документальный детектив, взахлеб. И интерес к процессу вообще зашкаливал, когда вставал и простодушно отвечал Валентин Арнольд.
Его история казалась сказкой. Ей верили и не верили. Да, если б такого «кандидата» из народа для показательного суда не нашлось бы, его, как Иванушку в сказке, стоило бы придумать. Еще бы: сирота крестьянская, с детства сам себе добывал пропитание, мечтал о птице удачи, матросом побывал в Северной и Южной Америке, в Африке, Австралии… Был на Первой мировой войне – от России… Четыре года служил в армии США. Знал шесть языков… Бежал, служил, скрывался по чужим документам, много работал, голодал, жил, наконец, сытно-спокойно, бежал…
А вернулся из США в Россию, затосковав по родине и вдохновленный прошедшей революцией. И в наших краях, работая в автономной индустриальной колонии «Кузбасс», женившись, осев, неожиданно попал в переплет. 17 сентября 1934-го вез на машине Молотова, прибывшего с визитом в Прокопьевск, да неудачно тряхнул на разбитой дороге. И за это ему «светил» расстрел. Суд дал десять лет тюрьмы…
Сергей Папков, историк СО РАН, профессор, год назад рассказывая нашей газете о «Деле Арнольда», давал такую оценку: «то было совершенно незначительное происшествие, канавка. Но потом факт раздули, историю о покушении «сшили», и ему на суде пришлось наговорить на себя и признаться в теракте…»
А недавно родственники Арнольда рассказали «Кузбассу», что же случилось после суда. И о чем Арнольд не договаривал…
Три брата
– Его растили дед Михаил Иванович Иванов, отставной бомбардир Выборгской крепостной артиллерии, и бабушка-финка Мария Петровна Иванова (Больстрем). Она по-русски в брачном обыске даже расписаться не могла. И финский язык от нее унаследовали обе дочери – Евдокия и Александра, и все внуки. В Финляндии я нашел запись в метрической книге о семье Ивановых и о том, что у Евдокии родился внебрачный сын Валентин, – говорит кемеровчанин Владимир Алексеев, профессиональный музыкант, преподаватель музыки, потомок Александры. (Он «заболел» историей рода еще на стыке веков.
Рассказывает, как потрясен был его отец в 2003-м, когда он принес ему копию протокола допроса Арнольда. Ведь после суда история рода стала табу. И в поколениях передавалась лишь двумя-тремя нейтральными фразами.)
– Евдокия (мать Арнольда) умерла в 1901-м, – продолжает Владимир Алексеев. – Дед Михаил Иванович умер в 1909-м. Арнольду лет двенадцать было. И он перешел жить к «нашим», в семью Александры и мужа ее Ивана Алексеева. У них родилось девять детей, но выжило двое – Николай и Иван. Вот они и дружили, три брата – родные Николай и Иван и двоюродный им Валентин. Его звали Воля…
Половина жизни, полной приключений и лишений, у Воли прошла по всему миру, у братьев – по России. А потом Валентин вернулся из США и стал переводчиком в Кузбассе…
– Иностранных рабочих тогда в Кемерове было много. Только финнов – сто человек. А переводчик с финского – один Арнольд. Он и «выписал» с Тверской области тоже по-фински говорящего брата Николая с семьей. А Иван, тоже уже женатый, по военной линии пошел, – продолжает Владимир Алексеев. Его поиск по архивам страны и запросы в ФСБ помогли воссоздать хронику трагедии, пережитой тремя братьями. Трагедии, как он убежден, имевшей общую причину… Но начинавшейся так светло, так празднично…
Новый год, изменивший всё
– Вот, – показывает Владимир Алексеев фото встречи Нового года в 1934-м и счастливые лица родных, еще не знающих, что ждет их через несколько месяцев. – Снято в Кемерове. Арнольд с женой, Николай с женой (в ожидании моего отца)… Работа, дом, достаток, семейное счастье у всех, живут в лучшей в мире советской стране. И так кажется – будет всегда. Но уже в мае Николай погибнет на охоте (или его так ликвидируют). В сентябре Арнольд повезет Молотова, в тот же день, уже после «канавки», завезет Молотова к себе домой, и жена Арнольда услышит не истеричный – обычный разговор-шутку: «А, это дом того, кто нас тряхнул». А третий брат – Иван – уже несколько лет как живший далеко, на Дальнем Востоке, станет топографом 1-го разряда топогеодезического отряда ОКДВА…
И после того, как из-за Молотова арестуют Арнольда, следом арестуют Ивана – из-за Арнольда. Уволят с работы жену Арнольда, ее сестру. Детей Арнольда начнут гнобить в школе. Семью Арнольда вышвырнут из квартиры. Жену Арнольда потом арестуют, как и ее брата-пасечника, у которого в гостях в далекой деревне они были с Арнольдом лишь раз…
Жена погибшего Николая, видя весь ужас, не станет дожидаться своего ареста. Она с женой Арнольда была очень дружна. Схватит сына и уедет куда глаза глядят, в Среднюю Азию, вот так и уцелеет «наша» ветка…
Знаю, что попытка разыскать всех родных была еще в конце 1980-х. Жена Николая (моя бабушка) в старости нашла адрес и съездила в гости к жене Арнольда, из Кемерова в Шерегеш, от станции Кондома вообще на тепловозе ехала… Так они встретились, плакали, вспоминали, но как же много они тогда еще не знали…
…Лишь сейчас Владимир Алексеев, работая в архивах, приблизился к тайне гибели Николая. Он нашел справку, что тел утонувших охотников в 1934-м так и не нашли. И узнал фамилию второго человека, бывшего с Николаем на охоте. И, судя по сохранившимся приказам завода, через несколько месяцев благополучно поехавшего в отпуск. Тот человек был начальником «секретного» отдела…
– Так что вряд ли с дедом несчастный случай на охоте был. Это мог быть след расправы из-за несговорчивости его, главбуха, из-за сложных тогда финансовых дел, про которые он узнал и не захотел их поддержать… Могло быть – через гибель Николая – угрозой Арнольду, который, получая разные назначения, работая в управлении, радел за производство – в силу неугомонного характера своего… Он писал в Коминтерн и везде про волокиту, про то, что мешают работать.
А запрос в управление ФСБ Петербурга и пришедший недавно ответ вообще потряс!
– Иван Алексеев, третий из братьев, военный, оказывается, не был расстрелян по приговору суда! – говорит Владимир Алексеев. – Его обвинили в том, что «является двоюродным братом осужденного троцкиста-террориста Арнольда», что якобы «держал с ним связь и знал о терактах до объявления процесса в печати. Арнольд воспитывался в семье Алексеева»… Осужден 15.09.1937 Военным трибуналом ОКДВА по ст.17-58-8 УК РСФСР к высшей мере наказания – расстрелу (определением ВК ВС СССР от 11.11.1937 расстрел заменили на 10 лет лагерей. И 07.07.1938 пароходом «Уэлен» его доставили в Магадан, в ИТЛ Сусуманского района. Лагерный срок Иван отбыл полностью. И вот так, значит, он остался жив! Но никто в роду об этом не знал. Ивана часто вспоминали, как и Николая. Как и Арнольда… Продолжая поиск Ивана, я выяснил: он всю жизнь потом так и проработал на приисках и умер в Хабаровске в 1978-м.
… Родные, разбросанные после «Дела Арнольда» по свету, мечтают найти друг друга. По предположению, внучка Арнольда живет где-то под Читой. Поиск потомков Ивана – по Хабаровску – пока не дал результата, но продолжается…
А почему мы за ними следим и болеем за них? Их унесло самым большим ветром перемен в стране в числе первых. И если они встретятся, значит, ветер и правда сменился…
P.S. Фотографии Арнольда и его родных – из семейного альбома Владимира Алексеева (публикуются впервые). В советских газетах портрета Арнольда никогда не было. И те, кто не особо верил в его сказку странствий и вообще в его существование, теперь могут убедиться – всё это правда.
Цитата
«Такова моя участь, таковы мои обстоятельства, страдать, страдать, страдать, но я жив и здоров. Все переношу безропотно, покоряюсь всему, что меня встречает и ожидает. Тяжелые удары жизни нелегко переносить. Да, мои дорогие, тяжело! Но унывать нельзя… Но жизнь еще впереди – жена, ребята, все сердце болит о них, как хочется быть с ними! Все же, как ни тяжело, я надеюсь, я верю, что еще буду жить, буду работать и докажу (далее зачеркнуто и залито чернилами, другой пастой позже написано «что это наказание – грубейшая ошибка»). Придет время, мои слова сбудутся, и я буду с вами. 28.04.1941 г.» Это строки письма Арнольда из Орловской тюрьмы – племяннице, с очередной неудавшейся попыткой передать его слова жене, узнать, что случилось с его семьей и родными и признаться в любви.
Потом, в войну, 11 сентября 1941-го, Арнольда расстреляют, чтобы не возиться с ним в спешке эвакуации при подходе к Орлу фашистов. Жена Арнольда Шура на письма никак не отвечала – отбывала пятилетний срок в Нарыме. Письма Арнольда она получит позже и ответит на них (14.05.1989 г.) тоже признанием в любви, от которого у всех, кто читал и будет еще читать, щемит сердце: «За все прошедшее с 1937 г. время я не встречала людей подобных Арнольду…»
(Из архива вдовы Арнольда, пересланного кузбасскому журналисту Борису Антонову в конце 1980-х, хранящегося ныне в облархиве.)