Про Карла и Якова: реальная история из жизни кузбассовца стала фильмом

Сюжет недавно вышедшего фильма о дружбе советского мальчика из концлагеря и немецкого мальчика из пригорода Берлина основан на реальной истории нашего земляка.

В новом кино «Про Петра и Павла», на днях прошедшем по ТВ, дети воюющих стран Питер и Паша познакомились, подставили друг другу плечо, подружились. И расстались на такой щемящей ноте – сразу после войны, пообещав друг другу писать…

Сдержали ли они слово? Продолжение этой истории могут рассказать в семье Кран из Новокузнецкого района.

– Вполне возможно, в основе этого и других похожих фильмов лежит именно история нашего отца Якова и его друга-немца Карла, – считает Андрей Кран, офицер на пенсии. – Их дружба и правда была удивительной… Отец рассказал о ней лишь лет восемь назад, и быль о нем и Карле разошлась в Германии, пошла по России. Ведь они уже в старости разыскали друг друга!

Ни Якова, ни Карла уже нет. Но на Таргае, где ветер качает трехсотлетнюю сосну над домом, и шумит за забором тайга, про эту дружбу рассказывают сыновья Якова и оставшееся видео…

Лаз

В 1941-м семья Кран – родители Петр и Маргарита, их семеро детей (Яков – второй сын по старшинству) – жили в Запорожье, в пригородной деревне на крутом берегу Днепра.

– Они должны были эвакуироваться, как только немцы стали подходить к городу. Народу для эвакуации собралось на берегу огромное число. Но вперед по плотине перешла реку военная техника, потом наши солдаты, следом начали переходить на другую сторону Днепра женщины, старики, дети… И тут плотину снесло взрывом. Всех, кто на ней был, смыло. Но семья Кран и другие, кто еще стоял на берегу, уцелели… Деваться им было некуда, и они вернулись по домам, – вспоминает рассказы Якова сын Сергей. – Так и попали в оккупацию. А в 1943-м их угнали в Германию.

Почти всю деревню погрузили в вагоны из-под угля, прицепили к военному составу. Немцы отступали и использовали их как живой щит. Детский плач от этого поезда слышала вся степь, и партизаны поезд пропустили. А Яша (ему было тогда 12 лет) навсегда запомнил: когда проезжали тот самый опасный участок, направо, налево дороги лежали взорванные вагоны и трупы, трупы фашистов с предыдущих составов.

Потом были тоже сплошь сожженные земли. И наконец, Германия, и вагоны с пленной деревней отцепили, перегнали в лагерь к городу Хемниц.

– В Хемнице было несколько фабрик. Туда гоняли на работы взрослых и детей старше 14 лет. А те, кто младше, работали на уборке лагеря. Еще их использовали на колбасной фабрике, куда каждый день привозили скот на забой. Там делали колбасу, которая раскупалась за сутки. И с утра всё начиналось заново. Работы было много.

И никто не делал скидку ни на возраст детей, ни на то, что их ветром качало.

«Но я больше помню не ту тяжелую работу и не умирающих людей в лагере, а мое собственное жуткое чувство голода. Я был как скелет и все время искал, где и чего бы съесть», – не раз рассказывал Яков.

С этими мыслями, когда американцы начали бомбить Хемниц и русских в концлагере стали загонять в подвал-бомбоубежище, Яша и присмотрел там трубу, в которую кочегар ссыпал шлак. Труба с водой уносила шлак на волю. Значит, туда, где есть еда.

Через ту трубу, выходящую в лог, к речке за городом, Яша и начал шастать на волю. И, быстро найдя огороды, стал вором-невидимкой. Он грыз морковку или свеклу прямо в земле, зарывшись носом в ботву, он тащил в лагерь маме, пряча в штанах, хотя бы пяток картошек. И, вползая по трубе в лагерь, был счастлив, что вернулся с добычей…

Карл в Германии через много лет после войны

Проверку выдержал

А иногда Яша, сбежав из лагеря и поев на очередном немецком огороде, дыша счастливый сытой свободой, просто гулял по полуденным улочкам города… Немецкие мальчишки, набредая на него, обзывали «русской свиньей», катались с ним в драке на пыльной дороге. Но ни разу в комендатуру не сообщили.

«Потому что всегда вовремя появлялся и драку прекращал один очень серьезный мальчик моего возраста. Он вступался за меня, его слушались. Мальчик говорил: «Война – дело взрослых, а не детей», – вспоминал позже Яков. – А однажды меня притянул медовый запах яблок из одного дальнего сада. Я очень боялся, но залез в сад, наелся яблок, с собой стал для лагеря собирать. И вдруг вышла в сад хозяйка, и с ней… тот самый мальчик. Они позвали меня в дом, накормили. Так я и познакомился с Карлом и его мамой. Я ел гороховый суп, тарелку за тарелкой, а мама Карла на меня смотрела и плакала. Щеки у меня тогда были еще ничего, а тело – готовое анатомическое пособие…»

А потом мальчишка из концлагеря остался в доме Карла на три дня!

Хозяйка придумала предлог: надо навестить родных в деревне. И предложила Яше одному подомовничать. Оставила еду на плите, запас продуктов, попросила кормить кроликов и присматривать за огородом.

Хозяйка с сыном уехали. И то была проверка. Но Яков ни одного кролика, ни одной банки, буханки не украл. И стал с тех пор частым и желанным гостем. И каждый раз возвращался в лагерь уже с законной «передачкой» от мамы Карла своей маме…

Война тем временем подходила к концу. И Яша сбежал из лагеря и пробыл на воле месяц! Нет, он не шел на восток, на родину, ведь нельзя было бросить в лагере семью. А всё это время он прожил на чердаке у Карла. С улицы их не раз видели прохожие. Но никто не сдал. Иначе бы расстреляли не только Яшу…

«А чем мы были заняты? Делали самолеты. Карл был помешан на самолетах, мечтал летать. Он строгал, клеил модели. Но делал только мирные самолеты, пассажирские или типа наших «кукурузников» для обработки полей химикатами от вредителей. Он строгал, а я часами смотрел на его самолеты и представлял, как они обрабатывают поля, а я на поле работаю. И пшеница прямо на поле тут же превращается в булки, булки, – рассказывал Яков. – Я от лагерного голода, от тошнотворной пареной брюквы и баланды был ненасытный».

«Это ты, друг?»

Дружба двух мальчишек прервалась неожиданно. Американцы непрерывно бомбили двое суток, город Хемниц и лагерь были разрушены почти полностью. Отец Яши погиб в завале. Его мама с братьями и сестрами спаслись в убежище с другими пленными. А сам Яша потерялся. Но ему повезло: он смог потом, когда город заняли американцы, найти свою семью.

«Я проходил мимо дома Карла, от дома ничего не осталось, пепелище, и я был уверен, что и Карл, и его мама погибли», – рассказывал Яков.

Потом была дорога на родину. Сухой паек им выдали на три дня, а состав шел три месяца. В дороге умерла младшая сестра…

Потом прошла целая жизнь – в совхозе на целине, клеймо «невыездных» (из-за того, что были в плену) и, наконец, реабилитация. И были подвиги на пшеничных полях комбайнера Якова на Алтае и в Кузбассе. И давно выросли, разлетелись его дети, внуки…

Яков часто перечитывал последние письма Карла.

Как вдруг Карл из Германии нашел Якова в России!

А было так. Яков Петрович случайно познакомился с немецким историком Питером Бусслером, приехавшим в Новокузнецк по работе. Попросил узнать, если возможно, где в Хемнице могила его отца, Петра Крана. И поделился мечтой найти друга детства – Карла.

И через Красный крест историк нашел могилу отца Якова! В Сибирь пришел подробный, утишающий сердце отчет, что за нею смотрят, как и за другими могилами пленных. А потом историк разыскал и Карла, передал ему номер телефона Якова. И тот позвонил – через 60 лет после расставания!

«Карл нашел меня уже, считай, на смертном одре, я тогда перенес, один за другим, три инфаркта и инсульт. Думал, капут, не выкарабкаюсь. Да и лечение дорогое. И вдруг… звонок из Германии! Я немецкую речь не понял, забыл за длинную жизнь, хотя в лагере знал румынский, польский, болгарский, немецкий языки… Но голос узнал, мы оба заплакали. Потом я кое-как сказал: «Карл? Я думал, ты погиб тогда, в конце войны». А он мне: «Я тоже думал – ты вместе с лагерем погиб. А знаешь, я твою карточку с войны храню, ты же был моим лучшим другом детства», – рассказывал собравшимся сыновьям Яков Петрович.

Копию фотографии Карл потом прислал. На ней Яша, прибежавший из лагеря, проглотивший всё, чем угостили, застыл у стенки. В только что накинутом мамой Карла пиджаке. И очень похожий на… Карла.

«Мама друга, решив нас сфотографировать в тот день, тоже поразилась, как мы схожи», – говорил Яков Петрович.

А как сложилась жизнь Карла? Отец его вернулся с войны. Карл стал не летчиком, а архитектором, отстроил Хемниц заново. Он был, как и Яков, счастлив в семье, вырастил семерых детей (а Яков – четырех).

И через десятки лет после войны Карл снова протянул Якову руку помощи. Тому предстояло дорогое лечение, и немецкий друг помог его оплатить.

Но созванивались, списывались они недолго.

«Мы только встретились – и разлучились. Карл помог мне выкарабкаться после инсульта и умер. Но мне успел наказать: не лить по нему слез, вспоминать только с радостью», – говорил с горячностью мальчишки седой Яков Петрович.

А сам он умер от нового инсульта. Тот его застал в работе: отец и сыновья Краны ставили новый дом.

И теперь Карл и Яков наверняка снова вместе, где-то на небесном чердаке, где пахнет стружками, где вечны дружба, мир и мечты…