Азартные игры

Промокраина областного центра, остатки снега, потрепанная техника, которой через месяц выходить на посевную. Евгений Крайнев – пятнадцатый год директор ООО «Агропромышленный комплекс «Кировский»: полторы тысячи гектаров земли, полдюжины постоянных работников, в сезон – больше.

В прежней жизни Крайнев работал инженером, механиком, на заре предпринимательства занимался видеосалоном, продажей металла, строительством автостоянки, накануне агровыбора – лесопилкой. Громкое и наивное название как раз и сложилось из этих кусочков: Кировский – имя родного района; сельхозбудущее плюс лесопильное настоящее – вот тебе и «агропромышленный комплекс». Когда выяснил, что у аббревиатуры АПК есть и другие смыслы, появилось желание сменить «комплекс» на «кооператив», но в итоге всё осталось как есть.

Евгений вспоминает, что в то время сельское хозяйство вдруг стало на фоне очередного кризиса «модной и перспективной темой», и товарищи посоветовали купить часть развалин обанкротившейся птицефабрики «Северная». В планах было накормить область курами да яйцами, но программа по развитию птицеводства в стране вдруг закончилась, собственных ресурсов на такое затратное дело не хватило, пришлось заниматься тем, что по силам.

На «Северной», кстати сказать, когда-то трудился отец Евгения – Герой Иванович. Такое имечко дал ему Иван Станиславович Крайнев, фронтовик, вырастивший семерых детей. Когда у него родилась двойня, но выжил только один ребенок, глава семьи сказал: «Выжил?! Значит – Герой!» Так и назвал.

Герой Иванович Крайнев на птицефабрике до самой пенсии работал водителем, развозил яйцо да кур. Потом – банкротство предприятия, потом – неожиданное появление в агропроме Евгения Героевича.

– Говорю: «Пап, я купил твою птицефабрику», – вспоминает сын Героя. – А он человек старой закалки: как можно купить предприятие?! Привез его, он ходит и плачет: «Здесь же всё было! Разруха…» Уходил на пенсию – здесь всё шустрило, а приехал – ни ворот, ни окон, ни дверей, как после войны. Здесь, показывает, свою машину ремонтировал, здесь с кузнецом сто граммов выпивал – и ни черта нету! Он в шоке был…

Через год Героя Ивановича не стало, но он еще успел, как мог, поучаствовать в ремонтах техники…

Так вот, на птицеводство сил не хватило, но смогли засеять 630 гектаров, восстановив сельхозтехнику, свезенную не только из разных уголков Кузбасса, но даже с Алтайского края. Новым был лишь комбайн «Енисей», полученный по областной программе за возврат в севооборот брошенных земель. Восстановили кузницу, токарный и сварочный цеха, начали подбирать коллектив.

Увеличивали посевные площади, пробовались в свиноводстве, выращивали «мраморное» мясо, у соседа-банкрота выкупили остатки коров и довели дойное стадо до 76 при общем поголовье за полторы сотни. Купили молоковоз, танк-охладитель, торговали в городе, но цена на молоко в то время была низкой, затраты – высокими, пришлось браться за нож и «оптимизировать» производство. Теперь доходы невелики, но и затраты минимальны.

Если считать, что отсутствие стабильности – тоже стабильность, то АПК «Кировский», как и многие родственные предприятия, перманентно живет в постоянстве и неизменности. Вот как, по Евгению Крайневу, это происходит:

– Весна – набираем кредиты, потому что надеемся, что осенью уберем очень большой урожай и дорого его продадим. Реально это как у игроков в казино, нас с ними можно сравнить. В казино как? В первый раз туда человек идет выиграть, а потом – чтобы хоть немножко отыграться. Вот и мы – деньги вернуть, труды вложенные хоть немного оправдать…

Когда с кредитами не получается, есть несколько сценариев. Например, рисковать и всё равно занимать, где только получится. Или сеяться по деньгам, сокращая гектары. Есть и вариант продажи чего-нибудь ненужного или нужного:

– Я как-то машину продал, чтобы купить солярку и отсеяться. А когда была засуха (в 2012 году. – Авт.), у меня выгорело всё. Поля находятся вдоль Томи, такие специфические, что там всегда сложно с осадками. И в тот год высохло вообще всё, я убрал максимум тонн двести, а кредита было очень много, долгов получилось около пяти миллионов. И на следующий год мне пришлось сделать такую петлю: я продал свою трехкомнатную квартиру, чтобы посеять, а сам взял квартиру в ипотеку, которую плачу по сей день.

Такая вот рулетка. И никаких гарантий, что год будет удачным, урожай – приличным, выигрыш – безусловным…

Пытаюсь говорить о минимизации рисков и получении стабильных урожаев с помощью новейших агротехнологий и современной техники, о страховании посевов, о помощи государства, о пользе удобрений, и в ответ получаю монолог грустного практика:

– Это хорошо, когда у меня есть свободные деньги. Такие советы – будто у меня лежит мешок с деньгами, а я не знаю, куда его девать. Я бы с радостью покупал новую технику, вкладывался в технологии, брал удобрения, но если копейка появится – лучше куплю резину на «беларус» или масла бочку, это более необходимо. У нас ситуация какая? Весной взяли кредиты, купили солярку, запчасти, на что хватит. Первые платежи по ним начинаются в августе, приезжают покупатели, зерна много, цена резко падает. Но ты за любые деньги готов отдать, чтобы провести уборку. Обычно еще озимые успеваешь хорошо продать, но у меня в том году они вымерзли… А когда зимой цена поднимется – зерна уже почти и не осталось. А помощь… Раньше как было? Я захватил время, когда вообще солярку давали бесплатно или по льготной цене и на посевную, и на уборочную – по десять тонн. Это не полностью закрывало нашу потребность, но было реальной поддержкой. Кроме того, субсидировались химпрепараты, гербициды, нам давали удобрений по десять тонн. Если пересчитать на сегодняшние деньги, то мы получали помощи примерно на миллион. Оказывается, золотое время было, а мы еще плакали, что плохо помогают… Спасибо, хоть какие-то погектарные деньги дают. Я 1080 гектаров сею и получил на них 270 тысяч рублей субсидии. В этом году отдали вовремя: смогу купить восемь тонн солярки, хоть мне только на посевную кампанию надо в пределах 18 тонн… Но сейчас я примерно знаю, что можно ждать от нашего государства, и мы, по большому счету, рассчитываем только на свои силы.

– Получается, – спрашиваю, – ты зря полез в эту авантюру с сельским хозяйством?

– Сейчас, на данный момент, – не торопится с ответом, – можно сказать, что не зря. Когда совсем плохо – ты думаешь: зачем это нужно, головная боль, сердце начало болеть со всей этой нервотрепкой. Всё на нервах: то засуха, то солярки нет, то комбайн в самый важный момент сломается, когда нужно убирать. С другой стороны, чем заниматься у нас в Кировском районе? Помните, сколько у нас было заводов? «Прогресс», «Коммунар», Анилинокрасочный завод, «Строммаш» – это только крупные… Мелкие: пластилинка, пианинка, лесозавод… Где это всё? Мои друзья, которые занимались кто коммерцией, кто строительством, кто чем, раньше разговаривали о бабах и об охоте, а сейчас или о болячках, или о проблемах с бизнесом. Начну жаловаться, а они: «Радуйся, что у тебя работа есть!» Можно пойти механиком или управляющим к друзьям, но сюда столько лет вложено, и начинать что-то новое?! Плюс сельское хозяйство чем привлекательно? Ты видишь результат своих трудов. Несколько первых лет было прямо такое моральное удовлетворение. Ходишь, думаешь: «Ёлки-палки, здесь бурьян был, а теперь конца пшенице не видно!» Позитив конкретный! Да, все мы, селяне, плачемся, но мы же работаем, как-то выходим из положения. Конечно, хотелось бы, чтобы я не выкручивался, не занимал деньги, чтобы достойную зарплату платил своим мужикам… Но что бы ни говорили – мы живем. У нас сегодня работа есть, вчера была, завтра будет, если инфаркт меня не хватит…

Вот так оптимистично напоследок, ну как без оптимизма и доверчивости в родном агропроме?